Сто лет одного мифа - Евгений Натанович Рудницкий

выкрала несколько снимков и показала их своей начальнице в Союзе немецких девушек. Поведение Гертруды сочли недопустимым для члена Союза, и ее исключили из его рядов. В школе ее тоже ждали большие неприятности, и отношения между Вагнерами и Райсингерами были вконец испорчены. Отец Гертруды послал своему товарищу по партии Винифред письмо, в котором объявил, что его дочь разрывает все связи с домом Ванфрид. Послание кончалось словами: «Приветствую Вас, и Хайль Гитлер!» Скандал удалось замять лишь благодаря тому что мать возложила вину за этот инцидент на Виланда и не стала ни в чем обвинять Гертруду. Однако раскаяться в своей несдержанности вскоре пришлось и Фриделинде – с тех пор Винифред всерьез задумалась над тем, чтобы применить к ней более суровые воспитательные меры.

* * *

19 января редакции сотен газет получили из Байройта следующее сообщение: «Будучи преемницей Зигфрида Вагнера, госпожа Винифред Вагнер пригласила на пост художественного руководителя Байройтского фестиваля Хайнца Титьена, а на должность музыкального руководителя – Вильгельма Фуртвенглера. Прусский министр по делам культов дал Титьену разрешение на занятие этой должности, Фуртвенглер также получил его согласие». На фестивале должен был выступить также Артуро Тосканини. Как и в прошлом году, Кольцом было поручено дирижировать Карлу Эльмендорфу. Хотя программа прошлого года, как обычно, осталась неизменной, публика восприняла сенсационные назначения как знак стремления нового руководителя к модернизации фестиваля. Об отказе Мука от участия в фестивале говорилось вскользь и в самом конце. Почти одновременно стало известно о газетном сообщении, в котором Берта Гайсмар провозгласила главной фигурой Фуртвенглера. Винифред была возмущена демаршем секретарши музыкального руководителя, которая официально была сотрудницей Берлинского филармонического оркестра и не имела никакого отношения к фестивалю, и с раздражением писала Титьену: «Вы и я занимаем, слава богу, одну и ту же позицию в отношении прессы: не обострять с ней отношения без особой надобности, не воспринимать ее бестактность всерьез и уверять самих себя, что в наше изменчивое время все быстро забывается. Я даже убеждена, что и Ф. не чувствовал бы такой зависимости от Г., если бы она так не суетилась и не копалась во всех подробностях!» Поскольку восторженные отзывы прессы о Фуртвенглере возмутили также Тосканини, его и без того прохладные отношения с соперником тем летом стали совсем плохими.

Высокопоставленные функционеры НСДАП по-прежнему не оставляли своим вниманием Байройт, где они всегда находили радушный прием. В марте 1931 года тридцатилетний помощник и юрисконсульт Гитлера Ганс Франк выступил там с докладом на тему «Немецкая революция». Он побывал также в Ванфриде; примерный семьянин и отец двоих детей очаровал Лизелотте, которая писала о нем родителям: «Это человек столь же рассудительный, сколь и утонченный. Недавно он пробыл здесь с Шеммом с часу до одиннадцати, осмотрел Ванфрид и отдохнул…» Став ее любовником, Франк, по-видимому, подал ей надежду на возможность создать в будущем семью, но так на ней и не женился.

Посланцам фюрера, пристально наблюдавшим за всем, что происходило в Байройте, по-прежнему явно не внушал доверия Титьен. Поскольку он пользовался безграничным доверием находившегося под контролем социал-демократов прусского Министерства культуры, его считали засланным туда «леваком», чуть ли не коммунистом; подозрительными казались его обширные связи за рубежом и его знание нескольких языков. Руководитель Союза борьбы за немецкую культуру и главный редактор газеты Völkischer Beobachter Альфред Розенберг счел свои долгом предупредить Винифред, что Титьен, вне всякого сомнения, социал-демократ. При этом он сослался на присланную для публикации в его газете статью социалиста и еврея Курта Зингера (после прихода Гитлера к власти он возглавит Ассоциацию культуры немецких евреев). От руководительницы фестивалей Розенберг получил вежливое, но твердое возражение: «Я чрезвычайно Вам благодарна за то, что Вы разъяснили мне ситуацию с Городской оперой и Титьеном. Однако не поймите меня превратно. НСДАП должна и может критиковать меня или Байройт. Тем не менее я считаю ошибочным подвергать Титьена нападкам из-за того, что он член СПД. В данном случае наша партия придерживается принципа, согласно которому должность дается не по предъявлении партбилета. Я, разумеется, выбрала Титьена не потому, что он член СПД (впрочем, я в это и не верю), а потому, что, по моему мнению, его качества человека и художника соответствуют предъявляемым мною требованиям».

В то время проблема сотрудничества с Титьеном не выходила за рамки внутрипартийной дискуссии, а после прихода Гитлера к власти он уже единолично решал, кого и на какую должность назначать, так что главному идеологу Геббельсу и главному надзирателю за выполнением идеологических установок Розенбергу оставалось только подчиниться.

Ясно, что статья Зингера свидетельствовала лишь о наивности социал-демократов, все еще веривших в возможность диалога с национал-социалистами (а впоследствии – в возможность выживания евреев в условиях нацистского правления), но ни в коем случае не о «левизне» Титьена, который вел свою игру и вряд ли имел какие бы то ни было политические убеждения. При этом его отношения с Винифред не только не ухудшились, но стали еще более доверительными; она все больше увлекалась новым художественным руководителем фестиваля. Дети пока что знали его только по газетным фотографиям, и, по их мнению, он выглядел на них как орангутанг. Чтобы создать у юных Вагнеров благоприятное впечатление о себе и подготовить их к предстоящему знакомству, он послал им более качественный снимок. Из письма Винифред Титьен узнал: «Теперь одно из моих чад утверждает, что собаки красивее Вас! При более близком знакомстве Вы сразу же определите, кто именно это сказал». Разумеется, это была дерзкая Фриделинда, но не желавший портить отношения ни с детьми, ни с их матерью Титьен великодушно согласился: «Тот, кто находит, что собаки красивее меня, удостоится моей высшей похвалы, потому что он совершенно прав».

В день рождения Зигфрида, 6 июня, позвонил Гитлер, пригласивший Винифред с детьми в загородный ресторан. К огромному удовольствию Лизелотте, на эту встречу взяли и ее. Разумеется, в своем очередном письме секретарша подробно описала это событие, чтобы родители смогли за нее порадоваться. До места добирались около часа, а потом, по ее словам, наступил «великий момент и встреча с еще более великим человеком, который сидел в окружении пяти человек из СС в саду» и уже ждал их; «было достаточно одного взгляда его голубых, как фиалки, глаз, чтобы почувствовать его характер и сердце». Поле полуторачасового общения с Гитлером и его свитой, сопровождаемого игрой соратников фюрера на трубах и фотографированием, детей вместе Лизелотте отправили домой, а Винифред еще довольно долго беседовала со своим другом – жаловалась на жизнь и делилась связанными с предстоящим фестивалем