Государевы служилые люди. Происхождение русского дворянства - Николай Павлович Павлов-Сильванский

сторон занимал высшую должность на совместной службе. Равное значение со службой в известной должности имели для выяснения взаимного отношения сторон случаи совместного сидения за царским столом в порядке местнического старшинства лиц.

В 1616 году князь Ф. Волконский, человек неродословный, местничаясь с боярином П. П. Головиным, ссылался не на своих предков, но на свои личные заслуги, личную службу, говоря, что ему по своей службе обидно быть меньше боярина Головина. Этот довод с местнической точки зрения не имел никакого значения и был решительно отвергнут боярами-судьями, разбиравшими это дело. Личные заслуги не влияли на местнический распорядок так же, как заслуги предков. Этот распорядок мог измениться лишь вследствие изменившегося взаимного отношения лиц по службе. Князь Долгорукий выиграл свой спор о местах с Приимковым на том основании, что он, служа вместе с последним в городе Юрьеве, занимал высшую должность, без протеста со стороны Приимкова: «я хочу быть тебя больше, потому что полтретья года (два с половиной года) был я в Юрьеве у больших ворот, а ты не бил челом, бывши у меньших (ворот)».

Иерархия, установившаяся между двумя лицами, передавалась по наследству их нисходящему потомству и боковым родственникам. Простейший случай местнического спора представляет древнейшее из дошедших до нас местнических дел – спор В. Ф. Сабурова с Гр. П. Заболоцким на великокняжеском пиру Иоанна III. Заболоцкий не согласился сесть за столом ниже Сабурова. Тогда Сабуров бил челом государю, основывая свое старшинство на том, что отец его, Федор Сабуров, был выше отца Заболоцкого. Притязание Сабурова на старшинство было признано основательным, и ему была выдана боярами правая грамота на Заболоцкого.

Но местнические счеты до крайности осложнялись тем обстоятельством, что взаимное отношение двух лиц передавалось не безразлично всем их родственникам, но только родственникам, соответственно близким к ним в порядке родового старшинства. Местничество возникало большей частью не между родами, как замкнутыми целыми, с равными единицами; местничались отдельные лица, местничался ряд членов одного рода, в порядке родового старшинства, с рядом членов другого рода; когда два представителя соперничающих фамилий ссылались в споре о местах на взаимоотношения родоначальников, то они необходимо должны были выяснить свое отношение к этим родоначальникам; их взаимное отношение могло быть приравнено к взаимоотношению предков только тогда, когда каждый из них отстоял от этих предков на равное число мест в порядке старшинства. Если Волынский был признан равным Колычеву, то отсюда не следовало, что все члены рода Волынского были безразлично равны родичам Колычева; члены этих двух родов были равны только соответственно своему старшинству среди родичей. Старший сын Волынского был равен старшему сыну Колычева; но так как в своем роде он был меньше своего отца, то он был и вне своего рода меньше лица, равного его отцу. Младший брат Волынского был равен младшему брату Колычева, но он был меньше на одно место старшего представителя рода Колычевых. При строгом применении начал местничества младший родич виднейшей фамилии мог стоять ниже старшего члена более низкого рода.

Установившееся местническое соотношение двух лиц повторялось в каждом следующем поколении между соответствующими членами родов. Если младшее поколение одного рода временно становилось ниже старшего поколения другою, равного рода, то, когда выступало на сцену младшее поколение этого последнего, временно возобладавшего рода, нарушенное равновесие снова восстанавливалось. Местничество на практике поддерживало деятельно лишь известное взаимоотношение между соответствующими членами родов; но оно вело в то же время к установлению известного общего взаимоотношения родов.

Правильный местнический счет, с выяснением точного соответствия каждого члена одного рода членам другого, должен был вестись лишь между равными приблизительно по своему отечеству родами. Эти расчеты родового старшинства каждого члена фамилии были необходимы для установления старшинства между представителями соперничающих родов, основное взаимоотношение которых, установленное родоначальниками, не давало большого явного преимущества членам одного рода над членами другого.

Но этот строгий местнический счет не был необходим в тех случаях, когда сталкивались между собою представители знатнейшего рода, занимавшего долгое время первые места, с членами второстепенного или упавшего рода. Некоторые фамилии стояли так высоко пред другими, что трудно было допустить мысль о возможности сравняться с ними. Члены таких знатнейших родов, сталкиваясь с лицами низших родов, ограничиваются тем, что указывают на постоянное общее старшинство своего рода. Если члены какой-либо фамилии, например Бутурлиных, неоднократно бывали по разрядам на несколько мест выше Гагариных, то в споре членов этих двух фамилий Бутурлину дотаточно было сослаться на более высокое положение своего рода вообще, не приводя какого-либо факта превосходства одного из Бутурлиных над Гагариным и не высчитывая своего старшинства в роде.

Каждый местнический счет отдельных лиц выражал, в сущности, известное соотношение старшинства и меньшинства родов. Члены рода не представляли собой равных величин пред такими же неравными величинами другого рода. Но все члены рода были связаны между собой своего рода круговой порукой: возвышение одного члена соответственно повышало значение всех родичей, возвышало весь род, как обособленное целое, хотя и составленное из родовых звеньев неравного значения. Понижение в местническом счете одного родича понижало остальных, младших, понижало нисходящие линии рода. Поэтому все родичи местничавшихся лиц принимали деятельное участие в споре, выступая в защиту своей родовой чести: старшие нередко отвечали за младших. Когда соотношение родов не было совершенно ясным, спорящие стороны должны были указать факты из совместной службы родичей и затем указать свое отношение к этим родичам. В иных случаях, когда взаимоотношение родов было очевидным, достаточно было одного обобщения более или менее известных фактов, достаточно было сказать, что «наше родство (князья Приимковы) с их родством (князей Долгоруких) нигде не бывало меньше», или «Ростовские нам (князьям Лыковым) не страшны», или «и лучшему (старшему) Колтовскому с последним роду нашего Пушкиных можно быть в меньших товарищах»[62].

Местничество соответствующих членов фамилий указывало на неопределенность старшинства или равенство этих фамилий. Но выражавшееся в местнических счетах постоянное, деятельное стремление родичей удержать за собой место, принадлежавшее предкам, приводило к более определенному взаимоотношению родов, как сомкнутых целых, независимо от старшинства членов внутри рода. Известный род тотчас же замечал, что соперничающему с ним роду «недоставало в случаях»; частое повторение такого недоставания, говорит Валуев, неизбежно приводило к понятию прямого старшинства одного рода перед другим. «Щербатовы большие бывали в меньших с Татевыми меньшими»; повторение такого отношения необходимо приводило к положительному старшинству всего рода Татевых перед родом Щербатовых[63].

2

Местничество устанавливало аристократический распорядок фамилий, размещая в известной иерархии целые роды или соответствующие по старшинству поколения родов. Возбуждая нередко постоянную вражду между родами, взаимные отношения которых еще не установились, местничество, вместе с тем, объединяло все аристократические фамилии в одно целое, в класс лиц, разместившихся