Обыкновенная война - Борис Геннадьевич Цеханович

– Вот так-то, товарищ подполковник, мои солдаты выполняют приказы. – С удовлетворением констатировал я, а вскоре в землянке снова появился Коровин, присел на кровать замполита: – Товарищ майор, к перемещению готовы, только объясните, зачем вы это делаете? – Сказано это было таким тоном, что мне стало стыдно за своё бахвальство, не только перед офицером, но перед всем взводом.

– Товарищ старший лейтенант, мне надо чтобы и первый взвод тоже набрался опыта на передке. – От этого неуклюжего вранья мне стало совсем не по себе, но я продолжал держать марку, – Коровин, давай побыстрей, чтобы дотемна Жидилёв со взводом был здесь.

Вот и сейчас ехал во второй взвод с неприятным ощущением вины перед ними. Это чувство усилилось и оттого, что солдаты мой приезд встретили с искренней радостью.

– Товарищ майор, почту привезли? Товарищ майор, как дела в батарее? Как там первый взвод? Какие дела в полку? – И много других вопросов. Коровин опять встретил меня с «кислым» выражением лица. Вяло махнув рукой, обозначая воинское приветствие, что-то пробубнил себе под нос, докладывая о положении дел во взводе, что меня неприятно царапнуло, но я воздержался от замечания. Убедившись, что во взводе всё в порядке; ответив на заданные солдатами вопросы, рассказал о том, что произошло в полку за сутки. Потом отвёл в сторону командира взвода: – Коровин, помнишь ракету ты засадил во внутрь укрытия, когда бомбили щебёночный завод?

– Ну.., – вяло проявил заинтересованность офицер

– Так вот, ты там уничтожил не троих боевиков, а тридцать. Я тебя к ордену представлю за это.

– Какие тридцать? – Уже живее удивился Коровин, – туда же только трое забежало.

– Тридцать, тридцать, товарищ старший лейтенант. Там, оказывается, от бомбёжки ещё двадцать семь боевиков пряталось и сегодня, во время перемирия, их будут со стен отскабливать, чтобы похоронить. Молодец! С тебя за орден причитается, – всё это я говорил преувеличенно бодрым голосом, так как видел, что это известие ошеломило офицера и почему-то ввергло его в ещё большее уныние. И я говорил и говорил, пытаясь расшевелить Коровина, но попытки мои были безуспешные.

– Товарищ майор, а это не местные жители там были, то есть не гражданские? – С дрожью в голосе задал вопрос командир взвода.

– Коровин, ну какие на переднем крае могут быть гражданские, да ещё во время бомбёжки? Духи это были, товарищ старший лейтенант. Ладно, занимайтесь тут своими делами, а я поехал, – с досадой махнув рукой, отвернулся и полез на БРДМ. Устраиваясь в люке, наблюдал как Коровин, согнувшись под невидимой тяжестью, опустив плечи, и загребая ногами землю, как военнопленный, бредёт к палатке. Я «закипел» от злости: – Старший лейтенант Коровин! Ко Мне!

Команда, как хлыстом хлестнула командира взвода, он вздрогнул, повернулся и пошёл ко мне. Все солдаты бросили свои дела, встревоженными глазами наблюдая за происходившим.

– Беееегом, товарищ старший лейтенант, – в моём голосе зазвенел металл. – Бегоммм!

Подчинённый остановился перед моей машиной и застыл, глядя на меня пустыми глазами. Я перегнулся через край люка и приблизил, насколько это было возможно, своё лицо к лицу офицера.

– Коровин, чего ты распустил слюни? Какие гражданские? Какие местные жители? Вы, товарищ старший лейтенант, уничтожили тридцать солдат противника. Тридцать врагов, которые могли убить тридцать наших солдат, а может быть и больше. Я вас за этот подвиг представляю к государственной награде – к ордену. А вы, товарищ офицер, на глазах подчинённых сопли распустили. Вы не в деревне у себя находитесь, а на войне. Приведите себя в порядок, возьмите себя в руки – это приказ. Вам понятен приказ? Смотрите мне в глаза. Я ещё раз спрашиваю; вам понятен мой приказ? – Коровин заторможено мотнул головой, повернулся и с прямой спиной, нетвёрдой походкой направился в палатку. Когда он скрылся, я с досадой ещё раз плюнул и подозвал к себе Ермакова и Некрасова.

– За командира взвода, отвечаете передо мной своими головами. Как хотите распределяйте между собой время, но рядом с командиром взвода всегда кто-то из вас находится: идёт он в туалет и вы за ним, в баню и вы с полотенцем туда прёте. Спать ложится и вы рядом с ним. И так до тех пор, пока он в себя не придёт – понятна задача? – Сержанты одновременно мотнули головами, а я с тягостным чувством поехал к себе. В землянке меня уже ждали: в гости приехал командир дивизиона с Серёгой Ершовым, пришёл в гости командир танкового батальона. Замполит с шашлыками суетился около костра, а Игорь Карпук накрывал стол. Чтобы избавиться от дурного настроения я, не дожидаясь друзей, хватанул пару кружек холодного вина, а через несколько минут алкоголь сделал своё дело. Настроение поднялось также и от общения с товарищами. Зазвенели кружки и через пятнадцать минут мы в азарте и авторитетно обсуждали все детали военной компании. Если бы какой-нибудь сугубо гражданский человек послушал тот бред, который мы несли, он бы испугался от «широты наших суждений и ума». В самый разгар пирушки заявился старший лейтенант Жидилёв и доложил, что обнаружил склад с боеприпасами в расположение боевиков, но взорвать склад не сумел.

Мы с командиром танкового батальона сразу же «загорелись» желанием уничтожить склад и тут же заключили пари: кто первым же снарядом или ракетой уничтожит цель. Правда, Толик

выговорил себе право уничтожения склада со второго снаряда: первый снаряд разогревочный – авторитетно заявил он. Похватали оружие, одежду и по машинам. Я мчался на берег реки на установке Некрасова, а все остальные на танке командира батальона.

На обрыве Жидилёв мне одновременно с Толиком показал склад, который находился в тылу «ткацкой фабрики», за дорогой. Что интересно: с того места, откуда мы наблюдали за боевиками в первые дни, склада не видно – он сливался с местности. А с этого места отчётливо проглядывались штабеля ящиков из-под снарядов. Увидев цель, мы кинулись к своим машинам; теперь кто вперёд изготовится к бою, и кто первым взорвёт штабеля ящиков. А то, что они все взорвутся от детонации, от прямого попадания ракеты я не сомневался.

Ловко скользнул в узкий люк оператора и тут же захлопнул, повернул правой рукой рукоятку

и ещё одним движением застопорил его. Правой рукой автоматически щёлкнул несколькими тумблерами на пульте управления, а левой в это время повернул тумблер на два щелчка. Сзади завизжали электромоторы: откинулась крышка люка и из боевого отделения стала выдвигаться пусковая установка с пятью ракетами на направляющих. Гулкий удар возвестил о том, что установка вышла и крышка люка закрыла боевое