Кремль. Президенты России. Стратегия власти от Б. Н. Ельцина до В. В. Путина - Леонид Млечин

В понедельник Ельцин не представил Черномырдина на третье голосование. Проходит вторник — Ельцин молчит.

Становится ясно, что президент и его окружение не знают, что им делать: рискнуть и настоять на своем или же подыскать новую кандидатуру?

Одни считали, что надо выставлять кандидатуру Черномырдина в третий раз: в последнюю минуту депутаты как пить дать испугаются роспуска и проголосуют «за».

В этом предположении был резон. Депутаты не хотели роспуска Думы. Одно дело готовиться к выборам, располагая мощным думским аппаратом, депутатскими привилегиями, другое — в решающий момент оказаться на улице и начинать все с нуля.

Но депутаты весной уже дали слабину, когда после всех протестов и негодования с третьего раза проголосовали все-таки за Кириенко. Они боялись вновь проявить губительное отсутствие принципиальности, накануне возможных выборов опозориться в глазах избирателей. Поэтому риск третьего отказа был велик.

В ответ на роспуск Думы депутаты могли начать процедуру импичмента, и тогда страна попала бы в ужасающее положение, когда власти не признавали бы друг друга. Страна стала бы неуправляемой. В Кремле на этот риск не решились. Ельцин был уже слаб и болен.

В кабинете главы администрации Валентина Юмашева лихорадочно тасовали политическую колоду, перебирая возможных кандидатов. Прозвучало и имя московского мэра Юрия Лужкова. Юмашев и Татьяна Дьяченко с порога отвергли это предложение, причем, судя по словам участников этой дискуссии, весьма эмоционально.

Если другие кандидатуры можно было рассматривать, взвешивая плюсы и минусы, то Лужков воспринимался как какой-то монстр; не то что обсуждать, но и произносить саму его фамилию в главных кабинетах Кремля считалось неприличным.

Валентин Юмашев твердо стоял за Черномырдина, видимо полагая, что старый конь борозды не испортит. Личная преданность Виктора Степановича президенту вне сомнений.

А в Москве уже объявился Александр Лебедь, застоявшийся в своем красноярском далёко, и сразу на двух каналах телевидения предложил себя в спасители Отечества — по своей ли инициативе или по чьему-то совету. Говорили, что известный предприниматель Борис Березовский настойчиво предлагает поручить правительство Лебедю — более слабый политик просто не справится.

В конечном счете Бориса Николаевича уговорили не просить в третий раз Думу утвердить Черномырдина. А кого же назначать? Президент задумался и думал несколько дней.

Государственная дума проявила инициативу и предложила президенту свой набор кандидатов на пост премьер-министра: глава парламентского комитета по экономической политике Юрий Маслюков, министр иностранных дел Евгений Примаков, известный банкир Виктор Геращенко, спикер Совета Федерации Егор Строев, московский мэр Юрий Лужков.

Лидер фракции «Яблоко» Григорий Явлинский вдруг заявил с думской трибуны, что есть кандидатура, которая устроила бы все политические силы, — это министр иностранных дел Евгений Максимович Примаков.

Сначала это показалось очень странным выбором: академика Примакова — в прошлом журналиста, директора академического института, советника Горбачева, начальника разведки — меньше всего можно было считать хозяйственником.

Но были аргументы и в пользу Примакова: в партии не входит, к финансово-промышленным группировкам не принадлежит, в президенты баллотироваться не собирается, в прежних экономических реформах не участвовал.

Явлинский разъясняет свою позицию:

— Евгений Максимович — это компромиссная фигура. Это не кандидат «Яблока». Мы с ним как с министром иностранных дел не во всем были согласны.

Депутаты подхватили эту идею. Примаков ни у кого не вызывал аллергии. Спокойный, основательный, надежный, он казался подходящей фигурой в момент острого кризиса. Более того, он понравился не только политикам, но и значительной части общества.

Ельцин пригласил Примакова на дачу:

— Евгений Максимович, вы меня знаете, я вас знаю... Вы — единственный на данный момент кандидат, который всех устраивает.

Примакову нравилось быть министром иностранных дел и не хотелось браться за практически неразрешимую задачу.

— Борис Николаевич, буду с вами откровенен. Такие нагрузки не для моего возраста. Вы должны меня понять. Хочу доработать нормально, спокойно. Уйдем на пенсию вместе в 2000 году.

8 сентября, во вторник, Примаков сделал заявление:

— Признателен всем, кто' предлагает мою кандидатуру на пост председателя правительства. Однако заявляю однозначно — согласия на это дать не могу.

Черномырдин продолжает работать в Белом доме.

Что решил Ельцин, все еще неясно.

Глава президентского аппарата Валентин Юмашев сообщил Явлинскому, что разговаривал с Примаковым, но тот отказался. Это совершенно естественно, отвечает Явлинский, о таких вещах должен говорить сам президент, а не его помощник.

Правительства по-прежнему нет, и возникает ощущение, что страна идет вразнос. Эти первые сентябрьские дни — худшие за несколько последних лет. Банки закрываются. Люди на все деньги скупают еду, лекарства и вещи. Настроения в стране упаднические. Предприятия закрываются, платить нечем.

Все ждут увольнений, безработицы, пустых полок, очередей', холодной и тяжелой зимы, социальных потрясений, диктатуры. Кончившаяся 17 августа жизнь теперь уже представляется если не прекрасной, то по крайней мере вполне нормальной. Люди готовы согласиться на любого премьера, лишь бы он начал действовать.

На дачу к Ельцину приехали Валентин Юмашев, секретарь Совета безопасности Андрей Кокошин и Ястржембский. Ястржембский предложил выдвинуть кандидатуру Лужкова:

— Лужков всегда был за президента. На всех этапах своего пути, при всех сложных ситуациях. Говорят, что сейчас он против вас. По-моему, это оговор. Я лично разговаривал с Юрием Михайловичем. Он попросил передать, что Борис Николаевич для него святое понятие. Но дело не только в этом. Лужков — реальный кандидат в президенты на следующих выборах.

Андрей Кокошин поддержал Ястржембского. Не был согласен Юмашев:

— Лужков рвется к власти, со своим грубым напором, не брезгуя никаким скандалом. Кроме того, если Лужков станет премьером, неужели он удержится от попыток захвата власти до выборов 2000 года? Конечно нет.

Ельцин всех отпустил, сказав, что подумает, и почти сразу перезвонил Юмашеву в машину:

— Уговаривайте Примакова.

Во всяком случае, так это изложено в последней книге Ельцина «Президентский марафон», которую за него написал Валентин Юмашев. Для Ястржембского и Кокошина этот визит на дачу закончился увольнением — Ельцин заподозрил в них «тайных агентов» Лужкова.

Ельцин вел тройную игру: давил на Думу («У меня нет другой кандидатуры, это вопрос решенный, с вами или без вас, премьером будет Черномырдин»), убеждал Черномырдина не настаивать на своей кандидатуре («Виктор Степанович, нельзя вносить вашу кандидатуру в третий раз, в сегодняшней политической ситуации мы не имеем права распускать Думу») и через Юмашева уговаривал Примакова стать премьером.

Юмашев несколько раз встречался с Примаковым.

— Евгений Максимович, какие ваши предложения, что будем делать?

Примаков отвечал:

— Давайте предлагать Юрия Дмитриевича Маслюкова, это хороший экономист.

— Борис Николаевич ни за что не согласится на премьера-коммуниста, вы же знаете,.Евгений Максимович. И что же, будем распускать Думу?

На самом деле от отчаяния Ельцин был готов на любой вариант.

Юрий Дмитриевич Маслюков рассказывал позднее журналистам, что его прямо из отпуска пригласили к президенту. Утром 10 сентября он был в Кремле. Сначала с ним разговаривала президентская дочь Татьяна Дьяченко. Она сказала:

— Сейчас папа будет предлагать вам пост премьера. Нив коем случае не отказывайтесь.

Ельцин действительно предложил Маслюкову стать премьером. Он ответил, что в силу его принадлежности к коммунистической партии назначение будет недоброжелательно встречено частью политического спектра страны.

Маслюков сказал, что сейчас нужна такая фигура, как Евгений Максимович Примаков, а он готов работать под его руководством в качестве первого вице-премьера, ответственного за экономику.

В общей сложности Ельцин трижды предлагал Примакову возглавить кабинет. Последняя беседа состоялась 10 сентября. Евгений Максимович искренне отказывался. Ему не хотелось браться за практически неразрешимую задачу..Ельцину он сказал:

— Борис Николаевич, буду с вами полностью откровенен. Такие нагрузки не для моего возраста. Вы должны понять меня.

Даже Черномырдин стал уговаривать Примакова согласиться. Виктор Степанович уверял, что, еще когда они летом одновременно отдыхали в Сочи, он сказал Примакову: