Инстинкт Убийцы. Книга 2 - Элеонора Бостан

нитки бус, если он смотрел на какие-нибудь длинные проспекты. Он был совершенно спокоен, даже вспомнив о Томаше, он не разозлился, зачем тратить нервы на мелочи, если уж он сумел сохранить спокойствие во время самого взрыва, то уж сейчас это точно никак не влияло на его настроение.

Он где-то там, в этом грязном от греха городе, думал Абу, но ничего, скоро этот дурак с моей помощью сам умоет этот город в крови, ибо только кровь очищает от скверны. Что он делает сейчас, задался вопросом Абу, наверное, сидит в каком-нибудь дешевом баре или в своей конуре с такими же психами, как и сам, и толкает им пламенные речи. А психи это любят, для них это все равно что пища. Наверное, так он изливает свою обиду за очередное поражение. Все они одинаковы, эти слабаки, получив пинок от кого-то посильнее, они сначала плачут, а потом находят себе новое русло для выхода своих многочисленных обид. Так и он, подумал Абу, проиграл тут и, наверное, сейчас вовсю ругает правительство или, может, бьет свою девку, все закономерно, мир – это великая лестница, где все плохое идет по цепочке вниз, от более сильного к более слабому.

Но мысли о Томаше надолго никогда не задерживались в голове Абу, у него были кандидаты и поважнее, и поинтереснее, например, Роби. Где он сейчас? На какой-нибудь своей роскошной вилле? Или в забытой Аллахом стране продает смерть таким, как этот глупый чех? Пакует ли он уже чемоданы? Готов ли его смокинг, ведь уже завтра вечером он будет здесь, чтобы сделать мечту Абу Хасана реальностью.

Завтра, крутилось слово в голове Абу, завтра. Меньше суток осталось до начала Весеннего бала, меньше суток до начала кошмара для этого города. И как же приятно было сидеть на это ветхом крыльце и точно знать, что механизм работает четко, как золотые часы, что лежали сейчас на прикроватном столике в спальне. Спать ему еще не хотелось, слишком хорошее у него было настроение, а других развлечений в темноте не было, (свет он включал крайне редко и только по крайней необходимости) вот он и сидел, и смотрел на город, который уничтожил бы одним махом, если бы Аллах дал ему такую силу. Но, как говорил его отец, мир его праху: если Аллах будет все делать сам, то что тогда будешь делать ты?

– Все, чтобы не посрамить имя отца. – Прошептал Абу, глядя на россыпь огней и темные силуэту замороженных строек, окружающих его домик, – все, что и положено мужчине. И да прибудет со мной Аллах Всемогущий, а я не отступлю.

Просидев так неопределенное количество времени, Абу встал и зашел в дом, но уже через пять минут вернулся с плеером, он загрузил в него программу ускоренного изучения испанского и теперь, вставив наушник в одно ухо – одно он всегда оставлял свободным, осторожность въелась в каждую клеточку его тела – он снова расположился на скрипящих ступеньках крыльца и, спрятав плеер в карман, чтобы не было света, продолжил обучение.

Когда его дело в этой стране будет закончено, он поедет в другую, и там начнет все с начала, будет делать то, для чего рожден, он не остановится, не повернет назад, не сейчас, когда этому миру нужно очищение, не сейчас, когда началась война.

Абу не знал, что покинет Чехию гораздо быстрее, чем ему хотелось, потому что Томаш Дворжак не пил в баре и не бил свою девку – которой у него, кстати, не было, – Томаш сидел в своей комнате, тоже без света, и думал, думал, думал…

12

Прекрасное утро субботы, такое светлое, радостное и обещающее отличный день, залило Прагу безмятежным розовым светом. Пророк пел в душе, Абу Хасан спал с наушником от плеера в ухе, его доморощенный лидер революции тоже забылся тревожным сном прямо у окна в кресле, в руке он сжимал телефон; Вадим видел эротический сон, в котором они со Стеллой занимались восхитительным медленным сексом на огромной постели среди сотен змей, ее глаза горели и неотрывно смотрели на него, пока она сама не начинала превращаться в змею; сама девушка-змея спала в соседней комнате, под подушкой у нее был пистолет, под матрасом – нож, в утреннем свете она была похожа на богиню; Фатима тоже спала, дверь на террасу была приоткрыта, и нежный утренний ветерок гадил ее черные шелковые волосы, разметавшиеся по подушке, солнце не пробивалось сквозь густую крону деревьев в саду, на который выходила терраса, поэтому воздух здесь был прохладнее и свежее, он навевал приятные сны. А в посольстве уже вовсю кипела работа, начищались бокалы, отдавались распоряжения, уборщицы в розовых платьицах и белоснежных фартуках бегали по этажам, протирая и без того чистые полы и пылесося ковры. Служба безопасности в тысячный раз повторяла инструкции и проверяла камеры и ворота, садовники поливали клумбы и сортировали привезенные цветы, которым предстояло украсить столы и залы на время бала.

Спал и 28 летний охранник, которому сегодня было нужно заступать вечером на смену в посольство и охранять все это скопище ВИП-персон. Он очень гордился тем, что ему доверили быть там сегодня во время столь важного мероприятия. У него вообще было много поводов для гордости, в отличие от его младшего брата, тот не работал, в армии не служил и вечно болтался с каким-то отбросами из трущоб, хорошо еще хоть в тюрьму не сел и не влип в какие-нибудь неприятности.

Нашел бы уже себе какое-то дело по душе, как старший брат, а не дрейфовал по жизни, как говно в проруби, так говорил иногда отец, когда выпивал лишнего. И никто не знал, что младшенький уже нашел себе дело по душе, очень важное дело, дело всей жизни. Больше месяца назад он стал членом НЧ и с тех пор имел все основания гордиться собой.

Нет, он не маршировал с плакатами и не нападал на туристов, он был более важным звеном, и то, что его брат охраняет посольство, тут совершенно ни при чем. Его брат – тупой неудачник, такой же, как все это продажное общество трусливых баранов, вот, тоже, достижение – охранять кучку козлов, которые об него же вытирают ноги! А хватит ли у него умения и ума подсыпать брату снотворное, чтобы рано утром, пока все спят, стащить у него пропуск и электронный ключ, отдать их своим друзьям из НЧ, а потом, через несколько часов, так же незаметно положить на место?

Славный будет денек, думал младшенький, тихонько выходя из комнаты спящего брата с пропуском и