Комментарий к роману "Евгений Онегин" - Владимир Набоков

Летом 1836 г. Пушкины снимали дачу в пригороде, неподалеку от Черной речки (я где-то читал, что название «Черная речка», известное уже в 1710 г., происходит от специфического темного оттенка воды, возникающего оттого, что корни ольшаника, растущего на берегах, уходят в воду и придают ей темно-коричневую окраску), и Наталья с Екатериной часто видели Дантеса. Июль проходил в атмосфере billets-doux, petits jeux[721], прогулок верхом, пикников, и так случилось, что в этот месяц Екатерина Гончарова забеременела (обстоятельство, тщательно скрываемое в анналах семейства Геккерен-Дантеса, но убедительно доказанное Гроссманом в «Красной ниве», XXIV, 1929){144}. Совершенно определенно к началу осени 1836 г. стали распространяться слухи о ее возможном браке с Дантесом (теперь уже бароном де Геккереном — его истинный отец официально передал свои родительские права голландскому посланнику в апреле того же года). Также не вызывает никаких сомнений, что Дантес, как и раньше, продолжал ухаживать за Натальей Пушкиной, что оставалось источником пристального интереса grand monde[722].

Несколькими годами ранее венское общество придумало забаву — выдавать разным лицам всевозможные нелепые дипломы. Группка томных молодых людей решила возродить это развлечение в Петербурге. Один из членов этой клики весельчаков, князь Петр Долгорукий (прозванный в обществе le bancal — «кривоногий»), состряпал анонимное письмо{145}, которое было получено Пушкиным и его друзьями по почте (только что открытой в городе) 4 ноября 1836 г.:

«Les Grands-Croix, Commandeurs et Chevaliers du Sérénissime Ordre des Cocus, réunis en grand Chapitre sous la présidence du vénérable grand-Maître de l'Ordre, S. E. D. L. Narychkine, ont nommé à l'unanimité Mr. Alexandre Pouchkine coadjuteur du grand Maître de l'Ordre des Cocus et historiographe de l'Ordre.

Я сохранил орфографию. «Секретарь» Иосиф Борх и его жена Любовь считались в свете образцовой парой, ибо «она жила с кучером, а он — с форейтером». «Достопочтенный великий магистр» — это его превосходительство Дмитрий Львович Нарышкин, жена коего Мария в течение многих лет была любовницей царя Александра I. Диплом, как полагают, намекал на то, что рогоносцем сделал Пушкина царь. Но это не так. Хотя самодержец и приметил Наталью Пушкину еще до ее замужества, скорее всего она стала его любовницей очень ненадолго, да и то после смерти нашего поэта{146}.

То, что письмо написано русским, становится ясным с первых же попыток его расшифровки (например, написание французского «U» как русского «И», которое в печатном варианте является зеркальным отражением «N»), но Пушкин по так никогда и не объясненной причине счел, что оно написано Геккереном. Советские графологи доказали (в 1927 г.), что пасквиль был делом рук Долгорукого; последующие состряпанные им подделки дают достаточно сильные психологические основания для установления его авторства. Долгорукий принадлежал к кругу Геккерена и Дантеса, но именно последние, с точки зрения Пушкина, стояли за всей этой подлостью. 7 ноября Пушкин вызывает на дуэль поручика Дантеса, за чем следует суматошный период pourparlers[724], когда друг Пушкина Жуковский делает все возможное, дабы уладить дело миром; 17 ноября Пушкин забирает назад свой вызов, так как Дантес сватается к Екатерине Гончаровой, что ему давно следовало сделать, ибо к этому времени она находилась на пятом месяце беременности. Они поженились 10 января 1837 г.; 24 января у Пушкина состоялась таинственная беседа с царем{147}. В последовавшие за свадьбой две недели Дантес продолжал при каждом удобном случае оказывать Наталье Пушкиной всевозможные знаки внимания.

26 января Пушкин отправляет оскорбительное письмо голландскому посланнику, обвиняя его в том, что тот «отечески сводничал» своему «незаконнорожденному <…> сыну». Последний эпитет представляется оскорблением абсолютно необоснованным, ибо Геккерен был закоренелым гомосексуалистом, о чем наш поэт прекрасно знал. По своему официальному положению Геккерен не мог вызвать Пушкина на дуэль, зато тотчас же это сделал Дантес.

Секундантом Пушкина был его старый лицейский приятель подполковник Константин Данзас, секундантом Дантеса — виконт Лоран д'Аршиак, атташе французского посольства. Дуэль состоялась в среду 27 января. Сани обоих противников подъехали к так называемой Комендантской даче около четырех часов морозного дня, когда уже начали сгущаться сумерки. Пока секунданты и Дантес вытаптывали в снегу дорожку длиной в двадцать ярдов, Пушкин, завернувшись в медвежью шубу, сидел на сугробе и ждал. Секунданты отметили барьер на расстоянии десяти ярдов своими сброшенными шинелями, и дуэль началась. Пушкин сразу сделал пять шагов и подошел к барьеру. Дантес сделал четыре шага и выстрелил. Пушкин повалился на шинель Данзаса, но через несколько секунд приподнялся и, опираясь на руку, заявил, что у него достаточно сил, чтобы сделать свой выстрел. Его пистолет упал дулом в снег, и ему подали другой. Пушкин не спеша тщательно прицелился в своего противника, которому велел подойти к барьеру. Ударная сила пули, попавшей Дантесу в руку, повалила его, и Пушкин, решив, что убил противника, воскликнул «Браво!» и подбросил в воздух свой пистолет. Пушкина перенесли в двухместную карету, присланную не на шутку встревоженным голландским посланником к месту дуэли (а сам Геккерен пересел в одни из саней).

Позднее Дантес сделал блестящую карьеру во Франции Виктор Гюго в своих «Возмездиях» («Les Châtiments»), кн. IV, № VI, прекрасной обличительной речи, состоящей из тридцати звучных александрийских стихов, «Сочинено 17 июля 1851 г., спускаясь с трибуны» («Ecrit le 17 Juillet 1851, en descendant de la tribune»), дает следующие характеристики членам сената Наполеона III, в том числе и Дантесу (стихи 1—2, 7):

Ces hommes qui mourront, foule abjecte et grossièreSont de la boue avant d'être de la poussière.…………………………………………………………………Ils mordent les talons de qui marche en avant.[725]

Крайне любопытно было обнаружить в труде барона Людовика де Во «Стрелки из пистолета» (Ludovic de Vaux, «Les Tireurs de pistolet», Paris, 1883, p. 149–150), что сын Жоржа и Екатерины Геккерен-Дантес, Луи Жозеф Морис Шарль Жорж (1843–1902), стал одним из знаменитейших дуэлянтов своего времени. «Baron Georges de Heeckeren… grand, gros et fort, yeux clairs et barbe blonde», возглавляя в 1860-е гг. борьбу с повстанцами в Мексике, «se prit de querelle» в гостинице в Монтерее «avec un Américain qui mettait les pieds sur la table avant le dessert» и дрался с ним на дуэли «à l'américaine au revolver et lui brisa le bras… Rentré en France il eut un duel à l'epée avec Albert Roge… Tout le monde se rappelle son duel avec le Prince Dolgorouki dans lequel il fracassa l'épaule de son adversaire après avoir subi son feu à dix pas… C'est un charmant viveur… qui compte beaucoup d'amis à Paris et qui le mérite bien»[726].

XXX

«Теперь сходитесь». Хладнокровно,Еще не целя, два врагаПоходкой твердой, тихо, ровно4 Четыре перешли шага,Четыре смертные ступени.Свой пистолет тогда Евгений,Не преставая наступать,8 Стал первый тихо подымать.Вот пять шагов еще ступили,И Ленский, жмуря левый глаз,Стал также целить – но как раз12 Онегин выстрелил… ПробилиЧасы урочные: поэтРоняет молча пистолет.

3 Походкой твердой, тихо, ровно… — Ритм угрожающего сближения противников, подчеркнутый тяжелым, глухим звучанием эпитетов, удивительным образом предвосхищен в конце первой части более ранней поэмы Пушкина «Кавказский пленник» (1820–1827), где протагонист вспоминает свои предшествующие поединки (стихи 349–352):

Невольник чести беспощадной,Вблизи видал он свой конец,На поединках твердый, хладныйВстречая гибельный свинец.

В 1837 г. «невольник чести» был позаимствован Лермонтовым для его знаменитого стихотворения на смерть Пушкина.

12 <…>

XXXI

На грудь кладет тихонько рукуИ падает. Туманный взорИзображает смерть, не муку.4 Так медленно по скату гор,На солнце искрами блистая,Спадает глыба снеговая.Мгновенным холодом облит,8 Онегин к юноше спешит,Глядит, зовет его… напрасно:Его уж нет. Младой певецНашел безвременный конец!12 Дохнула буря, цвет прекрасныйУвял на утренней заре,Потух огонь на алтаре!..

6 …глыба снеговая… — «Глыба» предполагает массу большего объема, чем англ. lump («ком»), — нечто среднее между lump и mass («масса», «куча»).