Государевы служилые люди. Происхождение русского дворянства - Николай Павлович Павлов-Сильванский

Всего этого было недостаточно для уничтожения остатков удельного порядка и для полного торжества новых государственных начал. Иоанн III прибегает к наиболее решительному средству – лишению многих князей их наследственных владений. Рассмотренный выше указ этого государя о наследовании земель северо-восточных князей предоставлял правительству широкий простор для отчуждения их вотчин в казну. Иоанн Грозный впоследствии обвинял Сильвестра в том, что он раздал княжатам обратно вотчины, отнятые у них по Уложению Иоанна III: «те вотчины, подобно ветру, роздал неподобно, и тем многих людей себе примирил». Князь Курбский говорил: «обычай есть издавна московским князем желати братий своих крови и губити их, убогих ради и окаянных вотчин, несытства ради своего».

Юго-западные князья Смоленской и Черниговской областей ко времени смерти Иоанна III лишились значительной части своих уделов. К 1505 году главные центры и волости бывшего Смоленского княжества перешли в собственность московского государя; Иоанн III передал своему сыну смоленские города со всеми «тянувшими» к ним селами и пошлинами, не упоминая уже о прежних их владельцах, князьях смоленского и литовского родов. Равным образом и князья Черниговской области: Воротынские, Волконские, Тарусские, Козельские[56], Мезецкие, Мышецкие утратили к 1505 году города и городки, бывшие центрами их уделов. Иоанн III завещает своему сыну Василию город Воротынск со всем, что было за князьями Воротынскими, город Тарусу, принадлежавший князьям Тарусским, город Мышегу, принадлежавший князьям Мышецким. Князю Дмитрию Иоанновичу переходит город Мещовск со всеми волостями, погостами и селами, которыми владели князья Мезецкие. Желая удалить некоторых князей из наследственных владений, правительство давало им земли в других местностях: князю Мих. Мезецкому вместо города Мещовска дали город Алексин, но без права дани и суда. В сношениях с иностранными государями Иоанн III указывал на полное подчинение ему служебных князей. На требование крымского хана собрать дань с одоевских князей, как делалось в старину, государь разъяснил ему, что удельные порядки отжили свое время: «Одоевских князей больших не стало, – ответил Иоанн крымскому хану, – отчина их пуста; а другие князья Одоевские нам служат, мы их кормим и жалуем своим жалованьем, а иных князей Одоевских жребии за нами. Что они тебе давали и твоему человеку, теперь им нечего давать, отчина их пуста; и теперь твоего человека я жаловал, а им нечего давать»[57].

Продолжая дело своего отца, Василий III оставлял во владении князей часть их наследственных земель, но систематически лишал их стольных городков их уделов. По словам Герберштейна, этот государь «исполнил то, что начал его отец, а именно: отнял у всех князей и других владетелей все их города и укрепления и даже своим родным братьям не вверял крепостей и не позволял им в них жить».

Герберштейн преувеличил результаты, достигнутые Василием III. Некоторые князья сохраняли до времен Иоанна Грозного свои обширные владения, в пределах которых пользовались прежней независимой властью. Подчиненное князьям население видело в них сыновей и внуков прежних своих государей, самостоятельных удельных князей.

Сохраненные князьями остатки удельной самостоятельности не мирились с новым требованием полного подчинения подданных власти государя. Иоанн Грозный настаивал на совершенной покорности лиц его воле и на полном равенстве их перед государственной властью: «жаловати мы своих холопей вольны, а и казнити их вольны есмы». Он хотел быть «самодержавием и великих и сильных в послушестве имети». Привилегированное положение князей, питавшее их властолюбивые притязания, не соответствовало этому идеалу. Иоанн обвиняет своего непокорного слугу князя Курбского в том, что он «изменным обычаем восхотел быть ярославским владыкой». Иоанн Грозный ставил себе задачей искоренить гордыню и изменные обычаи князей[58]. Он не только конфискует их земли, по примеру отца и деда, но и жестокими казнями истребляет сильнейших княжат, препятствовавших полному торжеству новой государственной идеи.

Князь Курбский писал Иоанну в одном из своих резких посланий: «единоплеменных княжат, влекомых от роду великого Владимира, различными смертьми поморил еси и отнял их движимые и недвижимые стяжания, чего еще был дед твой и отец не разграбил». Иоанн казнил князей Воротынского и Одоевского потому, что «те княжата были еще на своих уделах и велия отчины под собою имели: а колико тысяч в них, – говорит Курбский, – не чту, было воинства, слуг их: им же он зазречи, того ради губил». Казнь князей Прозоровских и Ушатых Курбский также объяснил тем, что они «имели великие отчины»[59].

В 1564 году Иоанн IV торжественно выехал из московского кремлевского дворца в знаменитую Александровскую слободу и оттуда объявил свою опалу духовенству и служилым людям «на своих богомольцев, на архиепископов и епископов, и на архимандритов, и на игуменов, и на бояр, и на дворецкого, и на конюшего, и на окольничих, и на казначеев, и на дьяков, и на детей боярских, и на всех приказных людей». Только тяглым людям, «гостям», посадским и всему православному христианству милостиво было объявлено, «чтобы они себе никакого сумления не держали, гневу на них и опалы никоторой нет».

По возвращении в Москву в 1565 году Иоанн учредил опричнину, выделил из земщины в свое опричное владение часть городов и волостей, учредил особый двор с опричными дворецким, боярами, служилыми людьми. Своеволие и злодеяния новых приближенных лиц государя, опричников, закрыли для современников истинное значение этого учреждения. Повествователи смутной эпохи представляли себе устройство опричнины так: в гневе на своих подданных Иоанн разделил государство на две части; одну – земщину – дал царю Симеону, другую взял себе и заповедал своим опричникам «оную часть людей насиловати и смерти предавати». Многие историки следовали этому взгляду и видели в опричнине орудие насилия, «высшую полицию по делам государственной измены».

Новейшие исследователи раскрывают иной смысл и значение отделения опричнины от земщины. В опричнину взята была, как выяснил проф. Платонов, обширная территория, слагавшаяся постепенно из городов и волостей, лежавших в центральных и северных областях государства: в Поморье, Замосковных и Заоцких уездах (в верховьях Оки), в двух новгородских пятинах, Обонежской и Бежецкой. Значительное большинство городов и волостей в центральных областях Московского государства и все главные торговые пункты на речных путях отошли от земщины, и ей оставлены были, почти исключительно, окраины государства.

Главной целью учреждения опричнины была коренная ломка землевладельческого строя, сохранившегося от удельного времени. В центральных областях государства, указывает названный историк, для опричнины были отделены как раз те местности, где еще существовало на старых удельных территориях землевладение княжат, потомков владетельных князей. Опричнина действовала среди родовых вотчин князей ярославских, белозерских и ростовских, князей стародубских и суздальских, князей черниговских и иных юго-западных на верхней Оке. Вотчины их постепенно входили в опричнину. На местах, взятых в опричнину, производилась в широких размерах мена земель: «государь велел вотчинников и