Земля мечты. Последний сребреник - Джеймс Блэйлок

бы лежала печать недавнего испуга, и он смотрел не на Эндрю, а в сторону парковки, которую можно было увидеть через дальнее окно. Но вдруг страх словно отпустил его. Стена за его спиной была закрыта множеством лотков с жуками – одни жуки были громадные, другие микроскопические, и все они неискушенному взгляду могли показаться совершенно одинаковыми, отличающимися разве что своими размерами. Сам Эндрю всегда полагал, что нахождение под неусыпным взглядом тысяч жучиных глаз может измучить человека, и здесь он, возможно, видел подтверждение своей мысли.

– Как себя чувствуете? – спросил Эндрю. – Извините за вторжение.

– Да. Нет. Я… задремал на минутку. Я… я думаю, все дело в биоритмах. По правде говоря, паршивенько себя чувствую. – Он сделал этакий короткий объяснительный взмах рукой.

– Сочувствую. Не буду тратить ваше время. Сам спешу. К какому выводу вы пришли с этим рыбным эликсиром?

Шато опять слабо улыбнулся.

– О, да. Этот… как вы его называет? Эликсир? Он не представляет ничего такого, о чем вам следовало бы беспокоиться.

– Прошу прощения, – сказал Эндрю, моргнув. – Я в общем-то ничуть не беспокоился. Я хотел узнать, что он такое?

– Конечно, конечно. Приношу вам свои извинения.

– Извинения?

– Он разбился. В раковине. Боюсь, стекло оказалось слишком скользким. Разлетелось на куски, ударившись о фарфоровую раковину, и все вытекло в сливное отверстие. Не осталось ничего, кроме битого стекла. И кран к тому же был открыт. Смыло все дочиста. Вот жалость. Смыло даже налет на осколках. А того, что осталось, было недостаточно для исследования. Я, конечно, был разочарован. Казалось, что это такое очаровательное вещество, хотя не вполне в области моих интересов.

Он нагнулся, чтобы подобрать с пола книгу о насекомых, избегая встречаться с Эндрю взглядом.

– И ничего не осталось?

– К сожалению. – Он закашлялся, закрывая рот ладонью. – Осколки пришлось выкинуть в мусорный бачок. Джейкокс вывез мусор сегодня утром в шесть часов.

Эндрю открыл было рот, собираясь заговорить, но передумал, он просто уставился в глаза Шато. Он подошел на шаг ближе к столу, наклонился, вперился взглядом в Шато. Он знал, что выдает себя, с избытком выдает свое любопытство, свое удивление. Он выдавал себя целиком и полностью, но его это не волновало. По середине лба Биффа Шато проходила красноречивая линия серо-угольного цвета, чуть искривившаяся на переносице, когда серебряная монетка перескочила туда, и смазанная в тот момент, когда дернулась его рука при появлении Эндрю.

Глава 11

Египтяне обнаружили, что по глазам кота можно определять состояние Луны, потому что они светились ярче при полной луне и становились более тусклыми с новой лунной фазой и уменьшением луны…

Эдвард Топселл. «История четвероногих животных и змей»[80]

– Подкупили! – прокричал Пиккетт, когда они выехали с парковки и повернули к скоростной дороге.

– Я так не думаю, – сказал Эндрю. – Он был перепуган. Я ничего подобного в жизни не видел. Он решил, что зашел не я, а Пенниман, который вернулся с каким-нибудь новым убедительным аргументом. Видел бы ты выражение его лица. Беспримесный ужас. Я думаю, он сопротивлялся перед тем, как сдаться. Он честный человек – этот Шато, и он не отдал бы эликсир без сопротивления. Может быть, Пенниман угрожал ему такой же расправой, какую он учинил над Пфеннигом. – Эндрю пробрала холодная дрожь, когда он подумал об этом.

Пиккетт кивнул.

– Ну, теперь мы хотя бы знаем, что нам противостоит, верно? Мы относились к этому не слишком серьезно, но теперь все меняется. Возможно, Пенниман уже нашел ложку. Он, наверное, искал ее все утро, пока мы тут носились по «Праздному миру». Он-то время даром не терял. Он явно выследил тебя вчера утром, когда ты привозил сюда эликсир. Он человек осторожный. Мы это знаем. Ты говоришь, что слышал, как он отказал миссис Гаммидж – не дал ей и капли, хотя она его умоляла. Теперь все ясно как божий день: эликсир был в ту ночь в его комнате, и миссис Гаммидж пробралась туда, чтобы его украсть. Ты чихнул в коридоре, и она спряталась – все так, как я и говорил. Ты взял только половину унции, потом она, может быть, взяла еще. Потом появился Пенниман и обнаружил, что его запас уменьшился, пока он где-то там распиливал пополам Пфеннига. Может быть, пропала всего одна унция – не очень много, как нам кажется. Но кто знает? Что, если этот эликсир – какая-то разновидность наркотика – унция героина, унция кокаина? Тогда его глаза загораются убийством, разве не так? И что же он делает? Он заглядывает туда-сюда, находит твой фонарик-авторучку. Все просто. Как дважды два. И на следующее утро едет за тобой по скоростной дороге и понимает, что добился-таки своего, когда ты заезжаешь поговорить с Шато. Он дожидается твоего отъезда, входит в здание, и там у него происходит небольшой разговорчик с Шато. Ты знаешь, что Пенниман сказал Джорджии?

– Нет, – простонал Эндрю.

– Он сказал, что хочет покончить с двуми крайне настойчивыми крысами. Он повсюду находит их «экскременты», сказал он. Пуля для них слишком легкое наказание – так он сказал. Он собирается их поймать, нарезать на части, сварить, а потом раздавать котам в доме – по ложке за раз. И это было сегодня утром. Еще и получаса не прошло. Он считает это забавным.

– Боюсь, что он…

– И это еще не все, – оборвал его Пиккетт, – я не сомневаюсь, что он следил за мной в ту ночь, когда я вернулся из Ванкувера. В этом нет сомнений. Ну, я прав? Признай. И хватит говорить о совпадениях. Я не верю в совпадения.

– Ты прав, так что помоги мне. Я говорил это и прежде, повторю еще раз. Мы должны действовать. – Эндрю смотрел в окно на пролетающие мимо пустые поля, поля, по которым маршировал отряд среброносных черепах. – Чего я не могу понять, – продолжил он, скосив прищуренные глаза на Пиккетта, – так это, что тут, черт побери, затевается.

Пиккетт посмотрел на часы. Они выехали с парковки и свернули на бульвар к дому.

– Я приеду попозже, – сказал Пиккетт. Мне нужно часа два побыть в библиотеке. Может, что-то и выясню. Но ты меня подожди. Если он застукает тебя, когда ты один проберешься в его комнату…

– Не застукает, – сказал Эндрю. – Никогда он меня не поймает. Я для него слишком умен. Видел бы ты его лицо, когда он получил от меня письмишко по почте, – его просто оторопь взяла. Он был кораблем без руля. – Это воспоминание развеселило