Протяни мне руку - Юлия Ветрова

общения все три стороны. Она могла стать новой надеждой эльфийского народа, потому что уже была эльфийкой, которая спасла мир, уже была фигурой, которая что-то значила для людей.

– Как Дева, – довольно ровно сказала она, когда они всей кампанией (кроме Морана, теперь целиком погружённого в политические дела) сидели у камина в королевской крепости. Обвела взглядом всех собравшихся и также ровно добавила: – Та, которую сожгли на костре.

Это было правдой. Насколько Рейвен знал историю, люди очень любили сжигать на кострах тех, кого объявляли спасителями. И, конечно, он не пожелал бы Алие подобной судьбы.

Дело между магами и Инквизицией обстояло ещё сложнее. Маги, выступившие в поддержку Сумеречного Ордена, больше не хотели видеть себя узниками. Они уверились в своей силе и объединились, а потому были готовы поднять мятеж.

Все понимали, что в Каледосе и других королевствах мало что поменялось. Но многие понимали также и то, что если мятеж произойдёт хотя бы в одном королевстве – за ним последуют и другие. Даже если Инквизиция пришёл подкрепления из Каледоса, даже если восставших выжгут огнём и мечом. Не все были готовы рискнуть. Но Инквизиция была готова ответить ударом на удар. Ситуация приблизилась к взрыву так близко, как никогда.

– Как бы ни развивались события, – сказала Вен тем же вечером, – скоро вспыхнет пожар. И лучшее, на что можно рассчитывать – это оказаться в эти дни подальше от огня.

Её тоже приглашали на совет, но Вен отказалась что-либо даже обсуждать. Она всю жизнь прожила в башне, была Сумрачным Стражем и целителем, и наставником, и всё чего она хотела – это помогать своей магией тем, кому могла помочь. Она не собиралась ни против кого воевать.

Алия не была столь же уверена, как и она. Но Алия также думала, что это уже не её война.

– Мы думали, что со смертью Лжебога всё закончится, – сказала она. – Но кажется, это только начало.

– История никогда не заканчивая, милая моя, – со вздохом отозвалась Вен. – Никогда.

К конце этой маленькой священной войны в команде Алии было девять человек.

Кто-то прошёл с ней весь путь от начала до конца, кто-то присоединился позже, когда она спускалась во дворцы хрустальных эльфов или бродила по лагерю лесного племени.

Все они понимали, что на этом их пути расходятся. Они были слишком разными и мечтали слишком о разном, и как бы ни было похоже на дружбу то, что сложилось между ними, вряд ли оно могло остановить течение времени.

Прежде всего Моран должен был остаться в Дамере.

Его вполне устраивала перспектива стать королём. Возможно, это было не то, о чём он всегда мечтал, но определённо то, что помогало ему достичь своих настоящих целей.

Моран оставался загадкой для всех в отряде, кроме Алии. А Алия знала, что помыслы ведьмака лежал далеко за пределами мирских благ. Чему бы не обучил его отец, в душе Морана жили тени преданий о древних временах, когда духи бродили среди людей, а маги правили миром. Алия опасалась, что настоящая мечта Морана – вернуть те времени назад. Но как бы там ни было – поделать с этим ничего не могла.

Лея хотела вернуться в Каледос. Она поведала подруге и предводительнице о том, что привело её в Алкарон – Лея пряталась от старых врагов. Она ожидала найти здесь мир и покой, а встретила войну и кровь. И это лишь доказало ей, что бежать бесполезно. Она хотела вернуться назад и встретиться со своим врагом лицом к лицу.

Шенон стал королевским стражем. Это определённо было не то, о чём он мечтал, но он больше не хотел быть просто Инквизитором, и не видел смысла продолжать оставаться Сумрачным Воином, когда нашествие подошло к концу. Он всё ещё оставался бастардом, который не мог вернуться домой, и потому служба при королевском дворе показалась ему наименьшим из зол.

Вен некуда было возвращаться. Башня магов лежала в руинах, и хотя служба в Ордене Сумеречных Воинов освобождался её от необходимости отчитываться перед Стражами, она не мыслила свою жизнь за пределами Круга.

– Круг защищал нас, – твёрдо сказала она. – Как бы плохо он это не делал. И если теперь он пал, попытаться восстановить его – всё что я могу сделать, чтобы вернуть жизнь в привычное русло.

Вотан не мог вернуться в свою племя, потому как покинувший его навсегда становился для варваров чужаком. Потому он стал одним из немногих, кто хотел остаться Сумеречным Стражем.

– Я всё равно собираюсь бродяжничать, – сказал он. – По крайней мере так в моей дороге будет какой-то смысл.

Рейвен не был так уверен в том, что ему теперь делать.

Он всё ещё был в бегах. Пускай отыскать одно единственного предателя-убийцу в раздираемой войной Алемаре было не так просто, он всё же не мог вернуться домой, в Тарагу.

Он продолжал скучать по родине и всё ещё считал её самым прекрасным местом на земле. И больше всего на свете он хотел бы привести туда Алию. Показать ей побережье, где прошло его детство, и порт, откуда он смотрел на море. И дворцы дожей, по ступеням которых лилась кровь от его ножей…

И когда его мысли добегали до этого места, Рейвен вспоминал, на каком свете он находится на самом деле. Он был убийцей, всё ещё был убийцей. А Алия была самым чистым созданием, которое он когда-либо встречал. И то, что они вместе убили Лжебога, никак не менял расстановки сил.

Если даже опустить тот факт, что за ним охотились его бывшие хозяева, и к ним в любом момент могли присоединиться родственники тех, кого он убил – теперь, когда его больше не защищала самая могущественная на двух побережьях гильдия убийц… Если опустить тот факт, что у него всё ещё руки были по локоть в крови, он ей просто… не подходил.

Он ничего не мог предложить Алие, которая сама нуждалась сейчас в защите как никогда. Он не мог увести её домой, потому что у него не было этого самого дома. Он был эльфом, и по определению оказался бы изгнанником на любом материке и в любом городе. И хотя Алия, очевидно, тоже была эльфийской, это лишь означало что ей нужен кто-то, кто сможет её защитить. Кто-то, кто сумеет дать ей всё.

Моран.

Ответ был предельно прост.

Настолько, что Рейвен не хотел произносить его даже про себя.

У Алии тоже не было решения относительно того, что делать дальше. Место, где она выросла,