Паргоронские байки. Том 6 - Александр Валентинович Рудазов

- А если я хочу сберечь время, нервы и либидо?

- Тогда, если кратко: демоны делают то, о чем остальные только мечтают, не только потому, что хотят и могут, но еще и потому, что об этом мечтают другие.

- Например, о кровавых оргиях с копрофагией?..

- Например.

Глайдероны описали круг и стали медленно снижаться. Милаба и Жеводар приближались к месту встречи с контактом.

Допуск на базу кого-либо, кроме Путешественников, запрещен строжайше, и сами ее координаты засекречены. В случае с демонами это особенно актуально. Но за сотню лет существования ложи Путешественники наработали множество связей, и эти связи требовалось постоянно поддерживать.

Вокруг была пустыня. Жаркие земли Пекельной Чаши, один из бесчисленных малых гхьетов. Где-то между Пламенным морем и обширным владением Гариадолла. Более точные координаты знает ирбинкобой… вот он как раз и пискнул.

Здесь вздымалось древнее строение. Возведенное руками харгаллов, металлических демонов, но покинутое. Ни души кругом, только катятся вдали два грохочущих шара — у нодохомов то ли драка, то ли брачные игры.

Жизнь в Пекельной Чаше сосредоточена в центре, на островах и побережье Пламенного моря, и на границе с Каменистыми Землями, где немного прохладнее. Также есть цветущий оазис в соседствующих гхьетах Дибальды и Магураки. Большая же часть остальной пустыни — это… ну да, пустыня. Лишь кое-где вздымаются заводы, стоят прохладницы и распаханы возделанные земли с искусственным климатом.

Но не здесь. В полной тишине Милаба и Жеводар приземлились, сложили глайдероны и пустили вперед ирбинкозоры. Полуразумные заклинания-мультифункционалы озарили коридор светом, и в нем появилось множество искусных рисунков. Словно роспись на вазах — выполненная в черных и красных тонах, она изображала гохерримов. Охотящихся, танцующих, сражающихся друг с другом и давно вымершими нактархимами.

Милаба мысленно исправила свою ошибку. Это возводили не харгаллы. Постройка гораздо более древняя.

- Ла-ционне, - раздалось над самым ухом. - В самые первые тысячелетия, когда все еще жили вперемешку, они оживляли собой примитивные устройства и возводили примитивные постройки. Потом их оттеснили на внешнюю сторону, а сюда пришли гохерримы.

Милаба медленно повернула голову. Один из рисунков улыбался ей. Особо рослая гохерримка с шестопером повернула голову и встала в анфас, не обращая внимания на своего противника, что оставался мертвой картинкой.

- Приветствую, штель, - подошел к стене Жеводар. - Как ваше несуществование?

Штель. Милаба сразу зацепилась за это ухом. В среде Путешественников приняты старомодные обращения, сохранившиеся с доорбисальтных времен. «Лебе» - это обращение к уважаемому, заслуженному человеку, часто учителю или начальнику, а также родителю или иному предку. «Лимми» - к правителю или просто высокому чину иностранной державы, крайне уважительное, но несколько отчужденное, с ноткой холодности.

«Лимкель», напротив, к тому, кто никаких заслуг не имеет, однако это тоже очень вежливое обращение, с почти даже родственным оттенком. Так принято, например, обращаться к потомству, с которым не поддерживаешь отношений. С тех пор, как продолжительность жизни стала почти неограниченной, цепочки поколений очень удлинились, и прапрапрадед с прапраправнуком могут быть даже незнакомы.

А «штель»… это очень двусмысленное обращение. Сейчас оно почти не используется, но чародеи древней Оттруки называли так тех, кто в данный момент друг, но повернись ситуация чуть иначе — превратится во врага. Обращение к непостоянному, сомнительному союзнику, буквально означающее: «я уважаю тебя и желаю всех благ, но если ты меня обманешь, я без колебаний тебя убью».

Жеводар, поздоровавшись, пошел дальше, вглубь здания. Милаба, чуть помедлив — за ним. И рисунок на стене их сопровождал!.. Огромная гохерримка шагала среди других картинок, не оживших, и увлеченно рассказывала о содержании этой диорамы. О кланах, о битвах, о Могучей Княгине, что сражалась бок о бок с мужем, а после его гибели взяла на себя верховодство…

Милаба толком не слушала. Ее не интересовали древняя история и древние мертвецы. Не в данный момент, по крайней мере. Она гораздо больше хотела узнать о том двумерном демоне, что болтал сейчас без умолку, но как раз о себе он ничего не говорил, а Жеводар как будто воды в рот набрал.

Демон на стене постепенно переставал быть гохерримкой. Его очертания искажались, он занимал все больше места. Как будто поглощал всю диораму. Красные тона блекли, зато черные все сильнее сгущались.

А потом Милаба заметила второго демона. На другой стене бежала как будто мозаичная сетка. Точки перетекали друг в друга, формируя сюрреалистическую картинку.

Сколько их тут всего?

Трое. В итоге их оказалось трое. В центре постройки раскинулся большой зал, похожий на планетарий. На потолке было отверстие — крошечное, но так хитро устроенное, что свет заливал все пространство.

И на стенах лежали тени. Три никем не отбрасываемые тени. Они перестали выглядеть картинками — просто черные пятна.

- Кто это? - не выдержав, шепнула Жеводару Милаба.

- А это, зебе Афтазо, так называемые Живые Тени, - сказал он негромко. - Их еще называют камтстадами. Мы с ними работаем… местным об этом распространяться не стоит.

- Не стоит или строго запрещено?

- Строго запрещено. Все, чего не стоит делать в Паргороне — строго запрещено.

Милаба удовлетворенно хмыкнула. Вот оно, похоже. Наконец-то. Тот самый секретный проект, на который Жеводар когда-то ей намекнул. Она никогда не спрашивала о нем напрямую, но ей всегда любопытно было узнать.

- Присаживайтесь, госпожа Афтазо, - любезно произнес один из камтстадов. - Мы давно желали с вами познакомиться.

- Со мной?.. Почему?

- Много хорошего о вас слышали. Ваш коллега очень лестно о вас отзывался.

Милаба с подозрением покосилась на Жеводара. Но тот лишь развел руками, уже усевшись на каменную, обтесанную тысячелетиями скамью. Судя по отсутствию пыли, время от времени здесь все же кто-то бывал.

- Верно ли я понимаю, что вы — двумерная форма жизни? - взяла инициативу на себя Милаба. - Очень необычно. Я слышала, что такое встречается, но сама не видела.

- Мы не совсем двумерны, - ответил камтстад. - Мы живем на стенах и других вертикальных поверхностях, но можем двигаться, перемещаться на другие стены.