Дочери Лалады. Паруса души - Алана Инош

не рассказывала о визите разбойницы в свой сон, чтобы лишний раз не тревожить, но Эллейв и без того была озабочена.

«Радость моя, мне это очень не нравится, — хмурясь, сказала она. — Эта негодяйка всё ещё на свободе, и на море ты в опасности... Я понимаю твоё желание навестить родных, я бы сама в таких обстоятельствах рвалась домой, но уж очень мне неспокойно! Одну я тебя не отпущу, пусть хотя бы батюшка Арнуг сопровождает тебя».

«Ну, я же не поплыву неохраняемым рейсом, — успокаивала её Онирис. — Ты сама говорила, что от одного вида корабля флота Её Величества пираты пускаются наутёк... Не думаю, что Йеанн рискнёт сунуться к пассажирскому судну, увидев рядом с ним корабль сопровождения. Не волнуйся за меня, я буду под охраной».

Арнуга даже просить не пришлось, он сам вызвался ехать с Онирис, договорившись об отпуске в Корабельной школе, где он преподавал. Госпожа Игтрауд одобрила это и отпустила супруга в поездку.

— Даже речи быть не может, чтобы ты ехала одна в таких печальных обстоятельствах, дорогая Онирис, — сказала она. — Тебе нужна компания, защита и поддержка.

Сборы в дорогу начались. За день до отплытия вернулась домой Одгунд, которая, конечно, уже всё знала от госпожи Игтрауд: та рассказала ей обо всём при встрече во сне. Едва прибыв в порт, она бросилась договариваться о том, чтобы её поменяли рейсами с охранным кораблём, который должен был сопровождать судно с Онирис на борту. Начальство сперва упёрлось: как же, только что из плавания — и без отдыха снова в море! Мол, так не положено... Но Одгунд рассказала всё как есть, поведала о скорбных семейных обстоятельствах, и начальство вошло в положение.

Онирис в очередной раз возносила молитву о душе матушки перед статуей в садовой беседке, когда Одгунд переступила порог дома. Поцеловав супругу, она сказала ей о своей договорённости, и та одобрила её решение: чем больше близких будет рядом с Онирис в этой печальной поездке, тем лучше.

Онирис была так погружена в молитву, что не заметила Одгунд, которая остановилась у неё за спиной и почтительно сняла шляпу перед статуей Девы-Волчицы. Хоть она обычно предпочитала оставлять небольшой ёжик, на сей раз она сверкнула гладкой головой. Она ещё колебалась относительно того, идёт ей это или нет, и решила дать такой причёске ещё один шанс, но треугольные островки щетины на щеках оставила. В косицу была вплетена новая чёрная ленточка взамен изношенной старой.

— Одгунд! — воскликнула Онирис, закончив молитву и наконец заметив её.

Та раскрыла ей объятия, Онирис прильнула к её груди, и её окутало облачко аромата духов, которыми Одгунд побрызгали в цирюльне.

— Соболезную тебе, родная моя... — Губы Одгунд прильнули к её лбу. — В этой поездке сопровождать тебя будет не только Арнуг. Я поменялась рейсами с вашим охранным кораблём.

— Но тогда ты побудешь дома всего день! — воскликнула Онирис огорчённо. — И не отдохнёшь совсем...

Пальцы Одгунд нежно коснулись её щеки, мягкие тёмные глаза согрели сердце, как отвар тэи.

— Ничего, — улыбнулась она. — Я должна быть рядом с тобой в эти непростые для тебя времена.

Онирис зажмурилась и снова прильнула к ней.

— Ах, дорогая Одгунд... Благодарю тебя! Вы все так добры ко мне, так внимательны...

— Это потому что мы любим тебя, детка, — с улыбкой молвила та, ласково подцепив пальцами её подбородок и легонько чмокнув в губы.

— И я вас всех люблю... Вы мои родные, — растроганно пробормотала Онирис и со слезами стиснула Одгунд в крепких объятиях.

17. Путешествие. Опасная встреча и сияющий корабль

Прекрасным погожим утром всё семейство провожало Онирис и Арнуга на корабль. Это было вместительное судно первого класса (у пассажирских кораблей было своё деление на классы — в зависимости от количества народа, которое они могли перевозить), и капитан был настолько вежлив, что лично встречал и приветствовал пассажиров на палубе, кланяясь и сияя клыкастой улыбкой. Это был высокий и статный красавец с холодными голубыми глазами, густыми тёмными бровями и мужественной нижней челюстью героя-первопроходца, с выбритыми до голубизны щеками, в великолепно сидящем мундире. Когда он в учтивых поклонах время от времени приподнимал шляпу большой и красивой рукой в белой перчатке, на его гладкой голове вспыхивал яркий фарфоровый блик. Череп казался даже скользким и словно символизировал стерильную чистоту, которая царила на корабле. Разговаривал капитан бархатистым чувственным баритоном с приятными и рокочущими низкими нотами.

— Это что-то новенькое, — усмехнулся Арнуг. — Соревнуются они, что ли, в безупречности обслуживания?

Это действительно было так. Команды пассажирских судов из кожи вон лезли, чтобы заработать восторженные отзывы и высокую репутацию. Кроме того, их ведь проверяли инспекторы, которые могли придраться к чему угодно. Нередко инспектор плыл на корабле под видом пассажира, чтобы своими глазами всё увидеть и подробнейшим образом зафиксировать, а потому экипажам не приходилось расслабляться.

Арнуг, облачённый в мундир и опоясанный саблей (он вышел в отставку с правом ношения формы и оружия), подошёл к капитану, чтобы поздороваться. Они обменялись несколькими любезными словами. Командир судна, как выяснилось, был весьма наслышан об Арнуге, герое Гильгернской битвы, а потому приветствовал его с особенным почтением и радушием.

Незадолго до отплытия на корабль заглянула Одгунд, чтобы ещё раз выразить Онирис поддержку и сказать несколько тёплых слов. Они встретились на палубе. Онирис с признательностью прильнула к груди Одгунд, и тут они попались на глаза капитану.

— Уважаемые пассажиры! — воскликнул тот, сияя белоснежным оскалом самой любезной на свете улыбки — этаким частоколом из великолепных зубов, зеркальным и сияющим, точно луч Макши. — Позвольте представить вам коркома Одгунд, которая будет обеспечивать безопасность нашего плавания!

Та предпочла бы тихо и незаметно делать своё дело, но раз уж всеобщее внимание к ней было привлечено, ей пришлось задержаться и встать рядом с капитаном.

— У нас на корабле так положено, — приглушённо, исподтишка шепнул тот. — Пассажиры должны знать в лицо тех, кто их обслуживает.

Что ж, в каждой избушке свои погремушки — на каждом судне свои порядки. Этот капитан, судя по всему, чуть ли из мундира не выпрыгивал, проявляя любезность и обходительность — настолько, что это даже выглядело несколько карикатурно. По убеждению Арнуга, гораздо важнее был профессионализм командира судна, нежели эти выверты и поклоны, но капитан был иного мнения.

— Пассажиры любят, когда с ними