Наследница - Елена Невейкина

— Что господа прикажут? — спросил егерь. — Я могу сходить за помощью, но кто-то должен остаться здесь.

— Нет-нет! С нами дама, её нужно поскорее проводить домой! — воскликнул барон. — Это может сделать её кузен, — и он слегка поклонился в сторону Юзефа. — А я являюсь подданным другого государства и не хотел бы оказаться замешанным в это дело.

— Хорошо, — покладисто согласился егерь, — я справлюсь сам. — И обращаясь к собаке, указал на лежащего человека: — Стеречь!

Пёс, с тревогой принюхивающийся к запаху крови, взглянул на хозяина и не двинулся с места. Егерь повторил:

— Стеречь! Кому говорят? Стеречь!

Пёс, волнуясь, задышал, высунув язык. Всё же привычка подчиняться победила. Он осторожно подошёл к трупу и уселся рядом. Его хозяин, полностью уверенный в своём помощнике, не оглядываясь, скрылся в лесу.

Подъезжая к месту сбора на лесной опушке, Юзеф набросил на плечи Элен плащ, взятый с собой на случай внезапного похолодания. День был тёплым, в плаще было жарко, но он прикрывал испачканную кровью одежду, не давая, таким образом, пищи для очередных сплетен. Когда Элен и Юзеф уже садились в экипаж, к ним подъехал барон и справился о самочувствии Элен. Она поблагодарила его и в ответ предложила доехать с ними до города. Это была дань вежливости, де Бретон вполне мог воспользоваться своей каретой, но он решил принять любезное приглашение, исходя всё из тех же соображений: ему хотелось понаблюдать за Элен. Но он не преуспел в своём намерении: усевшись поудобнее, Элен откинула голову на спинку сиденья и закрыла глаза. Судя по тому, что время от времени глаза открывались, взгляд следил за пейзажем, проплывающим за окошком, Элен не спала. Но и беседовать с ней, когда она так явно показывала своё нежелание, было невозможно.

Когда въехали в город, де Бретон, уже ни на что не надеясь, попросил остановиться, намереваясь выйти. Элен в очередной раз открыла глаза:

— Разве вы не зайдёте к нам?

— Это неудобно. Вы устали, расстроены. Вам нужно прилечь, прийти в себя.

— Устала? От чего? Я рассчитывала на длительную прогулку, а она закончилась, не успев начаться. Расстроена — это да. Не люблю, когда всё идёт не так, как ожидаешь. Но в остальном — всё в порядке, и я буду рада, если вы, месье Пьер, посетите нас. Это скомпенсирует несостоявшуюся прогулку, и все мы, я надеюсь, замечательно проведём время.

— Трудно отказаться от столь неожиданного, но приятного предложения, — улыбнулся барон, воспрянув духом. — Принимаю его с благодарностью.

Вскоре подъехали к дому и оказались в маленьком дворе, где только-только мог развернуться экипаж. Юзеф вышел первым и подал руку Элен. Она спустилась на землю и остановилась, ожидая, когда покажется гость. Плащ она в карете сняла, и Маша, сбежавшая им навстречу со ступенек крыльца, ахнула, заметив следы подсохшей крови на платье своей барыни.

— Нет-нет, Маша, не бойся, со мной всё хорошо. Я просто случайно испачкалась. Пойдём, поможешь мне умыться и переодеться. А вас, месье, — обратилась она к французу, — пока что займёт беседой пан Вольский. И не только беседой. Мне бы хотелось узнать ваше мнение о польском вине, которое мы привезли с собой. Я знаю, что вы, французы, превыше всех других цените свои вина, поэтому мне тем более интересно, что вы скажете о нашем. А я через некоторое время к вам присоединюсь и выслушаю вашу оценку, — и она, мило улыбнувшись, ушла вслед за Машей в дом.

Когда она минут через сорок вошла в гостиную, мужчины с бокалами в руках вели неторопливый разговор. Элен в светло-синем с голубым домашнем платье была очаровательна. Никаких украшений на ней не было, если не считать замечательно выполненного букетика из белого шёлка на корсаже платья, крепившего лёгкий платок, наброшенный на плечи. Де Бретон, поднявшись с диванчика, и с восхищением глядя на неё, сделал несколько очень изящных комплементов. Элен, улыбаясь, приняла их, как должное, прошла и села на другой диванчик у противоположной стены. Комната была небольшая, поэтому расстояние между собеседниками не мешало разговору.

— Ну, что, как вы нашли наше вино? — спросила Элен.

— Превосходно. Разумеется, ни одно вино не может превзойти французское, как вы правильно заметили, хотя дело тут не в том, что французы хвалят только всё французское. Тем не менее, это вино, — он поднял руку с бокалом, — выше всяких похвал. Букет вкуса, аромат, цвет — великолепно! Благодарю за нежданное удовольствие. Вы присоединитесь к нам?

— Да, конечно. Только буду более умеренна в количестве.

Юзеф налил ей вина и подал.

— Скажите, месье Пьер, — спросила Элен, сделав глоток, — вы говорите, что хвалите не только французские вещи. А какие ещё? Из каких стран?

— Это, смотря какие вещи. Например, клинки мне нравятся испанские. А вот огнестрельное оружие, кстати — русское. В этой стране есть замечательные мастера! Царица Анна тоже ценит ружья русских умельцев. И даже послала несколько таких в подарок нашему королю Людовику.

— А польское? Что из польского вам нравится? Что вы можете отметить? — задал вопрос Юзеф.

— О! Польша, несомненно, славится женской красотой! Разве мадмуазель Соколинская не является самым очаровательным подтверждением этому? — галантно ответил находчивый политик.

— Благодарю за очередной комплемент, сударь, — засмеялась Элен. — Правда, как раз я-то с вами поспорила бы по этому поводу. В любой стране есть множество красавиц, заслуживающих восхваления. Нужно только уметь их видеть.

— В этом-то и дело, — барон с удовольствием ввязался в приятный спор. — В других странах красавиц нужно ещё уметь увидеть, как вы точно заметили, а в Польше для этого не нужно прикладывать никаких усилий! Любая полячка красива, даже если не обладает вашей безупречной внешностью.

— Вы говорите очень приятные вещи, но всё же, если серьёзно: что польское вам по душе? Кроме женщин, — поддержала Элен вопрос Юзефа.

— Серьёзно? — барон перестал улыбаться. — Мне кажется, Польша — страна учёных. Многие люди приезжают к вам из других государств для того, чтобы учиться. Думаю, это немало, не правда ли?

— О, да! — ответил Юзеф.

— А что вам не нравится? — задала очередной вопрос Элен.

— Где? Здесь, в России?

— Ну, хотя бы здесь.

— Холод, — де Бретон даже плечами передёрнул, произнося это слово. — Немыслимо холодные зимы! А лето? Разве это лето? Сыро и ветрено, — пожаловался он.

Элен усмехнулась:

— Счастлива та страна, к которой политик может предъявить только такие претензии.

— Политик? Нет, это претензии человека, который вынужден здесь жить. Конечно, политика в этом тоже замешана, так как, если бы не дела, я бы тотчас вернулся на родину, ни дня лишнего здесь не остался бы, — у него в глазах появилось мечтательное выражение. — Не понимаю, как тут можно жить!.. А вы? Что держит вас в Петербурге?