Наследница - Елена Невейкина

— И это значит, что она, возможно, поддержит другого кандидата, которого выдвинет сейм.

— Да. Только очень не хотелось бы, чтобы началась война.

— Если сейм будет единодушен, войны не будет.

— А ты веришь в единодушие сейма? Ведь в одном де Бретон прав: кто бы ни претендовал на трон, это будет ставленник либо Франции, либо России. Я об этом не задумывалась, но, похоже, что это правда. Так что, по сути, Польше предстоит выбор не между возможными королями, а между Россией и Францией.

— Ты только что это поняла? — грустно улыбнулся Юзеф.

— А ты? Ты знал об этом раньше?

— Об этом разговаривают давно. Просто ты так сосредоточена на своих собственных проблемах и делах, что не слышала ничего другого.

— Тогда… какой вариант тебе самому больше нравится? Россия или Франция?

— Тот, о котором ты сказала де Бретону. Самостоятельная Польша. А два других… Какая разница, кому подчиняться? Главное, что придётся подчиняться! — Юзеф встал, прошёлся по комнате, успокаиваясь. Остановился. — Ладно. Лучше скажи, что будешь делать? Если ввязываться в такие игры, нужно всё хорошо обдумать.

— Я не собираюсь особо усердствовать, ты сам знаешь, у меня есть свои интересы в России. Поэтому, я думаю согласиться на предложение де Бретона, но докладывать ему… не всё.

— Это опасно, — покачал головой Юзеф. — Долго водить его за нос не удастся. Тебе придётся говорить что-то конкретное хотя бы время от времени. Иначе игра закончится, едва успев начаться, и нам придётся уехать.

— Ты можешь предложить лучший вариант? — саркастически спросила Элен, но Юзеф в ответ неожиданно кивнул.

— Да. Если уж играть в политику, то по правилам политиков. Думаю, тебе не может понравиться роль пешки. А ведь можно стать тем, что называется фигурой с прикрытием. Нужно найти человека, который заинтересуется поведением француза и его делами.

— И кого? Каким образом можно найти такого человека? Ведь он должен быть ещё и влиятельным.

— Несомненно. И ты знаешь такого человека. И что ещё более важно, он знает тебя.

— Кого ты имеешь в виду?

— Не догадываешься? Или ты уже многим придворным успела подарить по роскошной лошади?

— Бирон?!

— Да. Господин Эрнст Бирон. Уж кто, как не он должен стоять на страже интересов России.

— Не знаю… Мне кажется, что он стоит, скорее, на страже свих собственных интересов.

— Которые никак не связаны с Францией и французами. Ты не заметила, что у Маньана довольно натянутые отношения с ним?

— Не столько сама заметила, сколько много раз об этом слышала. В Зимнем часто это обсуждают. Даже несколько анекдотов есть на эту тему.

— Вот именно. При таком положении вещей он с удовольствием уцепится за любую возможность, чтобы насолить французам.

— Да. В этом есть смысл. Можно попытаться. Только нужно придумать, как связаться с фаворитом. Я уверена, что люди де Бретона будут следить за нами.

— Это верно. Но я, кажется, знаю человека, который пойдёт к Бирону, — Юзеф с улыбкой смотрел на Элен. — Они будут следить за нашими воротами. А как насчёт того выхода, который ведёт на соседнюю улочку? Не пора ли им воспользоваться?

— То есть к Бирону пойдёт пан Ален? — усмехнулась Элен. — Ты же, вроде, всегда был против моих похождений с переодеванием.

— Постепенно привыкаю, — проворчал Юзеф. — И естественно, не отпущу тебя одну. Так что? Принимаешь такой вариант?

— Безусловно.

Вечером следующего дня Эрнсту Бирону, уже подумывающему, не пойти ли почивать, доложили, что какой-то молодой человек, остановленный у входа в Зимний дворец, просит принять его немедленно, уверяя, что должен сообщить что-то важное, а прийти в другое время не может. Вместо своего имени он просил передать: «Тот, кто содействовал в доставке саврасого Кречета». Бирон, разумеется, понял, о каком Кречете идёт речь, но кто такой этот молодой человек не имел понятия. Он предположил, что это может быть красавец-поляк, который везде сопровождает панну Соколинскую. И что ему могло понадобиться? Заинтригованный, Бирон велел привести позднего визитёра в малый кабинет.

Когда вошедший поклонился, Бирон отметил, что это не тот человек, о котором он подумал: ниже ростом, изящнее и вроде бы моложе. Лица в полутьме не было видно.

— Вы странно отрекомендовались, — начал разговор Бирон. — Я что-то не припоминаю вас, хотя хорошо знаю, о каком коне идёт речь.

— Вашу светлость видимо ввело в заблуждение моё мужское платье, — голос был приятным, смутно знакомым и мог бы принадлежать как юноше, так и…

— Бог мой! Вы — госпожа Соколинская?

— Да, ваша светлость. Простите мне мою вольность в одежде, но только так я могла надеяться прийти во дворец неузнанной.

— Нет-нет, не извиняйтесь! Вы прекрасно выглядите в любой одежде, — любезно ответил вельможа, скользя взглядом по стройной фигуре, которую на сей раз не скрывали пышные оборки, корсет и кринолин. То, что он видел, ему явно нравилось, несмотря на излишнюю, по его мнению, худобу. Он предпочитал более пышных женщин. У царского фаворита мелькнула приятная мысль, не в расчёте ли на интимную встречу явилась сюда эта оригинальная полячка, так не похожая на остальных женщин, с кем ему приходилось до сих пор встречаться. Но следующие слова панны развеяли его возникшее было желание.

— Я взяла на себя смелость прийти сюда, так как не знаю, как мне поступить. В политике я ничего не понимаю и из-за этого попала в неприятное положение, — Элен, сделав шаг вперёд, попала в круг яркого света шандала. Когда она взглянула снизу вверх на высокого Бирона, он увидел в её глазах слёзы. — Ваша светлость, ради Бога, подскажите мне, что делать! Месье де Бретон грозит, что заставит меня уехать из России, да ещё и заплатить немалые деньги, если я не соглашусь… А я не хочу… А он следит за моим домом, и мне пришлось… — речь девушки стала бессвязной, голова склонилась.

Но для его светлости хватило простого упоминания имени француза, которого он давно хотел поймать на чём-нибудь, впрочем, как и его непосредственного начальника.

— Де Бретон? Причём здесь де Бретон? Что ему нужно от вас? — резко спросил он. Потом добавил уже спокойнее: — Садитесь и рассказывайте.

Элен села на указанный стул и оказалась вся ярко освещена. Её собеседник при этом остался в тени. Она кратко рассказала ему почти всё. Умолчала лишь о сцене в лесу. Всё это время Бирон, сидя напротив, не только внимательно слушал её, но и наблюдал за ней. И ни разу она не дала ему повода сомневаться в правдивости своих слов. Слёз больше не было (и те-то, которые он заметил в начале разговора, Элен еле выдавила), говорила она уверенно. Но вместе с тем нельзя было сказать, что это заученный текст. Когда она закончила, Бирон встал, прошёлся по кабинету. Потом спросил: