Протяни мне руку - Юлия Ветрова

– Рейвен, – говорит она. – Вот. Посмотри на это…

Затем она достаёт пару перчаток из своей сумки, касаясь их с такой осторожностью, с такой нежностью, что Рейвен чувствует, как у него сжимается горло.

Они мягкие, коричневые и такие знакомые.

– Вот, – говорит Алия. – Они для тебя. Я вспомнила, ты говорил о тех, что были у твоей матери.

Рейвен поднимает взгляд, смотрит на её яркие глаза, на её открытую радость. Она так сильно заботится о нём, она так много помнит, и это не утомляет её, это только открывает её для него, кусочек за кусочком всё больше и больше. Он думает о том, чтобы поцеловать этот спокойный, честный рот в знак благодарности. Он думает о том, чтобы заплакать и позволить ей это увидеть. Он думает о том, чтобы снова рассказать ей о своей матери и посмотреть, как Алия будет впитывать историю, как впитывает все остальные.

– Они тебе нравятся? – с надеждой спрашивает эльфийка. – Я знаю, что они, вероятно, не совсем такие…

– Да, – коротко говорит Рейвен и надевает их. Он не может сделать ничего большего, не разрыдавшись, не поцеловав её, не сказав ей, что он не знает, что сказать и как назвать это чувство. Спокойно, говорит он себе впервые за долгое время. Будь проще. – Спасибо.

Алия улыбается и касается его запястья.

– Я должна пойти поговорить с Хранительницей, – говорит она. – Она сказала, что покажет мне немного эльфийской магии. И я хотела спросить её о том духе, который мы встретили в Святилище – о том, который утверждал, что был Сумрачным Воином. Я хотела бы узнать больше, может быть, научиться сама…

– Иди, – говорит Рейвен, выдавив смешок, и легонько толкает её в плечо. – Я буду здесь, когда ты вернёшься.

Он начинает говорить Алие «нет», когда та приглашает его в свою палатку, думая, что это расстроит её, возможно, настолько, что вместо этого она обратится к кому-то другому. Однако это не работает. Алия только бросает на него обеспокоенные взгляды и спрашивает, всё ли с ним в порядке. Сначала как будто в шутку, а затем более серьёзно, прикладывая руку к щеке Рейвена и не скрывая беспокойства в своих красивых глазах.

Он думает: «Мне придётся сказать ей сейчас. Это единственный способ держать её подальше, не причиняя ей слишком большой боли». Рейвен не знает, как любить, по-настоящему, не так чтобы это было частью работы, или, по крайней мере, он не думает, что действительно может любить. Часть его хочет это узнать, но эта часть едва шепчет по сравнению с остальными.

Поэтому он отводит Алию в сторону и садится рядом с ней, но в двух дюймах от неё, у огня, и просто рассказывает ей о Риве. О Терене. Он закрывает глаза, ожидая её гнева, её горечи, просто пощёчины.

Алия только берёт его за руку, надёжно обхватывая её обеими своими, и целует костяшки его пальцев.

– Мне так жаль, – говорит она. – Мне так жаль, что ты так долго носил это в себе в одиночку.

– Я позволил ей умереть, – говорит Рейвен, высвобождая руку. – Ты не можешь… Не можешь говорить это мне, не тогда, когда я…

– Что ты ждёшь, чтобы я сказала? – спрашивает Алия, явно сбитая с толку. – Что я считаю тебя ужасным человеком? Я никогда бы не подумала такого.

– Я УБИЛ её, – говорит Рейвен.

– Ты убил очень много людей, Рейв, – отзывается Алия. – Если бы это было проблемой для меня, ты бы узнал это раньше.

В её глазах вызов.

– Ты не боишься, что я также предам и тебя? – говорит Рейвен. – Что однажды я подумаю, что ты предала меня, и что я…

– Мне просто придётся не давать тебе повода, – говорит Алия, и Рейвен поворачивает голову, стискивая зубы так сильно, что становится больно.

Алия вздыхает и придвигается ближе, снова берёт его за руку.

– Это мучило тебя так долго, – говорит она наконец. – Тебе не кажется, что это доказательство того, что ты сам знаешь: ты поступил неправильно? Что ты никогда бы не сделал этого снова? – она проводит большим пальцем по костяшкам пальцев Рейвена. – Что ты хороший человек?

Хороший человек. Это не имеет смысла. Он снова высвобождает руку.

– Не прикасайся ко мне.

– Рейвен…

– Оставь меня в покое, – говорит он. – Я не хочу… не хочу этого. Мне жаль… что всё так. Я просто должен был умереть.

Он встаёт, поворачивается и направляется к своей палатке. Рука Алии повисает в воздухе, безвольная и не способная его удержать. Пока Рейвен ворочается в одиночестве, засыпая, он вспоминает лицо Ривы, медленно гаснущее, выражение её глаз. Предательство, отчаяние, любовь.

То же самое, что было у Алии сегодня вечером, когда он уходил.

Он зарывается лицом в одеяло.

Алия старательно избегает его всю дорогу, пока они двигаются к столице. Кто-то, немного нервничая, спрашивает его, не поссорились ли они. Моран только хрипло смеётся. Лея держится рядом с Алиёй и обеспокоенно смотрит через плечо на Рейвена. На лице Вен надменное самодовольное выражение, которое Рейвен так ненавидит. Он с трудом переносит часы, которые проводит на дежурствах, наблюдая за лагерем. Они всегда сводятся к тому что он наблюдает, как Вотан и Лея помогают Алие тренироваться с мечом, чтобы она не зависела целиком от своей магии. Сейчас она не выглядит такой взволнованной по этому поводу, только серьёзной и сосредоточенной, больше не любопытной как раньше. Больно видеть её лицо таким замкнутым.

Она использует лёгкий короткий меч. От внимания Рейвена не ускользает, что лучший, кто мог бы научить её – это он сам.

Столица по крайней мере на какое-то время поглощает их внимание. В толпе людей и голосов можно было бы заблудиться… Если только Алия не попросит сопровождать её. Чего конечно она не сделает. Но Рейвен гордится своим профессионализмом. Хотя бы что-то у него всё ещё осталось.

– Конечно, – только и отвечает он на каждый её вопрос.

Это происходит во время одного из этих неловких совместных прогулок – неловких для них двоих, потому что мастиф и Вотан их единственные компаньоны – когда Терен наконец выходит на него.

ГЛАВА 9

Дамера на фоне Тараги кажется Рейвену немного провинциальной. Здесь нет колонн и маяков, оставшихся от старой империи, потому что это место никогда не было завоёвано. И всё же после нескольких месяцев в замках из неотёсанного камня и диких эльфийских лесах делают это место почти фантастичным. Здесь столько людей, сколько он не видел за весь прошедший год,