Обратный отсчет: Распад - Токацин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это ещё довоенное, с первой ходки. Тогда тут были… — он слегка поморщился. — Другие правила.
— Они не вернутся, — сказал Мэллоу. — Ладно, Лоренц. Запускай сейчас двоих — и сам, наконец, помойся. Потом устрой пересменку.
Гедимин проводил человека задумчивым взглядом. «Надо запомнить его. Скоро он сменит Мэллоу окончательно.» Ему было слегка не по себе, как будто имя и лицо «макаки» в соседней камере что-то для него значили.
— Совсем уже скоро, — тихо сказал Мэллоу, переглянувшись с Дальбергом. — А потом и ты. Только мы-то не вернёмся, верно?
30 апреля 23 года. Луна, кратер Пири, город Кларк
Рейсы «Луна-Земля» и «Земля-Луна» выделялись на табло зелёным цветом, дальние — красным; сегодня оно пестрело разноцветными полосами сверху донизу — на ближайшие полчаса были назначены вылеты спрингеров на Венеру, Титан, Ио и Ганимед. Только что прибывший барк с Земли уже разгрузили, и он разворачивался, готовясь принять пассажиров и груз для нового вылета. Три ближайших гравитационных батута были подсвечены красным — их уже зарезервировали, четвёртый вывесил аварийный сигнал, и к нему помчался ремонтный глайдер. Гедимин следил за ним, досадливо щурясь, — сармату тоже хотелось работать, но в такие «жаркие» дни космопорту некогда было договариваться с тюрьмой, и люди справлялись своими силами. Справлялись, по мнению сармата, очень плохо, но ему оставалось только ждать — через пару недель Земля разойдётся с Юпитером и Сатурном, уже третий месяц находящимися практически вплотную друг к другу, а тогда и дальних рейсов, и ближних станет гораздо меньше, и будет время для нормального ремонта.
Два барка стартовали, в считанные секунды превратившись в едва заметные точки, а потом и вовсе исчезнув; две зелёные строки на табло погасли, уступив место двум другим — зелёной и красной. «Луна-Амальтея» — прочитал Гедимин и тихо вздохнул. «Не был. Освоена людьми, без сарматов… Даже интересно взглянуть.»
— Ещё сорок минут, — услышал он знакомый голос. — А тут совершенно негде сесть. Давай-ка поспокойнее, без суеты. Без нас никто не улетит!
«Мишти,» — сармат едва заметно ухмыльнулся. «Ещё здесь? Думал, давно улетела…»
Он посмотрел на табло. Сорок минут оставалось до рейса «Луна-Чикаго», и объявленный барк ещё не вернулся из предыдущего полёта — а скорее всего, ещё стоял на земном космодроме.
— Не налегай на пончики, Тэс, — снова услышал он голос Мишти. — Теперь, без имплантов, мы быстро округлимся. Я бы не торопилась!
Вторая самка хихикнула. Гедимин повернулся на неожиданно громкий звук и сразу наткнулся взглядом на пару уезжающих — они устроились на краешке скамейки в считанных метрах от него. Если бы Мишти не заговорила, сармат навряд ли узнал бы её, — она была одета в обычный пятнистый комбинезон расцветки «под космофлот», волосы собраны в пучок безо всяких шпилек, только шею обвивал знакомый яркий платок.
— Дома меня откормят, — хихикнула Тэс — очень смуглая самка с самоходной сумкой высотой с неё саму. — Когда я к ним вот так вернусь — то-то будет шуму! Скажут, что меня тут голодом морили. Посиди с сумками, ага? Я к киоску — и сразу обратно.
Мишти, забрав у неё пульт от робота-переносчика, села на край скамьи и завертела головой, кого-то высматривая. Гедимин задумчиво тронул браслет на запястье — «может, отстегнуться и подойти? Или незачем пугать?»
— Мистер Джед! — услышал он радостный возглас, а за ним — цокот механических конечностей. Пока он размышлял, Мишти уже подошла почти вплотную, а за ней подползли два робота-переносчика. Самка смотрела на сармата снизу вверх и радостно улыбалась.
— Я подозревала, что вы где-то здесь, — она небрежным жестом обвела терминалы космопорта.
— Я думал, ты давно на Земле, — сказал сармат. Он уже освободил руки и только по привычке держался за перекладину ограды. Самка, слегка сдвинув брови, шагнула в сторону и заглянула ему за спину.
— Никогда не понимала, держат вас на месте эти штуки, или вы только притворяетесь, — сказала она, щёлкнув по браслету на руке сармата. — Я ждала, пока освободится Тэс — вдвоём лететь проще. Миссис Агуэра обещала присылать вам чай по праздникам — говорят, он вам нравится.
Гедимин кивнул. Что-то сильно его смущало — настолько, что он щурился и норовил уткнуться взглядом в мостовую. Мишти перехватила его взгляд и усмехнулась.
— Я хочу посмотреть на наш знак, — тихо сказала она, приложив ладонь к животу сармата. — Он, наверное, почти уже стёрся. Можно? Не бойтесь, сумки нас прикроют.
Две механизированные сумки в самом деле стояли так, что самка скрывалась за ними полностью; они же прикрывали и Гедимина, пока Мишти, оттянув застёжку комбинезона, гладила свежие рубцы на его животе.
— Ещё заметно, — сказала она, усмехнувшись. — Только на ощупь. Тонкие такие линии. Не обиделись на эту выходку? Джой думает, что мы обе с ней больные — такое делать.
Сармат криво ухмыльнулся. Ему хотелось отодвинуться — «механизм» уснул и не собирался включаться, а вот смущение нарастало.
— Это я болен на голову, — буркнул он, глядя в мостовую. — Вы меня резали, и мне нравилось. А я думал, что Кумала — псих…
Он запоздало спохватился, что Мишти навряд ли знает, кто такой Кумала. Самка не стала спрашивать, только покачала головой.
— Вы не больны, Джед. И вы не псих. Вас просто… поломали. Очень сильно повредили. Мы с Джой не знаем, как это чинится.
— Внимание! — раскатился по космопорту голос диспетчера. — Объявляется посадка на борт «Эм-Би-Эф», рейс «Луна-Снежногорск»!
Мишти подалась назад, бросила взгляд на часы, потом — на табло с погасшими и снова зажёгшимися строчками.
— Тэс возвращается, — сказала она. — Киоск задержал её ненадолго. Придётся оставить вас, Джед. Мы могли бы немного поиграть, пока нас не видят, но при Тэс я не рискну.
Сармат смущённо сощурился и резко качнул головой.
— Нет.
— Как хотите, —
