Сдвиг времени по-марсиански - Филип Дик

Деп дернулся и изрек:

— Сами знаете.— На это ушли остатки сил, и он снова погрузился в безмолвное оцепенение.

«Для депов все, что ни происходит,— катастрофа. Впрочем, любые перемены для них еще хуже.— Презрение Бэйнса к депу усилилось.— Но корабль — это уже серьезно... Ман Строу, вероятно, знает, в чем дело. На высотах Да Винчи у манов есть хитроумные приборы для наблюдения за космосом — возможно, весть пришла оттуда... Если, конечно, шизы не обнаружили корабль в своих видениях».

— Возможно, это ловушка,— произнес Бэйнс вслух.

Все присутствующие, включая мрачного депа, уставились на него — даже неутомимый геб перестал мести.

— Маны способны на все,— объяснил Бэйнс,— Они стараются ввести нас в заблуждение, чтобы потом добиться своего.

— Зачем? — пролепетала Ингрид Хибблер.

— Вы же знаете, как они ненавидят все остальные кланы! Это жестокие и невежественные люди, грязные пираты, которые хватаются за оружие всякий раз, когда слышат слово «культура»[2]. В этом весь смысл их жизни, как у древних готов или гуннов.

Бэйнс остановился, хотя и чувствовал, что не до конца выразил свою мысль. Говоря по правде, он и сам не знал, отчего маны столь агрессивны. Если только — согласно его теории — не из простого желания причинять боль ближнему.

«Нет,— думал он,— здесь кроется еще кое-что. Злоба и зависть — они завидуют нам, потому что мы культурнее. Хотя все кланы разные, у нас нет порядка, какого-либо единства, только смесь так называемых созидательных проектов, которые, скорее всего, так никогда и не воплотятся в жизнь...»

— Да, надо признать, господин Строу несколько невоспитан,— медленно проговорила Аннет.— Его даже можно назвать дерзким. Но зачем ему распускать слух о чужом корабле, если таковой не обнаружен? Вы не привели ни одной веской причины, Габриэль.

— Но я знаю,— упрямо продолжал Бэйнс,— что маны, и особенно Говард Строу, настроены против нас. Мы должны действовать, чтобы защитить себя от...— Он умолк, поскольку дверь открылась и в зал резкими шагами влетел сам Строу.

Рыжеволосый, высокий и мускулистый, он нагло усмехался. Появление вражеского корабля на их маленькой луне, казалось, ничуть не волновало его.

Оставалось дождаться шизского делегата, который, как обычно, мог опоздать на час. Вероятно, он блуждал в трансе, затерянный в своих облачных видениях субреальности, изначальных космических сил, лежащих в основе шихкой концепции Вселенной — постоянного видения так называемого временного подмира.

«Во всяком случае, уже можно устраиваться поудобнее,— решил Бэйнс,— насколько это возможно, конечно, в присутствии Строу, а также Ингрид Хибблер».

Бэйнс не горел желанием общаться с обоими. Вообще-то ему не было никакого дела и до всех остальных, за исключением, пожалуй, Аннет. Ведь у нее такая большая, волнующая грудь. А он опять не продвинулся с ней ни на шаг. Как обычно.

Но, по крайней мере, это не его вина. Все поли одинаковы: совершенно невозможно предугадать, какую линию поведения они изберут. У них начисто отсутствовала целеустремленность, диктуемая законами логики. Но все-таки поли не походили ни на погруженных в свои фантазии шизов, ни на опустившихся гебов. Жизнь била в них ключом, это и привлекало его в Аннет — свежесть восприятия, живость.

Действительно, рядом с ней он ощущал себя металлически жестким, заключенным в некий стальной каркас, вроде архаичного оружия давно прошедшей, бессмысленной войны. Ей было двадцать, ему — тридцать пять; возможно, именно здесь крылась разгадка. Однако Бэйнсу не хотелось так думать. Ему казалось — и он даже готов был поклясться в этом,— что Аннет заставляет его чувствовать себя подобным образом.

«Она сознательно старается вывести меня из равновесия».

И, как бы в ответ на эти мысли, Бэйнс вдруг ощутил свою холодную, целенаправленную ненависть пара к Аннет.

Взглянув на нее, Бэйнс обнаружил, что та, словно в забытьи, продолжает опустошать пакетик с карамелью.

Делегат Высшего совета от клана шизов Омар Даймонд неподвижно смотрел на расстилавшийся перед ним пейзаж и видел, одновременно на земле и в небе, двух драконов — белого и красного, дракона жизни и дракона смерти. Чудовища сплелись в жесткой схватке, равнина под ними полыхала, а небо над головой иссекли молнии. Угасающее, умирающее бледное солнце дарило миру последний проблеск надежды.

— Стойте! — приказал Омар, простирая руку к драконам.

Мужчина и молодая женщина с волнистой прической, шедшие мимо него по тротуару, недоуменно остановились.

— Что с ним? — спросила женщина.— Чем он занят?

— Это шиз,— пояснил мужчина, с интересом наблюдая за Омаром.— Затерялся в видениях, бедолага.

— Извечные враги вышли на последнюю битву,— провозгласил Омар Даймонд.— Силы жизни на грани поражения. Так кто из нас примет фатальное решение и принесет себя в жертву, дабы влить в них новые силы?

Мужчина, подмигнув жене, сказал:

— Знаешь, если задать этим парням вопрос, то иногда можно получить весьма любопытный ответ. Давай-ка спроси его о чем-нибудь. Только пусть это будет нечто глобальное, типа: «В чем смысл жизни?» — а не «Где ножницы, которые я потеряла неделю назад?»

Он подтолкнул жену вперед.

Тщательно подбирая слова, женщина обратилась к Омару:

— Извините, пожалуйста, но меня очень волнует вопрос: есть ли жизнь после смерти?

— Смерти не существует,— изрек Омар, уязвленный таким дремучим невежеством.— То, что вы называете «смертью», есть всего лишь стадия развития, при которой жизнь пребывает в спящей форме, ожидая следующего воплощения.

Он указал рукой вдаль.

— Видите? Дракона жизни невозможно умертвить: его кровь бежит красным потоком по лугу, рождая реинкарнации. Семя, упавшее в почву, непременно восстанет в своей первозданности,— Омар зашагал прочь, позабыв о собеседниках.

«Мне надо идти к шестиэтажному зданию,— напомнил себе Омар.— Они там, весь этот Совет. Варвар Лэвард Строу. Полоумная Ингрид Хибблер, одолеваемая числами. Аннет Голдинг, так называемое олицетворение жизненности, которая сует нос во все, чтобы стать живее. Габриэль Бэйнс, постоянно защищающий себя в мире, который ему ничем не угрожает. Простак со шваброй — вот он-то как раз ближе всех к Богу. И еще один, печальный, позабывший свое имя, который никогда не поднимает головы. Как же мне называть его? Наверное, Отто. Нет, назову его Дино. Дино Уоттерс. Мечтает о смерти, не ведая, что живет в ожидании несбыточного чуда, ведь даже смерть не в силах спасти его от самого себя».

Остановившись у стены шестиэтажного дома, самого высокого в парском поселении Адольфвилл, он взлетел и, зависнув у нужного окна, зацарапал по стеклу ногтем, пока ему не открыли.

— Аразве господин Манфретти не придет? — спросила Аннет.

— В этом году он недосягаем,— объяснил Омар.— Перейдя в другую реальность, он погрузился в сон, и его принудительно кормят через нос.

— Ах,— передернула плечиками Аннет.— Кататония.

— Ну так убейте его,— грубо посоветовал Строу,— и покончите с этим. Эти коты-шизы не просто бесполезны: они вскормлены исключительно ореолом Жанны д’Арк. Неудивительно, что ваше поселение столь бедно.

— Бедно материально,— согласился Омар,— но богато вечными ценностями.

Он держался подальше от Строу — ему не хотелось с ним препираться. Строу, несмотря на свою фамилию[3], был по натуре разрушителем. Ему нравилось разбивать и ломать; он был жесток не по необходимости, а по любви. Можно сказать, дьявол получил его душу даром.

Здесь также сидел и Габриэль Бэйнс. Бэйнс, как и все пары, также мог быть жестоким, но только ради собственной зашиты. Он так поглощен ею, что действительно стал очень плох. Но в отличие от Строу не следует судить его слишком строго.

Садясь на свое место, Омар провозгласил:

— Боже, благослови собрание. Пусть мы услышим новости жизнеутверждающего свойства, а не о деяниях дракона смерти.— Он повернулся к Строу.— Что нового, Говард?

— Вооруженный корабль,— промолвил Строу с широкой, плотоядно-мрачной ухмылкой, будто наслаждаясь всеобщей нервозностью.— Не торговец с Альфы-два, а пришелец из другой звездной системы. Мы использовали телепата, чтобы прочесть их мысли. Это не торговая миссия, а...— Строу остановился, намеренно не закончив фразу. Ему явно хотелось посмаковать тревогу собравшихся.

— Нам придется защищаться,— проговорил Бэйнс.

Ингрид Хибблер кивнула; то же сделала и Аннет, хотя и с определенной неохотой. Геб Якоб Симион перестал хихикать и насторожился.

— Мы организуем оборону здесь, в Адольфвилле,— продолжал Бэйнс.— Нам нужны ваши люди, Строу, с их техникой. Мы ждем от вас поддержки. Думаю, в это трудное время вы отбросите свои дурные привычки ради общего блага.