Огненный крест. Книги 1 и 2 (ЛП) - Диана Гэблдон

Старый отец Турло Гатри принес небольшую локтевую волынку, которая выглядела такой же ветхой, как он сам, но производила приятное басовитое гудение. Мелодия, издаваемая ею, иногда совпадала с интерпретацией Линдсеев, иногда нет, но общий эффект был вполне удовлетворительный, а виски и пива к этому времени было выпито достаточно, чтобы этот небольшой диссонанс кого-либо волновал.

После двух часов танцев я решила, что теперь поняла, почему слово «рил» имеет также значение «шататься от опьянения». Даже без всякого алкоголя танец мог вызвать головокружение, а после выпитого виски я чувствовала, что кровь в моей голове вращалась, как вода в стиральной машинке. После одного из танцев я, шатаясь, прислонилась к подпорке сарая и закрыла один глаз в надежде избавиться от головокружения.

Со стороны закрытого глаза я почувствовала подталкивание локтем и, открыв его, увидела Джейми с двумя кружками. Разгоряченная и измученная жаждой, я не имела ничего против, чтобы чего-нибудь выпить. К счастью, это оказался сидр, и я с радостью проглотила его.

— Если ты будешь пить такими темпами, то скоро свалишься, сассенах, — сказал он, расправляясь со своим сидром так же быстро. Он раскраснелся и вспотел от танцев, но его глаза искрились, когда он смотрел на меня.

— Чепуха, — ответила я. С сидром в качестве балласта сарай перестал кружиться передо мной, и я почувствовала себя бодрой. — Сколько здесь человек, как ты думаешь?

— Шестьдесят восемь, когда я считал в последний раз, — он прислонился к столбу рядом со мной, рассматривая бурлящую толпу с чувством глубокого удовлетворения. — Хотя они постоянно входят и выходят, так что я не могу быть совершенно уверенным. И я не считал маленьких детей, — добавил он, сдвинувшись немного, чтобы пропустить трех мальчишек, которые с хихиканьем промчались мимо нас.

Охапки сена были сложены вдоль стен сарая, где, свернувшись, словно множество котят, лежали дети, слишком маленькие, чтобы бодрствовать в это время. В свете фонаря я уловила шелковистый блеск красного золота; завернутый в одеяло, Джемми крепко спал, блаженно игнорируя шум. Я видела, как Брианна вышла из круга танцующих, чтобы проверить его, и быстро вернулась назад. Роджер, темный и улыбающийся, протянул ей руку, она взяла ее, смеясь, и они нырнули в толпу танцоров.

Люди входили и выходили, особенно группы молодых людей и пары влюбленных. Подмораживало; снаружи стоял бодрящий морозец, но холод делал прикосновения теплых тел еще более привлекательными. Один из старших мальчиков МакЛеодов прошел мимо нас в обнимку с совсем еще юной девочкой, по-видимому, одной из внучек старого мистера Гатри; их у него было трое, и все похожие друг на друга. Джейми сказал им что-то на гэльском, от чего уши парня покраснели, а розовое от танца лицо девушки стало бордовым.

— Что ты сказал им?

— Это непереводимо, — сказал он и положил руку на мою поясницу. Он горел от жара и виски и светился от радости, глядеть на него доставляло радость моему сердцу. Он увидел это и улыбнулся мне; его рука жгла мою кожу даже сквозь одежду.

— Ты не хочешь выйти на улицу, сассенах? — спросил он низким и полным намека голосом.

— Ну, если ты хочешь… да, — ответила я. — Но не прямо сейчас.

Я кивком головы указала ему за плечо. Он повернулся к группе пожилых леди, сидящих на скамье возле противоположной стены и рассматривающих нас с пристальным любопытством ворон. Джейми махнул им и улыбнулся, заставив их покраснеть и захихикать, потом повернулся ко мне со вздохом.

— Хорошо. Немного погодя, может быть, после первого гостя. [126]

Последний танец закончился, и волна людей хлынула к бочонку с сидром в дальнем углу сарая, где властвовал мистер Вемисс. Танцоры собрались вокруг него, как рой измученных жаждой ос, так что видна была только его макушка с почти белыми под светом фонарей волосами.

Я оглянулась в поисках Лиззи — убедиться, что она наслаждается праздником. Да, праздник, явно, доставлял ей удовольствие, она сидела на копне сена, окруженная четырьмя или пятью неуклюжими молодыми людьми, которые вели себя так же, как танцоры вокруг бочонка с сидром.

— Кто вон тот большой парень? — спросила я Джейми, указывая кивком головы. — Я его не узнаю.

Он осмотрелся, слегка прищурив глаза.

— О, — сказал он, расслабляясь, — это Джейкоб Шнелл. Он из Салема и явился сюда с Мюллерами.

— Действительно.

Путешествие из Салема было довольно длительным — почти тридцать миль. Я задалась вопросом: только ли праздник привлек его. Я поискала взглядом Тома Мюллера, которого про себя наметила, как возможного жениха для Лиззи, но не увидела его.

— Ты знаешь что-нибудь об этом Шнелле? — спросила я, критически рассматривая парня. Он был на год или два старше других юношей, крутившихся возле Лиззи, и весьма высокий. «Некрасивый, но выглядит приятно», — подумала я. С крупными костями и намечающимся утолщением в середине, которое в среднем возрасте разовьется в солидное брюшко.

— Я не знаю самого парня, но я встречал его дядю. Думаю, это приличная семья, его отец — сапожник.

Мы автоматически посмотрели на его ботинки, не новые, но очень хорошего качества с оловянными пряжками, большими и квадратными согласно германской моде.

Молодой Шнелл, казалось, имел преимущество перед другими; он близко наклонился к Лиззи и что-то говорил ей. Она сосредоточено смотрела на него, слегка нахмурив светлые брови, пытаясь разобрать, что он говорит. Наконец, она поняла его, и ее лицо расслабилось, осветившись улыбкой.

— Вряд ли, — Джейми покачал головой, наблюдая за ними с немного хмурым видом. — Лютеранская семья. Они не позволят парню жениться на католичке. И потом, сердце бедного Джозефа будет разбито, если он отпустит девушку так далеко.

Отец Лиззи был глубоко привязан к ней и, испытав однажды расставание, вряд ли согласится отдать ее замуж далеко от себя. Однако я считала, что Джозеф Вемисс сделает все, чтобы обеспечить счастье своей дочери.

— Он может поехать жить с нею.

Выражение лица Джейми ясно говорило, что он не приветствует эту мысль, но он неохотно кивнул.

— Полагаю, что так. Я не хотел бы терять его, хотя Арчи Баг мог бы…

Крики «Мак Дубх!» прервали его.

— Выходи, Sheumais ruaidh, [127]покажи ему, как нужно это делать! — закричал Эван из дальнего угла сарая.

В танцах был перерыв, чтобы музыканты могли поесть и отдохнуть, а тем временем некоторые мужчины пробовали свои силы в танце меча, который обычно сопровождали волынка или барабан.