Орден куртуазных маньеристов (Сборник) - Вадим Степанцов

* * *

Жить надо с музыкой и пением,По улицам ходить приплясывая,И не томить себя сомнением,Сомненья с ходу все отбрасывая.

Коль кто-то в чем-то сомневается,С ним очень просто поступается:Ему стаканчик наливаетсяИ залпом в рот ему вливается.

И вот ему уже не плачется,В пыли со стонами не ползается.Реальность от него не прячется -Напротив, им она используется.

Мир предстает с его телесностью,Которая сочится радостью.Не забивай же ум словесностьюМистической и прочей гадостью.

Весь этот мир есть как бы клад - из тех,Где нежно денежки ощупываются.Его найдя, все пьют на радостях,Да так, что пульс едва прощупывается.

Затем счастливец резко вскакиваетИ, просветлением увенчанный,Бежит и на объект наскакивает,По виду кажущийся женщиной.

Все в этом мире то, чем кажется:Стаканчик выглядит стаканчикомИ женщиной объект окажетсяПод откровенным сарафанчиком.

Пусть как бы женщиной хорошеюВесь мир тебе отныне видится:Коль домогаться не начнешь ее,То на тебя она обидится.

* * *

Как мог я так вчера напиться,Раскиснуть на потеху всем?Казалось, я хотел забытьсяНе временно, а насовсем.

Я чувствую свою ненужностьИ то, что я везде чужой.Свою опухшую наружностьХочу я скрыть под паранджой

И, словно женщина Востока,Сторонкой робко семенить,Предвидя, что меня жестокоВот-вот опять начнет тошнить.

Чтоб нищета не подбивалаМеня забыться насовсем,Продаться мне бы не мешалоБогатой женщине в гарем.

И если мне положат пайкуИ будут вообще снабжать,То обязуюсь я хозяйкуСвирепо, люто ублажать.

Когда ж красноармеец СуховОсвобождать придет меня,Я говорить с ним буду сухо,Свою устроенность ценя:

"Проваливай, освободитель,И счастья моего не рушь -Перед тобой не сочинитель,Перед тобою старший муж.

Имею под своим началомЯ пятьдесят других мужей,И коль не смажешь пятки салом,То будешь вытолкан взашей.

Когда я от нехватки денег,Поэтом будучи, страдал,-Скажи, где шлялся ты, бездельник,Кого еще освобождал?!

Спасителям такого родаУказываю я на дверь.Мне опостылела свобода,Мне не нужна она теперь.

Свободы досыта понюхав,Я от нее теперь устал.Ты опоздал, товарищ Сухов,Ты безнадежно опоздал.

Я угождать не должен черниИ оглушать себя питьемИ трепетать ежевечернеОт страха перед новым днем.

Как появленья добрых духов,Я твоего прихода ждал,И ты пришел, товарищ Сухов,Но безнадежно опоздал".

* * *

"Ну здравствуй, Роза Николаевна,-Я тихо говорю, скорбя. -Соседка, Роза Николаевна,Мне все сказала про тебя.

Про то, что увлеклась ты танцамиИ, пьяная, чума-чумой,С подвыпившими иностранцамиТы возвращаешься домой.

Едва войдя, врубаешь музыкуИ в пляс пускаешься опять.Соседкиному карапузикуУже нельзя нормально спать.

Лишился внучек прежней бодрости,Отстал по ряду дисциплинИ с горя в восьмилетнем возрастеПодсел на клей и героин.

Под утро драка начинаетсяВ твоей квартире всякий раз.Со звоном что-то разбивается -Такой сигнал в ходу у вас.

Кого-то бьют, крича и топая,Слышны раскаты оплеух,Но друг из друга черножопыеНедаром вышибают дух.

Им очень хочется соития,И, угрожающе вопя,Они посредством мордобитияДелить пытаются тебя.

Когда является милиция,Они на лапу ей даютИ вновь торопятся закрыться, иДруг другу снова морды бьют.

Когда ж рассвет в твоей обителиНочную разгоняет мглу,То обладают победителиТобой, заснувшей на полу.

Пока один тебя раскладывает,Посапывая тяжело,В дверную щель другой подглядывает,Которому не повезло.

Затем уходят потихонечкуСамцы из твоего жилья...Но преуспевшему поклонничкуЗавидовать не склонен я.

От пьянства и недосыпанияОн ходит изможденный весь,При актах мочеиспусканияВ елде испытывая резь.

Постой же, Роза Николаевна,Скажи два слова старику.Поведай, кем тебе припаяноПод каждый глаз по синяку.

Скажи, откуда бледность трупная -Ее не скроет макияж.Да, нелегка тусовка клубная,Жесток мирок элитный ваш.

Не надо всхлипывать и каяться,Не делай из меня осла.Я мог весь год любовью маяться,Но ты мне так и не дала.

За прелести твои дородныеЯ с треском проиграл борьбу,А выиграли те животные,Что вечно топчутся в клубу.

Со мной была ты неприступною,Холодной, словно унитаз,Зато свою тусовку клубнуюТы обслужила много раз.

В итоге этого общенияУ всех закапало с концов...Но я отнюдь не жажду мщения,Я все прощу в конце концов.

Хоть десять лет прогулевань еще,-Гуляй, но помни об одном:Что я не тихое пристанище,Не запасной аэродром.

Когда-нибудь тебе по возрастуТусовка даст пинка под зад,Но не рассчитывай, что попростуВернешься ты ко мне назад.

Все женщины в подобном случаеТвердят без проблеска стыда:"Тебя третируя и мучая,Тебя любила я всегда.

Хочу, чтоб были муж и детушки,Возьми меня и окольцуй..."Но я тебе отвечу:"Нетушки,Ты лучше в клубе потанцуй.

А если под собой не чувствуешьОпухших варикозных ног,И при ходьбе слегка похрустываешь,И мозг ослаб, и взор поблек,-

Возьми юнца на содержание,Пусть этот полупедерастТебе за все мои страданияПо справедливости воздаст".

* * *

Я был знаком с одной корейкой,С Татьяной Викторовной Ю.Она на рынке продавалаЕду корейскую свою.

Я шел вразвалочку по рынкуИ слойку вкусную жевал,Но юморной прищур корейкиМеня заинтересовал.

Я попросил завесить сразуКапусту, спаржу и морковьИ начал говорить о разном,Но в том числе и про любовь.

Чтоб не было различных толков,Сейчас я честно воспоюСвои взаимоотношеньяС Татьяной Викторовной Ю.

Встречались мы довольно долго,Но на жилплощадь на своюЯ прописать остерегалсяТатьяну Викторовну Ю.

Ее пропишешь - и нахлынутВ квартирку скромную моюВсе Кимы, Цои, Хваны, Паки,А также все семейство Ю.

Я понял, что неразрешимыПроблемы наши по жильюИ потому решил расстатьсяС Татьяной Викторовной Ю.

Я прямо ей сказал об этомИ в ожидании затих,Она же выделила слезыИз узких щелочек глазных.

Хотя она и не имелаОбычных хлопающих век,Однако прослезилась все же,Как женщина и человек.

И если после этой сценыВдруг станет кто-то утверждать,Что у корейцев нету сердца,-Ему могу я в морду дать.

Я долго бью таких фашистов,Передохну и снова бью,А сам при этом вспоминаюТатьяну Викторовну Ю.

От общежития корейкиВ тот вечер ехал я домой.Хотелось горем поделиться,Таксист же был ровесник мой.

И рассказал я про корейку,Про то, как я расстался с ней,И сверху сунул при расчетеЗа это пятьдесят рублей.

* * *