Мятежный дом - Ольга Чигиринская

— Был бы он героем, — лицо Анибале перекосилось, — он не отправлял бы драться за себя… других людей.

— У него ведь протезы вместо ног? — уточнила Бет, — а этот… Нуарэ был хорошим фехтовальщиком?

— Одним из лучших.

— Значит, ваш отец поступил правильно. Анибале, я видела, как… убили мою мать. Там были профессиональные телохранители и ее личный морлок Сарисса, она вообще двигалась быстрее молнии. И все они ничего не смогли. Ваш папа, наверное, сделал правильный выбор. В смысле — лучший из худших.

Анибале Огата опять посмотрел исподлобья.

— У него больное сердце, — сообщил он. — И как раз перед поединком был приступ.

У Огаты? — удивилась Бет, а потом поняла и под столом стиснула пальцы.

— И… чем кончилось?

— Он победил, — Анибале пожал плечами. Было, было там что-то еще, кроме победы, не зря он так смотрит в стол… — Пауль Ройе как-то лечил его потом. Ройе хороший доктор, я много о нем слышал. Но Суна сбежал, и я не знаю, как там с лечением дальше вышло.

— Вы… встречались?

— Его поселили… в смысле, держали под стражей в комнатах Элинор. Да, мы часто виделись. Он… интересный.

Бет знала, что на молодежном жаргоне Картаго это слово может означать что угодно — от «веселый, забавный, смешной» до «ненормальный, отвратительный, пугающий».

— Он нашел и прочитал мой учебник тактики, — продолжал Огата. — И сказал, что это … сейчас вспомню, смешное такое слово… фунния.

Бет засмеялась. Да, это точно был Дик.

— А чем ему учебник не понравился, если не секрет?

— Он сказал, что любой дурак может написать учебник о том, как победить, когда у тебя есть преимущество маневра. А ты, мол, напиши, как победить, когда у тебя преимущества маневра нет. Я сказал, что в таких случаях победить невозможно, а он засмеялся. Смех у него страшный.

«Когда я его знала, он вообще смеяться не умел…», — Бет прикрыла глаза ресницами. Пора было менять тему, и момент как раз случился подходящий.

— А что такое «преимущество маневра»? — округлив глазки, спросила она.

— Ну… — юноша немного подумал, потом взялся за чайный поднос и сдвинул его на край стола, составив на него всю лишнюю посуду.

— Пусть это для простоты будет звездная система, за которую идет сражение. А это — он придвинул к себе чашку и блюдце, — флот, который хочет захватить систему. А это, — он передвинул чашку и блюдце Бет на тот край, где поставил поднос, — флот, который систему обороняет. Сражения разыгрываются, как правило, вдали от обитаемых планет и станций — чтобы избежать случайных жертв. Мой флот появится из дискретной зоны. А дискретная зона — там, где сижу я, — Огата забрал со стола чашку и блюдце. — За кем преимущество маневра?

— Э-э… наверное, за мной?

— Правильно, — юноша энергично кивнул. — Реализуйте его. Ну, выдвигайте флот к дискретной зоне на боевые позиции.

Бет пододвинула чашку и блюдце на его край стола.

— Теперь смотрите, — продолжал юный Огата. — Я, продвигаясь через дискрет, не знаю, что меня встретит на той стороне. Мои корабли вылетят из дискретной зоны на скорости в треть световой. Вы понимаете, что это значит?

— Не очень.

— Сеу Элисабет, корабль на такой скорости — это огромная масса металла, обладающая огромным моментом инерции. Чтобы справиться с ним, нужны соответственные энергетические мощности, которые ни один корабль не может мобилизовать все сразу, одномоментно. Торможение и перемена направления займут десятки минут, а то и часы, если речь идет о целом флоте. В каком построении мы вошли в дискрет — в таком и выйдем из него, а это значит — если вы правильно рассчитаете место выхода моих кораблей из дискрета, вы сможете расстреливать их как сидячих котиков.

— Но что-то я не слышала, чтобы вражеские флоты было так просто истреблять, — ухмыльнулась Бет.

— Да. Потому что дискретная зона — это ведь не бутылочное горлышко, это сектор в миллионы квадратных километров. И ваша задача — правильно рассчитать расстояние до выхода, чтобы разместить флот в такой точке, откуда вы сможете реализовать свое преимущество маневра, где бы я ни появился.

— Ага, — Бет чуть пододвинула чашку и блюдце к себе. — Вот так?

— Да. Теперь ваш флот висит, отключив двигатели, в свободном падении, и ждет, пока я покажусь из дискрета. И вот я показываюсь. — Огата поставил свой «флот» на край стола. — Как только ваши операторы ловят колебания гравиполя, вы разворачиваете флот в ту сторону и что есть силы рвете туда, откуда появятся мои корабли. Мы вылетаем из дискрета с постоянной скоростью, очень медленно набираем ускорение, не можем поменять строй — если вы рассчитали все правильно, вашим канонирам остается только стрелять.

Огата сопровождал свои слова медленным продвижением «флота» к подносу.

— И вот мы как бы пересекаем ваш курс. Это момент истины. Если вы правильно реализовали преимущество маневра, то мои корабли проходят мимо вашего фронта как солдаты, которых в старину прогоняли сквозь строй, под ударами ваших лучевых и импульсных пушек.

— Но ведь и вы можете стрелять, — возразила Бет.

— Можем. Но преимущество — у того, кто выстрелит первым. Он сносит орудийные башни противника и… все. Поскольку ваши операторы знают мою скорость и построение с той секунды, как мы вырвались из дискрета, а моим предстоит вас еще обнаружить, первый выстрел, скорее всего, останется за вами. Все, что мы можем — это, во-первых, развернуть корабли вокруг оси, подставляя для удара наименьшую площадь, а во-вторых — включить на максимум силовые поля.

— Но… — Бет собрала в голове все, что она знала о космических сражениях, — невозможно одновременно стрелять и закрываться силовым щитом.

— Именно. Закрываясь силовым щитом, я отказываюсь от активной обороны и просто минимизирую потери. В том случае, если я хочу избежать боя на этот раз, чтобы реализовать уже свое преимущество маневра и навязать тебе драку на своих условиях.

— А это возможно?

— Еще как. Во-первых, планет, которые соседствуют только с одной дискретной зоной, как Картаго, на самом деле мало. Более того, если с планеты можно уйти только через одну дискретную зону — то ведь не обязательно ее вообще атаковать, достаточно блокировать дискрет с той стороны. А в основном обитаемые системы находятся в виду как минимум двух дискретных зон. И пока противник изо всех сил стягивает войска к одной — можно ударить по второй. Ваш дядя атаковал таким образом Анзуд — провел флот через Сунагиси и малоисследованный проход оттуда. Тебя ждут в одном месте — а ты, как черт из табакерки, выскакиваешь в другом. Вот преимущество маневра. Шнайдер все время реализовал его там, где, как противникам казалось, его нет. Вот почему он великий флотоводец.

— Но тогда и в самом деле получается, что по-настоящему великий флотоводец — тот, кто побеждает, не имея преимущества маневра.

— Так не бывает, — решительно сказал Огата. — Противнику может показаться, что у тебя его нет, он ввяжется в бой, а ты реализуешь свое преимущество и победишь — так бывает. А победить, не имея этого преимущества — это… это все равно что выиграть состязания по фехтованию, не имея флорда.

— Но война — не состязания, — возразила Бет. — Так ли важно, уложил ты противника флордом или, например, задушил?

— Ну и как ты задушишь противника в космическом сражении? — улыбнулся Огата.

«Так, как задушили вас», — подумала Бет. — «Загнав в бутылку, из которой вы уже не можете высунуть носа».

Высказывать эту мысль она не стала, во-первых, потому что это показалось ей плохим началом для знакомства, а во-вторых, потому что в ротонде показался Северин Огата.

— Сударыня, — сказал он, еле сдерживая распиравшую его энергию. — Я глубоко сожалею, что представление моего сына приходится проводить так торопливо и скомканно, но беспорядки в городе требуют личного присутствия тайсёгуна, а я вынужден как можно скорее отбыть на Биакко. Посему сообщаю вам самое главное: моя младшая сестра Элинор Джин Огата не отбывает со мной, но остается в вашей свите вместе с моим сыном. Я сам сообщу ей о смерти матери. На этом смиренно кланяюсь и покидаю вас. Анибале, у тебя нет желания со мной поговорить? Минут десять мы можем урвать.

— Я… — Огата-младший поднялся во весь рост. — Да. Есть.

Они покинули ротонду, а Бет, откинувшись на спинку кресла, побарабанила пальцами по столу. Дик в своем репертуаре — появляется из ниоткуда, оставляет несколько трупов и исчезает в никуда. И этот репертуар… скажем прямо, несколько однообразен. Вообще, похоже на то, что Дику его кто-то пишет.

«Зачем ты соглашаешься на эти роли?» — подумала она. — «Пусть Рива сами убивают своих негодяев! Они гордятся тем, что умеют различать и наказывать зло — вот пусть и займутся!»

Бет отправилась к себе и начала разбирать почту — послания, написанные от руки на бумаге (с тем что приходило по электронной связи, имел дело Андреа). Среди прочих писем и записок мелькнул конверт, изящно надписанный тушью. Бет вскрыла его первым, догадываясь, что там будет — и не ошиблась. Аэша Ли приглашала на урок каллиграфии.