Кремль. Президенты России. Стратегия власти от Б. Н. Ельцина до В. В. Путина - Леонид Млечин

— Евгений, в правительстве очень тяжело, нет там, по сути, хозяина. Не придется ли тебе за хозяина сесть? А ребята пусть отдохнут.

Примаков, считая, что разговор окончен, вышел в президентскую приемную. К нему подошли Юмашев, Татьяна Дьяченко и глава службы президентского протокола Владимир Николаевич Шевченко. Шевченко говорил особенно горячо:

— Как вы можете думать о себе! Разве вам не понятно, перед чем мы стоим? 17 августа взорвало экономику. Правительства нет. Дума будет распущена. Президент может физически не выдержать. Мы на грани полной дестабилизации!

Слова Шевченко произвели на Примакова сильное впечатление. Он спросил:

— Но почему я?

— Да потому, что Думу и всех остальных устроит именно ваша кандидатура. И потому, что вы сможете.

И Примаков согласился...

В эти утренние часы я был в министерстве иностранных дел. Заместители Примакова ничего не знали, но, предчувствуя расставание с министром, заранее горевали.

Один из заместителей министра при мне позвонил главному помощнику Примакова Маркаряну:

— Роберт, что происходит?

Маркарян осторожно ответил, что ему самому пока точно ничего не известно. Примаков не в министерстве.

— Где он?

— У президента...

Стало ясно, что Примаков, видимо, согласится. Пока мы разговаривали в здании на Смоленской площади, Ельцин подписал указ о назначении Примакова, и об этом мгновенно сообщили информационные агентства. В министерстве иностранных дел печальные настроения. В стране — единодушный вздох облегчения.

Примаков еще должен был утверждаться Думой, сформировать правительство, предложить программу действий, но главное было уже позади — угроза роспуска Думы, импичмента президента, без-властья, политических схваток с неизвестным результатом на фоне экономической катастрофы.

Все политические партии, кроме либерал-демократов Жириновского, единодушно поддерживают Примакова. Геннадий Зюганов говорит: Примаков — это надежда...

Евгений Максимович честно сказал в Думе:

— Я даже не знаю, что для меня лучше: чтобы вы меня утвердили или провалили.

Еще никогда премьер-министром России не становился человек, который бы столь искренне отказывался от этой должности. Примаков не хотел быть премьер-министром. Он никогда не стремился к высшей власти. Он прекрасно чувствовал себя на посту министра иностранных дел и считал, что эта должность будет прекрасным завершением его политической карьеры. Через месяц после назначения премьер-министром ему исполнилось шестьдесят девять лет. Он полагал, что это неподходящий возраст, чтобы начинать новое дело.

Любопытно, что больше всех Евгения Максимовича уговаривали те, кто потом его и уберет с должности. Но в тот момент они все зависели от Примакова — не согласись он тогда, они вообще могли лишиться власти. Но чувство благодарности — не самое сильное чувство у обитателей Кремля.

Предчувствия у Примакова были верные: и он тоже уйдет из Белого дома не по своей воле и не под аплодисменты... Но в тот момент подобный исход никому не мог прийти в голову. Выдвижение Примакова казалось счастливой находкой — ему доверяла вся страна.

Когда Государственная дума утвердила Евгения Примакова на посту главы правительства, страна начала успокаиваться — у нас вновь есть правительство.

Но сразу стало ясно, что самое трудное впереди. Что может и чего не может сделать Примаков? Как поведет себя новый премьер-министр?

Достоинства Евгения Максимовича Примакова очевидны. Но возник один важный вопрос: в состоянии ли он физически и психологически справиться с такими невероятными перегрузками? Когда он работал в академических институтах, потом у Горбачева, потом в разведке, это все же была более спокойная, размеренная жизнь. А у главы правительства, наверное, ощущение, что он сидит на вулкане.

Сталин и Косыгин занимали пост главы правительства, будучи старше Примакова, но пришли на эту должность в более молодом возрасте.

Примаков стал премьер-министром в шестьдесят восемь лет. 29 октября 1998-го он отметил шестидесятидевятилетний юбилей. В нашей стране это серьезный возраст. В таком возрасте не так просто быть энергичным и напористым. С годами люди меняются — и не всегда к лучшему, появляется непоколебимое спокойствие, равнодушие, нежелание идти на рискованные и смелые шаги.

Близкие друзья уверяли, что Примаков сохранил прежний темперамент и энергию, ненавидит равнодушие и цинизм. А что касается его физической формы, то люди знающие рассказывали, что каждое утро он проплывает в бассейне полкилометра и чувствует себя достаточно бодро. Так и оказалось, проблемы у Примакова возникли вовсе не по причине слабого здоровья.

Евгений Максимович много раз бывал в кабинете премьер-министра, так что, став его хозяином, ничего нового он там не увидел. Ему только пришлось освоить огромный пульт, на который заведены все телефоны. Главе правительства не надо самому набирать чей-то номер, а достаточно нажать нужную кнопку с фамилией министра.

Но эти кнопки расположены совершенно бессистемно — не в алфавитном порядке и не по функциональному признаку, скажем, силовые министры отдельно, руководители госкомитетов отдельно. Этот пульт создавался годами: Черномырдина напрямую соединяли то с одним, то с другим начальником... Кириенко хотел пульт переделать, но оказалось, что это долго и дорого, так что легче приспособиться и запомнить, где какого министра искать.

Кроме того, премьер-министру полагается аппарат экстренной связи с министерством обороны. По этому телефону можно запросить обстановку в вооруженных силах, поговорить с дежурным генералом на центральном командном пункте Генерального штаба.

Но вообще-то у главы правительства более приземленные заботы — например, связаться с помощью этого телефона с отдаленной воинской частью и переспросить, действительно ли там получили переведенные на зарплату деньги, как это написано в справке министерства финансов и министерства обороны, или подчиненные просто не хотят огорчать главу правительства дурными новостями?

Новые атрибуты власти — усиленная охрана, машины сопровождения — на Примакова впечатления не произвели. Если от Белого дома до Кремля он может доехать не за пятнадцать минут, а всего за пять, значит, еще десять минут выгадываются для дела.

Глава правительства — в меньшем, чем президент, объеме, но тоже получает информацию от специальных служб. В этих сводках анализ внутриполитической ситуации, действий отдельных политиков и, как выразился один из предшественников Примакова на этом посту, всякие сплетни — кто, что и кому сказал.

Есть другая сторона дела. Премьер-министр сам становится объектом пристального профессионального внимания. Его со всех сторон изучают, контролируют каждый шаг. Впрочем, Евгений Максимович человек опытный и осторожный. В баню с девочками не ходит, внешнеторговые фирмы на имя жены не открывает, акциями не владеет, так что ему тревожиться не о чем.

Его предшественники исходили из того, что к ним не только присматриваются, но и прислушиваются, то есть их разговоры, в том числе телефонные, слышат чужие уши, поэтому не всякую беседу вели в собственном кабинете и не всякому телефону доверяли.

Но все это мелочи и чепуха в сравнении с реальными проблемами, которые стоят перед главой правительства.

Я спрашивал тогда людей, которые часто бывали у премьера в кабинете, как чувствует себя Примаков, когда на него не направлены телевизионные камеры, когда его не видит никто из посторонних?

Отвечали, что растерянность с его характером вовсе не вяжется. Он много работает, но чувствует себя уверенно и уже научился управляться с таким сложным механизмом, как правительство.

— Вот я только что был у него в кабинете и наблюдал, как за минуту он расщелкал труднейшую ситуацию, — рассказывал мне один человек в ранге министра. — Я видел, сколько он успел сделать всего за тридцать минут — отправить людей, получить сведения о том, что уже сделано. И было видно, что гигантский маховик заработал оттого, что глава правительства стал его потихоньку раскручивать, а потом уже машина начала действовать сама по себе.

— То есть он не похож на советского хозяйственного руководителя, который работает с криками, с матерком: навались, ребята?!

— Нет, это не его стиль. Ни крика, ни мата от него не услышишь. Все-таки он ученый. Во-первых, он видит развитие ситуации в перспективе. Во-вторых, он видел, что и как делалось в прежние времена и к чему все это приводило. Поэтому он ищет иную методологию и иные механизмы для того, чтобы выйти из кризиса.

— Следов растерянности не видно?

— Нет, нет. Озабоченность большая, восемнадцатичасовой рабочий день. Но такого, чтобы руки опускались, — этого нет. Просто много трудной работы, много такого, что не вызывает улыбок, а наоборот. Но он оптимист.