Государственные реформы в России: от Петра до Путина - Анатолий Вадимович Кирин

толковать законы. Департаменты Сената рассматривали кассационные жалобы, протесты и просьбы о пересмотре дел по вновь открывшимся обстоятельствам.

В ходе проведения судебной реформы преобразованиям подверглась и деятельность прокуратуры. На нее возложили обязанности по поддержанию обвинения в суде, надзору за деятельностью судов и следствия, а также за местами лишения свободы. При Сенате были учреждены должности двух обер-прокуроров, а в судебных палатах и окружных судах введены должности прокуроров и товарищей прокуроров. Возглавлял реформированную систему прокуратуры генерал-прокурор, который, как и все подчиненные ему прокуроры на местах, назначался лично императором.

Параллельно формируются новые институты: адвокатура, присяжные поверенные, судебные следователи. Руководящим органом коллегии адвокатов являлся совет присяжных поверенных. Для оформления сделок, удостоверения деловых бумаг и документов учреждалась система нотариальных контор.

В результате судебной реформы произошло отделение суда от администрации, а предварительного следствия — от суда. Благодаря проведенной реформе российская юстиция сравнялась по уровню с передовыми юстициями западных стран.

Принятые в результате судебной реформы Александра II в 1864 г. Устав гражданского судопроизводства, Устав уголовного судопроизводства и Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, стали позднее для краткости именоваться судебными уставами.

Почти через год, 19 октября 1865 г., в целях установления порядка их реализации было утверждено Положение о введении в действие судебных уставов, которое предусматривало постепенное, планомерное распространение по всей территории России предписаний новых законодательных актов.

Реформа гражданского судопроизводства. Устав гражданского судопроизводства был разработан с учетом заранее ожидаемого многократного увеличения после отмены крепостного права количества новых для России субъектов договорных отношений (причем субъектов, не имеющих образования и зачастую неграмотных) и, соответственно, возможных участников судебных гражданско-правовых процедур рассмотрения имущественных споров.

В основу гражданского судопроизводства авторами Устава были положены уже вполне современные для европейских судов тех лет состязательность и гласность. Гражданские дела структурировались по стадиям, начиная с подачи искового заявления, которое мог инициировать как сам заявитель, так и его представитель. С этой целью в слушании дела разрешалось участие адвокатов.

Для ускорения процедуры рассмотрения имущественных споров допускалось примирение сторон; в мировом суде иск мог заявляться устно, а ведение протокола суда было необязательным.

Суду запрещалось собирать в ходе рассмотрения гражданского дела дополнительные доказательства, а свои решения он должен был основывать только на доказательствах, представленных сторонами.

Реформа уголовного судопроизводства. В Уставе уголовного судопроизводства впервые в российском праве реализовалась попытка кодификации процедурных норм, регулирующих производство по уголовным делам. Уголовный процесс структурировали на три стадии: следствие, суд, исполнение приговора. Тем самым в Российской империи по примеру Европы были наконец законодательно разграничены компетенции исполнительной и судебной власти в уголовных процедурах. Устав закрепил возможность участия общества в осуществлении правосудия, введя в уголовное судопроизводство институт присяжных заседателей. Кроме того, впервые в Уставе были провозглашены уже хорошо известные тогда законодательству других государств демократические принципы правосудия: гласность, состязательность, право обвиняемого на защиту, а также презумпция невиновности, согласно которой любой человек считался невиновным до тех пор, пока его вину не докажет суд. В случае недоказанности вины подсудимого полностью, но при наличии улик он продолжал оставаться «в подозрении». Этот человек приносил так называемую «очистительную присягу», или его брали на поруки.

Реформа административного судопроизводства. Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями 1864 г. (далее — Устав о наказаниях 1864 г.), занял особое место в дореволюционном законодательстве о публично-правовой ответственности.

Как и классическое прусское полицейское право, полицейское (административное) право и законодательство Российской империи долгое время не разделяли понятия «преступление» и «проступок». Эти понятия и соответствующие им противоправные деяния в российских правовой науке и законодательстве вплоть до конца XIX в. трактовались как преступления, и разграничение их проводилось (прежде всего по размерам и срокам санкций) только в правоприменительной практике.

Как и ранее в Уложении 1845 г., в Уставе о наказаниях 1864 г. российский законодатель рассматривал в единстве всю совокупность составов противоправных деяний и наказаний за них. Не различались преступления и проступки ни в Положении о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия 1881 г., ни в Уставе о предупреждении и пресечении преступлений 1882 г., ни в Положении о негласном полицейском надзоре 1882 г.

Вместе с тем уже тогда и в российском законодательстве[39], и в правоприменительной практике частично проводилось разграничение уголовных преступлений и маловажных проступков, в том числе:

— по видам установленных за них мер ответственности;

— в зависимости от степени их опасности для общества;

— по сословной принадлежности нарушителей, а также

— по видам органов и должностных лиц, применяющих санкции за их совершение.

Так, формально Уложение 1845 г., казалось бы, не содержало дефиниций или толковательных характеристик, формализующих отличия уголовных преступлений от проступков по конкретным видам противоправных посягательств. Более того, ст. 1 документа формулировала общность этих понятий. В то же время, устанавливая ответственность за посягательства, например, на жизнь и здоровье, Уложение 1845 г. рассматривало эту категорию деяний именно как уголовные преступления, тогда как другие противоправные деяния относило к «менее важным», т. е. фактически не к преступлениям, а к проступкам[40].

Позднее, в Уставе о наказаниях 1864 г., прослеживается уже более четкое фактическое разграничение преступлений и маловажных проступков, обусловленное их систематизацией в структуре документа на основании квалификационного по сути (в современном понимании) критерия меньшей общественной опасности проступков и установления за них менее строгих наказаний, чем за преступления.

В качестве критерия разграничения преступлений и проступков имущественного характера (таких как кража, мошенничество и др.) рассматривался, например, размер материального ущерба, который для маловажных проступков не должен был превышать 30 руб. Критерием отнесения к проступкам посягательств на личную неприкосновенность являлось отсутствие тяжких последствий и увечий у потерпевших и т. д.

Многие проступки считались маловажными, в частности, такие как:

— нарушение благочиния во время церковных богослужений;

— оскорбление чести;

— проступки против нравственности и общественного порядка;

— угроза насилия без нанесения тяжких побоев и увечий;

— посягательство на здоровье и личную безопасность;

— неповиновение (ослушание) чинам полиции и другому сельскому, волостному и уездному начальству при исполнении ими должностных обязанностей;

— оскорбление тех же лиц при тех же условиях;

— самоуправство;

— нарушение государственной монополии на торговлю алкогольными напитками;

— мотовство и пьянство, ведущие за собой расстройство хозяйства (имущественный ущерб);

— нарушение уставов о паспортах и видах на жительство;

— нарушения против семейных прав и многие другие.

Для юридических лиц в их современном научном понимании и законодательном определении дореволюционным правом России не была предусмотрена публичная ответственность за преступления и маловажные проступки. Исключалась не только возможность уголовного преследования юридических лиц (акционерных корпораций, частных промышленных и торговых компаний, некоммерческих «органов соединства»), но и право государства применять к ним публичные санкции в виде денежных штрафов и запрещения их деятельности. Вместо корпоративной ответственности Уставом о наказаниях 1864 г. закреплялся принцип