Паргоронские байки. Том 6 - Александр Валентинович Рудазов

одно удивительное явление паргоронской природы. Они парят в воздухе, медленно плавают под Кровавой Пеной. И они даже населены — их плоские макушки покрыты пышными лесами, там водятся зверодемоны и живут разумные существа.

К одной из скал и прилепилась база Путешественников. Со стороны «гнездо» почти невидимо, оно кажется просто выпуклостью на отвесном склоне. Но когда Милаба подлетела вплотную, и ее ирбинкобой пропел пароль, лепестки шлюза разомкнулись, и она оказалась внутри.

Там царил полумрак и абсолютная тишина. Стук каблуков Милабы разносился эхом. Оживший при ее появлении ирбинкотрон следовал сбоку бесплотной тенью, ожидая возможных вопросов или указаний.

Милаба прошла мимо музея, где возился Иппрето, мимо душевой, откуда доносилось пение Мирма, и мимо лазарета, где сидела с книжкой Руя. Всего на базе двадцать два человека, и с большей частью Милаба пока толком не знакома. Она слишком недавно закончила курсы, она для них все еще столичная штучка. Понадобится время, чтобы заслужить уважение опытных Путешественников.

- Лебе Дореус?.. - заглянула в кабинет девушка. - Практикант Афтазо докладывает. Испытательное задание завершено.

Коадъютор только повертел пальцами в неопределенном жесте. Он был поглощен бледно-розовым высоким кристаллом, в котором переливались огни. Еще одна находка? Или пришло с рейсовым орбисальтом? Милабе хотелось спросить, но она очень робела перед лебе Дореусом.

Он ведь великий чародей. Прославленный, заслуженный, со множеством наград. Милаба слышала, что он участвовал в проекте «Орбисальт», хотя и был тогда чуть постарше ее нынешней.

А сколько же ему тогда лет?.. Сейчас 923 год, значит коадъютору… почти тысяча. На базе нет никого старше его, всем остальным от двадцати семи до четырехсот пятидесяти. А вот Парсоваль Дореус… он уже давно на постоянной регенерации.

Милаба, конечно, не застала тех времен. Тысячу лет назад их родная Оттрука переживала не лучшие времена. Перенаселение, магическое загрязнение, критическое истощение эфира. Цивилизация загибалась — и ответом стали орбисальты. Когда был найден способ прорвать завесу между мирами, все ожидали, что это решит все проблемы. И, в общем, это действительно их решило, но…

Удивительное то было время. Вслед за восторгом последовал шок. Никто просто не ожидал, что миров… настолько много. Как если бы какая-нибудь рыбешка желала из своей лужи перебраться в лужу побольше, а случайно оказалась в безбрежном океане.

Они уходили в бесконечность. Квинтиллионы квинтиллионов. Было абсолютно невозможно не то что колонизировать, не то что каталогизировать — хотя бы сосчитать их.

Ведь каждый мир был… миром. Целым огромным миром. Люди сотни тысяч лет жили в одном-единственном, и большую часть времени этого хватало.

Почти сразу же оказалось, что для решения всех проблем Оттруки достаточно еще одного мира, незаселенного. Оттрука-2 приняла примерно треть людей с Оттруки-1… и все проблемы были решены на многие века. Люди к тому времени давно уж не плодились сверх меры, в большинстве семей был один, много — два ребенка. Просто магия так успешно продлевала жизнь, что своей смертью почти никто не умирал.

А еще оказалось, что за завесой простираются отнюдь не пустые пространства, не девственные пажити. Нет, девяносто девять процентов миров мертвы или населены дикарями, но всегда остается тот самый сотый мир. Сверхразвитые цивилизации, удивительного могущества существа или… кошмарные твари. Это действительно как океан, в котором встречаются и огромные рыбьи косяки, и громадные добродушные киты, и страшные зубастые хищники.

Рыбешка, выплывшая из Оттруки, совершенно растерялась от такого изобилия.

Но это было девятьсот двадцать три года назад. Сейчас Путешественники — равноправный игрок на этой бесконечной арене. Во многих мирах есть явные или скрытые вокзалы орбисальтов, во многих мирах есть явные или скрытые исследовательские базы.

Паргоронская — одна из самых удаленных. Сюда доходит один-единственный маршрут. Милаба понятия не имела, почему лебе Дореус выбрал именно этот мир, такой жуткий и негостеприимный, но еще на курсах ее так снедало любопытство, что она подала заявку именно сюда.

Желающих работать среди демонов было немного, так что конкурентов у нее не нашлось.

- Посмотрите-ка сюда, лимкель Афтазо! - вдруг произнес коадъютор, когда Милаба уже собиралась выйти. - Посмотрите-ка!

Милаба подошла к кристаллу и послушно уставилась в его глубины. Несколько секунд ничего не происходило, а потом… перед глазами возникла жуткая харя! В голове раздался истошный крик. Милаба невольно вздрогнула, отшатнулась, а лебе Дореус торжествующе хлопнул в ладоши.

- Вы тоже видели?! - радостно спросил он.

- Ви… видела. Только не поняла, что.

- А это, лимкель Афтазо, есть один из обитателей мира сего, - наставительно сказал коадъютор. - Прелестнейшее создание… и опаснейшее. Но в этом состоянии он не представляет угрозы.

Милаба снова всмотрелась в кристалл. Теперь она знала, чего ожидать, и осталась спокойна. Уже спокойно девушка рассмотрела морду, перебирающую влажными хелицерами. Ротовые кольца раздувались и сужались, скрипя по стеклу острыми зубами.

- Личинка тахринария, - прокомментировал коадъютор. - Не правда ли, очаровательное создание?

Милаба издала неопределенный звук, в равной степени способный быть как согласием, так и отрицанием. Лебе Дореус, насколько она успела его узнать, человек добрый и деликатный, но не выносит, когда ему возражают.

- Ты со мной не согласна, - все равно понял коадъютор. - Потому что ты честный человек. Но ты просто еще не так хорошо их узнала. Со временем ты поймешь, что демоны по-своему прекрасны.

- Правда?..

- Сама посуди: есть ли что-то более самоутверждающееся, чем Жизнь, рожденная в борьбе во Тьме? Посмотри на их жадность, животные желания, агрессию и эгоизм – какая упрямая сила, какое жизнелюбие, пусть и самого низкого сорта, угадываются за этим. Нет-нет, лимкель Афтазо, демоны — это концентрат эволюционных достижений!

- Концентрат эволюционных достижений?..

- Конечно. Чем враждебнее среда и суровее условия выживания, чем больше конкуренции, тем лучше результат эволюционной гонки.

- Но ведь выживает более приспособленный, а не совершенный.

- Это одно и то же.

Милаба хотела возразить, но заметила складку на лбу коадъютора и снова вспомнила, как не любит он, когда с ним спорят. Как и многие одаренные волшебники, он больше всего любит музыку своего голоса и красоту своего разума. Когда