Кремль. Президенты России. Стратегия власти от Б. Н. Ельцина до В. В. Путина - Леонид Млечин

Главная заслуга Евгения Максимовича состоит в том, что он добился стабилизации политической ситуации в России. С его вступлением в должность исчез страх перед тем, что будет распущена Государственная дума, что президент решится вновь применить силу против парламента, что страна пойдет вразнос и воцарится диктатура. И как-то сразу спало напряжение.

Люди увидели, что митинги проблем не решат, надо работать. Правительство получило несколько месяцев относительного спокойствия — для того чтобы что-то сделать.

Примаков сформировал коалиционное правительство.

Борис Ельцин сам предложил Сергею Кириенко остаться первым вице-премьером. Это был частично акт вежливости, но не только. Ельцину жаль было терять очевидно талантливого и умелого человека. И получилось бы неплохое сочетание: опытный политик Примаков и динамичный экономист Кириенко.

Но Сергей Владиленович отказался. Объяснил: не верю в коалиционное правительство вообще и не вижу экономической программы действий нового кабинета в частности. Возможно, дело в другом: побывав в роли первого человека, не захотел быть вторым. Гайдар в свое время пытался работать в кабинете Черномырдина вице-премьером, но быстро ушел, считал, что его держат для ширмы.

Сам Черномырдин тем более не захотел остаться первым вице-премьером у Примакова.

Отказался и Григорий Явлинский. Он был готов прийти в правительство со своей командой, которая заняла бы все должности в финансово-экономическом блоке. Но это уже было бы правительство не Примакова, а Явлинского.

Молодой вице-спикер парламента Владимир Рыжков сначала согласился было пойти вице-премьером по социальным вопросам, в его годы это весьма почетное предложение. Но он быстро забрал свое слово назад, сообразив, что социальные вопросы при жестком бюджете — это дело рискованное. А ему не хотелось ломать свою столь многообещающую карьеру. Печальный пример Бориса Немцова перед глазами — до назначения в правительство его считали возможным кандидатом в президенты, год в правительстве погубил его политическую репутацию.

Примаков прямо в Думе остановил Александра Шохина:

— Хочу предложить вам пост вице-премьера по социальным вопросам.

Шохин засомневался:

— У вас правительство будет левым, что мне в нем делать?

Примаков справедливо заметил:

— Потому и будет левым, что вы все отказываетесь.

Потом Примаков перезвонил и предложил Шохину должность вице-премьера по финансам. Он принял должность — знакомое для него дело, он был вице-премьером в кабинете Гайдара, но проработал в правительстве считанные дни, увидел, что Примаков намерен контролировать все сам, в первую очередь кадровые вопросы, и ушел назад в Думу, благо его депутатский мандат еще не аннулировали.

Евгений Максимович остался с теми, кто не отказался работать в правительстве. Первый вице-премьер Юрий Маслюков представлял коммунистов. Вице-премьер Геннадий Кулик — аграриев. Министр финансов Михаил Задорнов — «Яблоко». Министр труда Сергей Калашников был человеком Жириновского. Глава налоговой службы Георгий Боос — Лужкова.

Когда Примаков представил публике свой кабинет, его называли розовым, красным, коммунистическим. Первые заявления новых министров насчет управляемой денежной эмиссии, национализации, поддержки военно-промышленного комплекса просто пугали.

Да еще Примаков обещал прислушаться к советам академиков-экономистов, своих старых знакомых, среди которых наиболее известны Леонид Иванович Абалкин, вице-премьер в правительстве Рыжкова, бывший помощник Горбачева Николай Яковлевич Петраков и бывший заместитель председателя Госплана Степан Ара-маисович Ситарян.

Восемь лет с начала реформ никто не приходил к ним за советом. В Отделении экономики Академии наук столько академиков — и все невостребованы! Оскорбленные и обиженные, они, видимо, с горечью наблюдали за тем, цто и наукой, и экономической практикой занимались какие-то «мальчики» — Кириенко, Гайдар, Чубайс, Шохин и другие.

Предложения академиков были опубликованы сразу после назначения Примакова и на людей, которые разбираются в современной экономике, произвели гнетущее впечатление. Если бы правительство прислушалось к этим советам, страну постигла бы катастрофа.

Академики предлагали смело печатать деньги — по их мнению, все беды экономики в недостатке денег. Наверное, если раздать большое количество купюр, то люди будут счастливы.

Академикам возразили: напечатанные волей государства деньги будут просто бумажками, на которые ничего нельзя купить. Инфляция есть ограбление человека государством.

Создавалось ощущение, что советчики Примакова не^понима-ют, как в современной экономике функционируют деньги. В этом нет ничего удивительного. Всю свою жизнь они изучали и преподавали политэкономию социализма. Но такой науки просто не существует!

Усиление государственного регулирования? Ничего нового в этом нет. Это уже было, и страна потерпела экономическую катастрофу. Социальная ориентация экономики — вещь хорошая, но ни одна страна не начинала с этого. Сначала добивались подъема экономики, потом на этой основе осуществляли социальные программы.

Людям все кажется, что государство достает деньги из не известных никому источников и проблема состоит в том, чтобы заставить правительство потрясти мошной.

Эти иллюзии сохраняют и люди на высоких постах. Председатель Государственной думы Геннадий Селезнев после очередного раунда переговоров с представителями Международного валютного фонда сказал в сердцах, что надо напечатать рублей, расплатиться со всеми долгами и больше с МВФ дела не иметь.

Иначе говоря, председатель Думы искренне полагает, что работа на фабриках Гознака сродни искусству алхимиков — печатники берут простую бумагу и превращают ее в золото. И что деньги имеют ценность потому, что на них напечатана цифра с каким-то количеством нулей, а не потому, что они соответствуют строго определенному объему общественного богатства. И если денег напечатано больше, то они ничего не стоят.

Черномырдин же знал, что этого делать нельзя:

— Вы думаете, я не хотел вовремя платить зарплату, рассчитываться с пенсионерами, студентами? Еще как хотел. Что я, не мог бы напечатать денег? Мог бы. Но я понимал, что это была бы катастрофа...

Более искушенные сторонники печатания денег говорят, что экономике просто не хватает оборотных средств.

— Мы потратим их не на потребление, а на производство. Не зарплату выплатим, а дадим кредиты производителям. Они начнут работать, и вложенные деньги будут обеспечены товаром...

Так не получается. Эти кредиты обязательно разворуют, потому что дармовые государственные деньги обязательно разворовывают. Льготные кредиты Центробанк раздавал в 1993—1994-м, пока не убедился, что это напрасная трата средств. Если директор получит деньги от государства, он тут же переправит их в коммерческий банк, чтобы получать приличный процент, и будет заинтересован не в том, чтобы вложить их в дело, а в том, чтобы они подольше лежали на счете. Проценты-то идут ему в карман.

Считается, что за последние месяцы 1998 года было напечатано примерно тридцать миллиардов рублей. Они привели только к падению курса рубля. Напечатанные, то есть пустые, деньги знают один путь — они идут на скупку долларов. Больше денег нужно тогда, когда реально растет конкурентоспособное производство. А производство не растет.

Добиться роста производства, оживления экономики — это и есть главная задача правительства. Но она требует колоссальной многоплановой работы, законодательной прежде всего, а не работы печатного станка.

Директор-распорядитель Международного валютного фонда Мишель Камдессю по-своему реагировал на планы правительства Примакова: «Предоставление России кредитов сейчас не только невозможно, но и вредно. Лучшее, что мы сейчас можем сделать для России, — это помочь правительству понять, что они сами должны делать в условиях рыночной экономики».

Но в Москве были уверены, что МВФ кобенится для виду, а деньги все равно даст. Первый вице-премьер Вадим Густов сформулировал это просто: куда они денутся!

Густов много лет работал на урановых рудниках, потом стал партийным работником средней руки и, наконец, был избран губернатором Ленинградской области. Примаков сделал его одним из двух первых вице-премьеров после короткого телефонного разговора. Густова президент первым уберет из примаковского кабинета...

Коммунисты, оппозиция были довольны: наконец-то появилось правительство, которое отбросило монетаристские бредни и займется развитием реального сектора.

Но прошло несколько месяцев, и о программе академиков благополучно забыли. Экономические ориентиры правительства Примакова радикально переменились. При назначении министры говорили одно, а делали совсем другое. Если закрыть глаза, то казалось, что слышишь Гайдара или Кириенко, а не Примакова или Маслюкова.