Наследница - Елена Невейкина

Так продолжалось достаточно долго. Иногда он мешал Элен передать де Бретону интересующие его разговоры. Посвящённый во всё Юзеф, не подходил в такие моменты близко, чем тут же старался воспользоваться Лосев. Он делал всё, чтобы не дать французу оказаться вдвоём с Элен, опасаясь возобновления их отношений. Её это очень забавляло, особенно то, как реагировал барон. Он злился. Губы сжимались в ниточку, брови сходились на переносице, усы топорщились, как у кота при виде соперника. Главное, что как бы он ни среагировал — остался бы рядом или отошёл — ему всё равно не удавалось выполнить свою задачу, говорить с Элен о деле при постороннем было невозможно. Элен решила отомстить де Бретону, поиграв на его нервах. Она стала иногда делать вид, что не против присутствия рядом Лосева. Де Бретон бесился, но ничего не мог сказать: сделка не оговаривала личную жизнь Элен. Она была довольна. Получив очередные инструкции от посланца Бирона, она несколько раз делала вид, что ищет возможность передать результаты своей «работы», одновременно искусно подталкивая господина Лосева проявить бдительность, и не дать приблизится к ней барону. Видя только то, что хотела видеть, молва стала уже предполагать, что Борис Лосев — новое увлечение полячки. При этом самодовольно говорили, что предупреждали её о том, кто такой этот Лосев. Но кто её разберёт? Видимо ей не жаль тех денег, которые этот господин отнимет у неё, если ему всё же удастся довести дело до свадьбы. Правда, он может отнять их и до свадьбы, просто взяв в долг…

Слухи крепли. Борис продолжал проявлять активный интерес. Элен не переставала играть. Юзеф как-то спросил у неё, чего, собственно, она добивается?

— Ничего. Мне просто нравится злить де Бретона. А такой способ — самый эффективный.

— Но почему бы не выбрать для этого кого-нибудь другого, а не этого…Бориса?

— А чем он хуже остальных? Всё равно это несерьёзно. И потом, так даже лучше. Другого мне, может быть, стало бы жаль водить за нос. А господина Лосева нет. Он, со своей наглостью и настырностью, прямо-таки напрашивается на это.

— Какая же ты… коварная. Я и не знал, — улыбнулся Юзеф.

— Да, я такая. Ты многого ещё не знаешь обо мне, — улыбнулась в ответ Элен.

Между тем приближалось Рождество. Элен очень ждала этого дня. Ей так хотелось вновь услышать и почувствовать то, что слышала и чувствовала в детстве. Она мечтала, как пойдёт в церковь, как услышит церковный хор. И слова знакомых с детства молитв будут звучать не в комнате, а гулко отзываться под сводами храма. Конечно, главное — верить, но всё же…

Дома тоже вовсю готовились к празднику. Даже к двум. Элен и Маша должны были праздновать православное Рождество, а остальные, будучи католиками, соблюдали свои традиции. Но для всех это был прекрасный праздник! И он объединял их.

За всей этой кутерьмой Элен только изредка вспоминала, что пора бы уже возвратится Тришке, который опять уехал на орловщину с новым заданием. Ему было поручено по возможности выяснить имена тех, кто мог считаться друзьями графа Алексея Кречетова. Тришка что-то задерживался, и Элен начала тревожится. Успокаивала она себя только тем, что парень хочет сделать работу как можно лучше. Вполне вероятно также было, что Тришка решил встретить Рождество там, под Орлом, с новыми приятелями, которыми, Элен была уверена, уже успел обзавестись. У пройдохи был тот же талант, что и у неё: он умел слушать, и люди тянулись к нему.

Кстати, Тришка уже знал, на кого работает. Это произошло не случайно. Юзеф сразу говорил Элен, что следует сказать ему, кто она на самом деле.

— А то может произойти какая-нибудь нелепая ситуация.

— Какая?

— Да какая угодно, разве можно угадать! Пусть лучше знает.

— А ты не думаешь, что у него может возникнуть желание получить несколько монет за такую новость? При его предприимчивости я не сомневаюсь, что он найдёт, кому её продать.

— Но ведь Маше ты доверилась?

— Ну, Маше! Она никуда не побежит, ей просто некуда деться. Здесь она живёт свободным человеком, несмотря на то, что пришлось её для этого купить. А стоит ей уйти от меня, она снова станет крепостной, документов-то у неё нет. Ты думаешь, она этого захочет? Или не понимает, к чему это может привести?

— В обмен на то, чтобы получить вольную? Думаю, захочет.

— А зачем? На что она будет жить, получив вольную? Станет чьей-нибудь служанкой? Так она и так имеет это место. В чём же смысл?

— Тогда почему ты сомневаешься в Тришке? Чем он так уж сильно отличается от Маши?

— Тем, что он всегда жил самостоятельно, сам принимал решения, сам зарабатывал. А Маша — нет. Она была несчастна, но ей не приходилось думать о том, где взять еды на сегодня и где найти место для ночлега. Пусть плохо, но её кормили. Кормят и сейчас. Так что между ними огромная разница.

— А мне нравится Тришка. По-моему, он честный, и, пообещав работать на нас, никуда не побежит.

Подобные разговоры повторялись несколько раз, и наконец, Элен, скрепя сердце, согласилась. Когда приглашённый якобы для получения нового задания Тришка впервые вошёл в дом Элен, он выглядел оробевшим, несмотря на то, что пытался скрыть это за какой-то неестественной развязностью. Встретил его Юзеф и провёл в кабинет, где спиной к нему стоял господин Ален. Тришка поклонился и спросил, зачем он понадобился, что предстоит делать. Господин повернулся к нему лицом. Он смотрел на Тришку и улыбался. До сих пор парень видел барина либо в сумерках, либо в низко надвинутой шляпе. Теперь он впервые как следует, разглядел его. Его? А может…Да нет…

— Моё имя — Елена. Елена Соколинская. Теперь тебе известно то, что знают все в этом доме. Но только в доме! Так одетой я бываю редко, только тогда, когда мне необходимо остаться неузнанной. Надеюсь, не нужно специально объяснять, что не стоит кричать о том, что ты узнал, на каждом углу? Я решила поставить тебя в известность, кто я, поскольку мне нравится, как ты выполняешь порученную тебе работу, и думаю пользоваться твоими услугами и в дальнейшем. Ты согласен?

Тришка выглядел полностью ошарашенным. Он стоял с полуоткрытым ртом и молчал. Вошедшая Маша, посмотрев на него, хихикнула, прикрывшись ладошкой. Рот закрылся, но вид у парня остался всё такой же глупый. Элен фыркнула, потом тихонько рассмеялась. Маша, взглянув на неё, поддержала хозяйку. Вслед за ними засмеялся Юзеф, стоявший тут же. Посмотрев на всех по очереди, Тришка смущённо улыбнулся, а потом, представив, как выглядел со стороны, захохотал вместе со всеми.

Праздник полностью оправдал надежды Элен. И торжественная служба в церкви, и домашнее торжество подарили ей множество счастливых даже не минут, а часов. А вскоре состоялся и бал в Зимнем. На этот раз ни цвет, ни фасон платья гостей не оговаривался, хотя Анна Иоанновна почти всегда диктовала, в чём должны приходить дворяне в Зимний. Роскошь залов и нарядов спорили с самыми богатыми дворами Европы. Элен по-прежнему была популярна, хотя конечно, спорить с красавицей Елизаветой Петровной не удавалось никому. Дочь Петра Великого блистала! Она так любила балы! Ловя восхищённые взгляды, кокетливо улыбаясь, она была счастлива. Рядом с ней не стоило рассчитывать на повышенное внимание мужчин, но всё же ни одного танца Элен не пропускала.