Паргоронские байки. Том 6 - Александр Валентинович Рудазов

Кони захрапели, когда перед ними вырос Легион. Лендлорд натянул поводья и вздрогнул, коря себя, что поддался любопытству, пошел по следам.

Он хотел знать, что стало с Катимбером? Вот он, Катимбер! И сейчас он, наверное, оторвет ему башку и высосет костный мозг!

- Какой сейчас год? - раздался голос.

Странный то был голос, потусторонний. Он будто доносился из глубокого колодца, отражался от стен многоголосым эхом.

- Тысяча пятьсот двадцатый, Гипсовый Ястреб, - быстро ответил лендлорд.

Когда мертвый титан спрашивает тебя, какой сейчас год, ты отвечаешь сразу и без раздумий. Возможно, немного подпуская при этом в штаны.

- Кончился ли мор в Дипсодии?

- Мор?.. Какой еще мор?.. Дипсодия?.. где это?..

- А кто получил премию Бриара в 1217 году?

Лендлорд заморгал. Вопросы были странные. Что бы ни случилось с мертвым титаном, он явно был не в своем уме.

Но по крайней мере он пока не пытался никого убить.

- Я… я не знаю… - заблеял лендлорд. - Я… не слежу за… я не летописец…

- Что это за страна?

- Жорамия, господин.

Легион обернулся и уставился вдаль. Тени от облаков превращали зеленые поля в плывущие лоскутные одеяла. Солнечный свет стал холодным, но все равно вокруг было удивительно красиво.

- Жорамия, значит, - повторил он. - А стоит ли еще Бриароген?

- Да, - ответил лендлорд, радостный, что может чем-то помочь. - К сожалению.

Империи нет, а Бриароген стоит. Надо же. Может, посетим его? Я видел его в последний раз, когда мы изгоняли Кхатаркаданна. Интересно, насколько он с тех пор изменился.

О-о-о, Бриароген, жемчужина туризма! Да, тебе там понравится! Много исторических памятников, жители прекрасные, а кухня… м-м-м!..

Что за сарказм я слышу?.. Давайте, давайте его посетим! Мне не терпится вернуться к моему Властелину!

Мы не будем служить Бельзедору… прихвостень.

Я был приспешником! Я великий Уррембхей, я бессмертен!

- Уррембхей! - искренне обрадовался Бельзедор. - Вот куда он в итоге делся!

Все эти внутренние диалоги проносились за одно мгновение. Легион словно ускоренно мыслил на тысячи дорожек одновременно. Лендлорд же увидел лишь, как Катимбер вежливо ему улыбнулся, поблагодарил за ответы и зашагал прочь.

Легион навестил дочь Уллено Тирратьи, мелкого дворянина, баловавшегося колдовством и пожалевшего об этом. Та была еще жива, хотя на днях ей исполнилось девяносто шесть. Она сидела в кресле-качалке и с трудом понимала, что происходит вокруг. Но когда Легион подошел и заговорил с ней голосом отца, ее взгляд прояснился. Она словно стала ненадолго вновь двенадцатилетней девочкой. Легион попросил прощения, что оставил ее, когда был особенно нужен, что заставил так рано осиротеть.

Легион посетил укромную пещеру. Там он нашел высохшую мумию с колом в груди и второй труп, разодранный когтями. Он прищелкнул пальцами и мумию охватило пламя. Послышались слабые завывания, которые вскоре стихли. А ножевой Террембтор удовлетворенно ухмыльнулся. Ему не давало покоя знание того, что рано или поздно кол сгниет, и граф Тупчи вернется к жизни.

И труп обшмонайте! У него там зуб золотой и печатка на пальце!

Немного уважения к моим останкам, гоблин! Почему вообще среди нас гоблины?!

Расист.

Нет, я хочу понять. Мы тут все многоусловочные… гадкое слово. Среди нас просто нет простых обывателей. Только выдающиеся личности — полководцы, чародеи, великие воины… хотя бы поэты!

Почему это хотя бы?

Я просто к тому, что гоблины довольно редко бывают…

Я был полководцем. Я завоевал полмира!.. Я бы им правил и сейчас, если бы не… неважно.

А зачем тебе тогда золотой зуб, если ты был полководцем?

Для вас все гоблины на одно лицо? Даже сейчас? Про зуб сказал Тухляк, дегенеративный парифатский гоблин. А я Мундзог, Носитель Плаща Из Тысячи Скальпов.

Ах, эти милые культурные особенности гоблинов разных миров… а Тухляк тогда кем был?

А я был обычным гоблином. Самым обычным. Я просто управлял конторой по бесплатному вывозу ненужных вещей.

А, ты из бороты...

А теперь к Бельзедору!

Нет, к Бельзедору мы не пойдем. У кого еще остались важные незаконченные дела… и я сказал, важные! Откопать нычку с дурью не является важным делом, Тухляк.

Это отличная дурь. Даже Катимбер бы ее оценил.

У меня осталось дело! Я должен убедиться, что Серая Земля стоит! Я хочу узнать, кто занял мое место в Совете!

И у меня! Я хочу отомстить моим убийцам! В Тир-Нан-Ог, друзья! Да вострепещет Благой Двор!

А мы можем прикончить Тьянгерию?!

И дописать мою пьесу!

Спокойно, спокойно. Что за нездоровый ажиотаж? Сначала закончим в этом мире, потом обсудим дальнейшие дела.

И давайте забудем о мести. Почти всем нам есть кому мстить. В том числе… кхм… друг другу. Нас вообще центрирует демолорд.

Без меня никого из вас здесь бы вообще не было.

Как это без мести?! Как это без мести?! Да я живу только мыслью о ней!

Ладно, без мести. Но пьесу-то мы дописать можем?

Внутри Легиона постоянно проходили многоголосые диалоги, диспуты, целые конференции. Основные споры шли внутри ядра, активной части этого миллионного душевого сообщества, но состав ядра постоянно менялся, ибо Веретено вращалось с бешеной скоростью, выводя в центр тех, чьи способности или знания были сейчас востребованы. Бессменными оставались только Худайшидан, Дворк, Каан, Эксельсир, Тивилдорм, Аргей, Скоронокс, Уррембхей, Гзанок Эрбернар и еще несколько десятков самых могучих духов.

Нам нужно избрать двенадцать самых могучих. Двенадцать — оптимальное число для правительственного органа.

А ты так уверен, что войдешь в число этих двенадцати?

Духа Катимбера среди них не было, но и он словно незримо присутствовал в этом кругу. Память мозга, память тела — Легион ощущал среди себя тень древнего богоборца. Его плоть, плоть высшего титана, уступала только божественной — и она выдерживала беспредельную энергию Легиона, выдерживала уже много