Записано на костях. Тайны, оставшиеся после нас - Сью Блэк

Поскольку исследование продолжается до сих пор, мы еще не получили четкого ответа, но если мы до него доберемся, найдем ключ и научимся использовать этот навык в своих целях, он может очень пригодиться, например, службам безопасности.

Лицевой череп, или viscerocranium, – меньшая из двух частей черепа, состоит из трех областей: верхней (лоб и глаза), средней (нос и щеки) и нижней (рот, зубы и подбородок). Viscerocranium является вместилищем тканей, образующих наши органы чувств, отвечающих за зрение, слух, вкусовые ощущения и обоняние. Все они формируются еще до рождения, а после него растут в достаточно небольших пропорциях. Глазницы при рождении уже большие, о чем говорилось в главе 1, а глаза, непосредственно связанные с мозгом, достигают зрелой стадии весьма рано.

Различные рабочие части внутреннего и среднего уха вырастают до взрослых размеров к моменту рождения, и наше обоняние к родам также достаточно сформировано, хотя полость, в которую поступают запахи, – наш нос, продолжает расти, как и наружное ухо, на протяжении всей жизни. Вот почему уши у стариков кажутся чересчур большими. Однако заметнее всего растет рот, ведь большинство (хоть и не все) младенцев рождаются без зубов.

В общем и целом, все мы неплохо распознаем лица знакомых людей, но исследования показывают, что мы с трудом узнаем лица незнакомцев, с которыми встречались лишь мельком. Я – постоянный объект шуток в моей семье, потому что могу не узнать человека, с которым встречалась несколько раз. В качестве печального примера приведу прием в офисе нашей адвокатской фирмы, на котором я представилась одному из партнеров и тут же узнала, что он приходил к нам в гости на ужин.

Однако даже это бледнеет по сравнению с моим легендарным провалом после возвращения со второй миссии в Ираке. В аэропорту Абердина был сильный туман, поэтому самолет сел в Эдинбурге, и муж решил приехать туда за мной на машине. Сосредоточенно шагая к выходу, я увидела двух светловолосых девочек, бегущих ко мне с криками «Мамочка! Мамочка», чего мне, слава Богу, хватило, чтобы узнать в них моих дочерей. Однако их отца нигде не было видно. Оказалось, он стоял у меня за спиной, руки в бока, и потрясенно тряс головой, ведь я только что прошла мимо него. Представьте себе мое смущение с учетом того, что мы с мужем к тому времени знали друг друга больше 25 лет. Я его не узнала, потому что за время моего отсутствия он отрастил бородку, которой у него не было, когда я уезжала; кстати, она очень ему шла.

На конференциях я смотрю людям на грудь (очень глупо), пытаясь прочитать их имена на бейджах, и наверняка многие считают меня ужасным снобом, ошибочно предполагая, что я их намеренно игнорирую. Это не просто неловкость, но и в глазах других серьезный недостаток для того, кто профессионально занимается идентификацией людей или их останков. Что на это можно сказать? Я запоминаю имена, а не лица.

Но есть небольшая группа индивидов, к которым я совершенно точно не принадлежу, обладающих обостренной способностью к запоминанию и идентификации лиц, даже единожды увиденных. Большинство из нас запоминает около 20 % людей, с которыми мы встречаемся, но «супер-распознаватели» помнят до 80 %. Такие врожденные навыки, естественно, очень востребованы в разведке и службах безопасности, а также на коммерческом рынке: от казино до футбольных клубов. Может наступить день, когда этот человеческий талант заменят компьютерные технологии идентификации лиц, но пока супер-распознаватели очень помогают полиции в расследовании самых разных преступлений, включая деятельность банд и групповые изнасилования. Не так давно один из таких специалистов помог найти человека, связанного с отравлением в Солсбери бывшего офицера российской разведки Сергея Скрипаля и его дочери Юлии.

Классификацию супер-распознавателей удалось выработать благодаря совершенно другой науке – клинической психологии, в ходе эксперимента по изучению противоположного конца спектра: прозопагнозии. Это заболевание, которое иначе называют «лицевой слепотой», при котором у человека возникают трудности с узнаванием лиц. Оно ведет к настоящей инвалидности: только представьте родителя, который не может забрать ребенка из школы, потому что не узнает своего отпрыска в лицо. Некоторые больные не узнают даже собственные лица на фотографиях. Прозопагнозия передается по наследству, но иногда возникает также в результате травмы мозга или инсульта. Вы можете пройти в интернете тест, который покажет, на каком конце спектра от прозопагнозии до супер-распознавания вы находитесь. Большинство из нас – где-то посередине; в основном люди узнают друг друга лучше, чем я тогда в аэропорту.

Однако как бы хорошо мы не узнавали других людей, порой нас могут сбивать с толку перемены в их внешности, вызванные старением, набором или потерей веса либо косметическими трансформациями. Конечно, генетика значительно сказывается на том, как мы выглядим в разные периоды жизни, но большинство из нас периодически модифицируют свою внешность. Мы можем сменить очки на контактные линзы, придумать новый макияж, отрастить бороду или усы или перекрасить волосы. Однако эти временные поверхностные изменения не влияют фундаментально на внутреннюю структуру наших лиц. В целом, очень немногие люди преображаются настолько, что знакомые не могут их узнать. Но если модифицировать подкожные структуры, срезав, например, выступающую часть подбородка, вставив имплантаты в щеки или наклеив виниры на зубы, можно кардинально преобразиться. Подобные превращения лежат в основе сюжета множества голливудских фильмов.

Лицевые трансплантаты, некогда принадлежавшие к области фантастики, ныне стали реальностью, хотя пересадка лица пока выполняется крайне редко. Пациентам, перенесшим тяжелые заболевания, травмы или ожоги, могут пересадить графты донорских тканей (включая мышцы, кожу, кровеносные сосуды, нервы и в некоторых случаях даже кости). При таких операциях трансформация происходит как на внешнем, так и на внутреннем уровне, то есть закладывается новое основание, которое будет поддерживать чужое лицо, и в результате внешность становится совсем другой. Человек не возвращается к своему прежнему внешнему виду, но и не получает в точности то же лицо, что было у донора. Их черты смешиваются, да и операция оставляет свои следы, причем весьма значительные.

Подобного рода операции выполняются только в случаях, когда прочие альтернативы были исчерпаны. У них высокий риск отторжения тканей, из-за которого пациенту приходится всю оставшуюся жизнь принимать иммуносупрессоры, кроме того, в результате возникает множество этических, психологических и медицинских проблем, которые влияют не только на реципиента, но и на семью и друзей донора.

Пересадка лица пока новаторская процедура: первая успешная частичная трансплантация была выполнена во Франции в 2005 году, а первая успешная полная трансплантация 5 лет спустя в Испании, и, насколько мне известно, ни один из этих пациентов пока не попадал