Инстинкт Убийцы. Книга 2 - Элеонора Бостан

***

Гости уже съехались, она в этом не сомневалась, и хотя пока все они лишь прогуливались по залам и строили вежливые гримасы друг другу, можно было считать, что Весенний бал начался. Она была готова, полностью, и морально, и физически, правда все, что было ей нужно для этого дела, весило, казалось, целую тонну, но она не жаловалась, гораздо сильнее тянет вниз то, что люди носят в голове, если это что-то не в порядке.

Она пропустила все самое интересное по мнению обычных людей, то есть – прибытие каждого из дорогих гостей, репортеров и зевак, смотревших на роскошь с позволенного им расстояния, но Фатима ничуть не переживала, она-то точно знала, что все самое интересное без нее не начнется, а она свой выход так рано не планировала. Ей надо было дождаться, пока вся эта шумиха уляжется, гости скроются в бывшем дворце, зеваки разойдутся, а вспышки фотокамер и свет софитов перестанут создавать ажиотаж. Она точно знала, что всех гостей, когда они наконец соберутся, пригласят в большой зал, где для них выступит известная оперная дива, Фатима слышала, как визжала толпа зевак, когда ее лимузин подъезжал к воротам.

Сама она уже в полном облачении застегивала последние кармашки и проверяла клапаны многочисленных креплений в своем убежище на другой улице, которое она нашла тогда, когда фотографировала двор. Она нервничала, но это была не привычная людям нервная дрожь или неуверенность, нет, она была собрана и готова действовать, и как раз эта умственная трезвость говорила ей, что то, что ждет ее за высоким бетонным забором, может оказаться сюрпризом. Одно дело обычная ночь, и совсем другое – ночь Весеннего бала. Она осознавала, что всё скорее всего будет совсем не так, как она видела во время своего наблюдения, она понимала, что в этот раз ее подготовка – это лишь 50% успеха, остальное – удачная импровизация. Да-да, именно удачная, она верила в свою удачу, верила в судьбу, и это успокаивало. Кроме того, у нее была цель, слишком крупная, чтобы от нее отказываться. Да и интуиция не била тревогу так, как в ту ночь, когда в ее жизни появился Ян, вот тогда она по-настоящему узнала, что такое предчувствие. Нет, сейчас ничего подобного не было, нервничать ее заставляло как раз ее мышление, а не внутренний голос.

Да, похоже, все эти бесценные – или, может, ничего не стоящие – гости уже внутри, подумала она, когда мимо нее стали проноситься машины телеканалов и проходить толпы зевак, она слышала их смех и разговоры, большинство пошло по набережной, и лишь малая часть свернула на ту улочку, которую видела Фатима, сидя в кустах. Она представила свой номер, темный и запертый с самого утра, а встала она поздно, она разыгрывала перед всеми, кто мог ее увидеть, роль страдающей от страшной мигрени. Конечно, все сокрушались, охали и ахали вместе с ней, выражали надежду, что до вечера все пройдет, и она сможет со всеми пойти на набережную и посмотреть на приезд гостей к посольству. Она сожалела и выражала надежду, что сможет быть там, ведь ей так интересно все увидеть, а улыбка так и рвалась наружу, уж кто-кто, а она-то там будет, и увидит уж точно побольше и поинтереснее. Собственно, я и буду гвоздем программы на этой вечеринке, думала она, рассказывая всем и каждому про то, как всю ночь промучилась от головной боли и уснула только под утро.

Когда все отправились на прогулку, она заявила, что закроется в номере и просто полежит, она сделала вид, что выпила таблетку, принесенную экскурсоводом, и сообщила, что если к вечеру ей станет лучше, она непременно найдет всю группу на набережной возле посольства, а если нет, то, может, хоть выспится. Они не станут стучать, думала она, наблюдая, как расходятся люди, на разных языках обсуждая увиденное, потому что весть о бале гремела уже неделю по всему городу, подумают, что я уснула. Никто не видел, как она с наступлением сумерек вышла на веранду, гостиница была пуста, никто не видел ее и на другой стороне забора, всех привлек бал.

Когда все стихло, уже окончательно стемнело, густая майская ночь плотно укрыла город, настало ее время. Она встала в полный рост, подвигалась, ничего не гремело, не позвякивало, а она вся была буквально обвешана различными мелочами и приспособлениями, за спиной висел рюкзак, который весил теперь как будто тонну и был набит под завязку. Да, сам по себе человек может немногое, могущественным его делают его изобретения, а на ней сейчас их висело предостаточно. Но самое главное ее богатство – маленький, не больше пачки от сигарет, экран лежал в переднем кармане на груди ее черного костюма, в этом малыше было то, без чего все остальное бесполезно – план вентиляции, она немало заплатила за все эти игрушки, зато теперь была спокойна – стоит ей оказаться внутри вентиляционной трубы, она просто включит маячок и увидит себя на этой электронной карте. Мне ведь еще надо уйти, подумала она, но об этом пока рано волноваться, сначала надо проникнуть внутрь, сделать дело и уж тогда заниматься выходом.

По крайней мере у соседей посольства охраны не прибавилось, в этом она убедилась, когда проскальзывала как тень сначала через один двор, потом через второй. Никого не было, даже покурить никто не вышел, может, еще рано и начальство следит, предположила Фатима, тут же забывая о ненужных ей охранниках, вереди ее ждало настоящее дело, и было совсем неплохо, если бы и там ничего не изменилось. Я ведь еще не проникала на территорию посольства, думала она, подбираясь к знакомому дереву у высокого забора, никаких тренировок, сразу в пекло. Этим, наверное, и отличаются профессионалы от любителей, опыт и отточенное мастерство компенсируют недостаток информации или конкретной практики.

В этот раз она была максимально осторожна, она знала, какая сегодня ночь, и не собиралась давать охране повод поднять тревогу. Забор возвышался перед ней, казалось, он стал выше с того вечера, когда она была здесь, Фатима прильнула к стволу и прислушалась. Обычные вечерние звуки наполняли ночь, шум машин, отдаленные голоса людей, шелест ветра в кронах деревьев, ничего необычного, музыка из посольства не гремела на весь квартал, и это было нормально. Там ведь не подростковая тусовка, подумала Фатима, неподвижно стоя за деревом, а вот охрану я бы хотела услышать. Наверняка число охранников увеличили, и вряд и они стали бы ходить совсем бесшумно, обычно всегда можно было услышать пусть