Секрет нашего успеха. Как культура движет эволюцией человека, одомашнивает наш вид и делает нас умнее - Джозеф Хенрик

Richerson 1995) на основании количественных этнографических данных показали, что в Новой Гвинее даже самые медленные формы культурного группового отбора (покорения соседних групп) наблюдаются на масштабе от 500 до 1000 лет. Келли (Kelly 1985) на основании этноисторических данных показал, что в Африке различия в приобретенных через культуру представлениях о выкупе за невесту стали поводом для экспансии нуэров на территории динка, а различные социальные институты, основанные на культурных представлениях о сегментарном устройстве общества, оказались явным конкурентным преимуществом (Richerson, Boyd 2005). О том, что культурные представления о сегментарной организации общества способствовали экспансии как нуэров, так и тив, писал и Салинс (Sahlins 1961). На основании археологических данных антропологи все чаще говорят о сильном влиянии межгрупповой конкуренции на культурную эволюцию и политическую сложность в доисторический период (Flannery, Marcus 2000, Spencer, Redmond 2001).

267

Evans, McConvell 1998, Bowern, Atkinson 2012, McConvell 1985, 1996 и Evans 2005, 2012.

268

Evans, McConvell 1998. Спасибо Нику Эвансу за очень познавательную электронную переписку.

269

Elkin 1964:32–35 и McConvell 1985, 1996.

270

McConvell 1996.

271

Maxwell 1984, Hayes, Coltrain, O’Rourke 2003 и McGhee 1984.

272

Spencer 1984, McGhee 1984, Johnson, Earle 2000 (Джонсон, Эрл 2017), Anderson 1984 и Briggs 1970.

273

Burch 2007.

274

Maxwell 1984, McGhee 1984, Anderson 1984 и Sturtevant 1978.

275

Культурная передача и в самом деле шла в обе стороны: инуиты переняли у дорсетской культуры конструкцию остроги, а также, вероятно, применение стеатита для ламп и методы строительства иглу (Maxwell 1984:368).

276

Bettinger, Baumhoff 1982, Young, Bettinger 1992 и Bettinger 1994. О данных устных традиций см. в работах Sutton 1986, 1993. Стоит отметить, что некоторые данные показывают, что народы, говорящие на нумских языках, участвовали в юто-ацтекской экспансии на север из Мексики. Эта экспансия началась с земледельцев, поэтому наши нумские охотники-собиратели — вероятно, культурные, если не генетические, потомки земледельцев (см. статью Джейн Хилл https://www.jstor.org/stable/684121#metadata_info_tab_contents).

277

Hämäläinen 2008. О жизни команчей нам кое-что известно потому, что команчи похищали детей белых поселенцев и затем принимали их в племя. После освобождения — иногда спустя много лет и против воли — бывшие пленники рассказывали свои истории (Zesch 2004).

278

Об изменчивой среде в эпоху палеолита см. Richerson, Boyd, Bettinger 2001.

279

Если ориентироваться на другие виды и малые сообщества, самый надежный вывод: эти находки свидетельствуют о кровопролитных межгрупповых конфликтах, а не об убийстве и поедании членов своего сообщества или о мирном поедании умерших родственников на погребальных пиршествах (Stringer 2012 — Стрингер 2021). О резцах с притупленным краем см. Ambrose 2001. О луках и стрелах как причине успеха экспансии из Африки см. у Shea 2006 и Shea, Sisk 2010. Общий контекст см. у Klein 2009 и Boyd, Silk 2012.

280

О возникновении сложных обществ см. Ensminger, Henrich 2014 (глава 2) и Turchin 2010. О точке зрения Даймонда см. Diamond 1997 (Даймонд 2017) и Diamond, Bellwood 2003. Иэн Моррис (Morris 2014, Моррис 2016) вслед за Даймондом подчеркивает историческое значение войны в ускорении культурной эволюции сложных обществ. Увы, Иэн слишком сосредотачивается на войне и не понимает, что война — лишь одна из разновидностей межгрупповой конкуренции. Кроме того, что странно, он противопоставляет свое толкование “культурным толкованиям”, не сознавая, что война на самом деле влияет на культурную эволюцию, то есть эти толкования друг другу не противоречат.

281

Большинство исследователей-эволюционистов согласны, что межгрупповая конкуренция, особенно в форме насильственного конфликта, вероятно, была неотъемлемой частью жизни древних охотников-собирателей, однако по вопросу о влиянии этой конкуренции на нашу генетическую эволюцию существуют две основные альтернативные точки зрения. Каноническая гипотеза, которую упорно отстаивает психолог Стивен Пинкер, состоит в том, что межгрупповая конкуренция не играет никакой роли ни в генетической, ни в культурной эволюции. Альтернативная точка зрения, интерес к которой в последнее время вспыхнул с новой силой, — это идея, что межгрупповая конкуренция повлияла не на культурную эволюцию, как я считаю, а на генетическую. Согласно этому представлению, войны и избирательное вымирание подтолкнули генетическую эволюцию и непосредственно сформировали человеческую натуру (Haidt 2012, Wilson 2012 (Уилсон 2014), Wilson, Wilson 2007, Bowles 2006). Первой гипотезе противоречат данные, которые показывают, что межгрупповая конкуренция приводит к избирательному распространению определенных культурных особенностей, в том числе социальных норм и технологий. Кроме того, межгрупповая конкуренция помогает объяснить и возникновение сложных, изощренных институтов, которые мы так часто наблюдаем в разных обществах, поощряющих и расширяющих кооперацию. Приверженцы канонической гипотезы сами себя заводят в тупик: да, межгрупповая конкуренция была распространена, но нет, она почему-то никак не влияла на то, какие социальные нормы и практики сохранялись, копировались и распространялись, а какие нет. Сегодня мы наблюдаем лишь верхушку айсберга данных, показывающих, какую важную роль межгрупповая конкуренция играет в культурной эволюции (Richerson et al. 2016). О взглядах Пинкера на групповой отбор см. https://www.edge.org/conversation/steven_pinker-the-false-allure-of-group-selection. Только обязательно прочтите мой комментарий к статье Пинкера на том же сайте.

Другая точка зрения, согласно которой межгрупповая конкуренция непосредственно направляла генетическую эволюцию человека, не противоречит тому, на чем я здесь сосредоточился. Однако есть некоторые причины подозревать, что непосредственная роль межгрупповой конкуренции в описываемых процессах по меньшей мере вторична, а может быть, и пренебрежимо мала. Но вот что главное: чтобы межгрупповая конкуренция оказывала какое-то влияние на эволюционные процессы, культурные или генетические, группы должны иметь относительно четкие границы по критериям, которые предоставляют некоторым из них конкурентные преимущества перед остальными. В случае социальных норм все очевидно. Если я перейду в вашу группу из какой-то другой, мы с моими детьми должны будем перенять вашу систему родства и брачные нормы. Иначе у моих детей либо не будет никаких отношений с соплеменниками (а ведь эти отношения определяют взаимопомощь, дележ пищи, секс, торговлю и т. д.), либо окажется, что они все делают неправильно (нарушают нормы). Например, они рискуют постоянно повторять ошибку Кулы и нарушать табу на инцест, сев рядом не с тем юношей или