Вскормить Скрума - Алексей Доброхотов

«Как вам это объяснить…» – Витя даже смутился от столь откровенного напора.

«Как, как? Как есть, так и объясни. Простыми словами. Я пойму. Не пальцем чай делан», – пояснил Лобов.

«Тут не все так просто…», – тяжело вздохнул молодой человек.

«Я так и думал. Никто и не думал, что будет все просто. Но ты не тушуйся. Выкладывай. Вместе покумекаем, как дальше быть. Сегодня я тебе помогу, завтра ты мне поможешь. Так жизнь и складывается. Верно? Ты, главное, не бойся. Если что я за тебя и словечко командиру могу замолвить», – распахнул душу спецназовец.

«Да это не нужно…»

«Отчего так?»

«Я, понимаешь ли, сам сюда попросился», – признался, наконец, собеседник.

«Сюда? Сам?», – вылупился на него, как на идиота, Лобов.

«Ну, да», – невозмутимо утвердительно кивнул головой лейтенант.

«Это как?»

«Видишь ли… Это может показаться тебе странным…» – начал как бы издалека Витя.

«Уже кажется», – вставил слово старший лейтенант.

«Но у меня есть она цель…»

«Какая?»

«Хочу НЛО поймать», – выложил на стол сокровенное молодой офицер.

«Что?» – Лобов чуть не подавился собственной слюной от разочарования.

«Неопознанный летающий объект, – уточнил Витя, словно не замечая презрительно сморщенной физиономии собеседника, – В общем, я по душе уфолог. Ясно. Все о них собираю, читаю, подшиваю, анализирую. А здесь, я, можно сказать, в самое небо смотрю. Здесь они у меня, ну, как на ладони. Мимо никак не проскочат. Вот. Такой вот я человек. Потому сюда и приехал».

«Оба-на… Уфолог. В инопланетян значит веришь…»

«Верю. Только хочу убедиться в этом. Понимаешь? Увидеть их собственными глазами и описать, по возможности. Для науки», – пояснил лейтенант.

«Тогда тебе тут самое место. Понятно, почему ты Головным интересовался… старший лейтенант встал с места и направился к выходу, – Придурок», – последнее слово он бросил уже на ходу, как бы в сторону, так что нельзя было точно определить к кому точно оно относится: к оставленному за столом собеседнику, или к нему лично.

«Вполне может быть», – Витя пожал плечами, сделав вид, что не расслышал последнего сказанного слова.

* * *

С момента разговора в столовой с Лобовым прошло чуть более суток. Но уже на следующий день Витя ощутил на себе более приветливые взгляды сослуживцев. Может быть потому, что благодаря сделанному признанию он стал для них более понятен? Зато погода установилась невероятно жаркая. Такая, что мысли слипались в мозгу и через поры медленно вытекали наружу. Правда, синоптики обещали похолодание. Но только через несколько дней. Как их прожить?

Он встал с койки, подошел к ведру, намочил в теплой воде полотенце и стал растирать по телу живительную влагу. Капли пота сменили капли воды. Смешались. Образовали единую массу. Все равно так прохладнее…

Через распахнутое окно внутрь душной комнаты пробрался обожженный ветерок и умер прямо на раскаленном полу, упав возле самой кровати.

Обтер обычно недоступные места. Хорошо. Прятать их пропотевшие трусы не хотелось. Снова лег на теплое одеяло так. Голый.

«Перестаньте топить, черти…», – взмолился к Небесам, но не был услышан.

Неожиданно дверь в комнату резко распахнулась.

– Так… Мухин. Встать! – прогремела с порога команда командира части.

Подчиненный подпрыгнул на месте и вытянулся по стойке смирно, зажав в руке казенное полотенце.

– Голый. Лежишь. Дрочишь, – констатировал факт майор, – Немедленно одеться и через пять минут ко мне! – рявкнул и с грохотом захлопнул за собой дверь.

В части о Глумове ходили слухи, будто бы он считает себя истинным боевым офицером, незаслуженно затертым в лесной глуши штабными лизоблюдами за излишнюю прямолинейность и порядочность. Принимая командование частью, в узком кругу доверенных лиц он якобы торжественно заявил, что, несмотря на несправедливые гонения, не станет отступать от своих принципов, и будет впредь продолжать внушить всем и каждому простые и конкретные понятия. Какие правда не уточнялось. Но отмечалось, что, принимая на себя все тяготы воинской службы и большую ответственность за судьбу вверенного подразделения, он с первого дня личным примером будет демонстрировать уважительное отношение к установленной дисциплине, и от остальных станет неустанно требовать столь же преданного служения Родине. Никому не позволит никаких послаблений, и принципиально будет избегать в общении с подчиненными модного либерализма. Ярким проявлением отдельных его принципов служит намеренный отказ от употребления в разговорах длинных предложений и сложной терминологии. Говорили также, что ему нравятся мускулистые мужские торсы и прочие наглядные проявления мужественности, что объясняет его настойчивое требование к подчиненным усилить ответственное отношение к физической культуре, как неотъемлемой части боевой и политической подготовки.

Ни под один известный ему критерий мужественности новый офицер внешне не подпадал. Тем не менее, он имел отличную аттестацию, даже более того рекомендации высокого руководства. Это, по всей видимости, не могло не задеть Глумова за живое и вызвать некое предопределенное неприятие к навязанному специалисту. Тем более, что просил он о переводе одного конкретного, известного ему боевого офицера, а начальство навязало этого. И даже более того, настоятельно потребовало принять. Понятно, что в штабе имелись свои резоны. Но они пока оставались Глумову неизвестны. Следовательно, изначально отношения формировались конфликтно, и неизбежно новоиспеченный офицер будет взят под самое пристальное наблюдение. Но Витя даже не предполагал насколько внимательным и вездесущим оно может оказаться.

Кто бы мог подумать, что в знойный выходной день командир части начнет бродить по офицерскому общежитию и без стука вламываться в комнаты подчиненных? Слов точных не находилось выразить всю глубину возмущения и недоумения возникших по этому поводу.

В результате разговор оказался тяжелым и скорым. Что-либо объяснять, долго не пришлось. Командиру и так моментально все стало очевидно. Жара тут ни при чем. Это все детские отговорки и маленькие хитрости. Правда, голая правда стояла у него перед глазами и выносила свой жестокий приговор. Если находился в комнате голый, значит дрочил. А раз дрочил стало быть – педик. Педикам не место в российской армии.

– Пиши рапорт, – заключил он свои логические изыскания.

– Но вы понимаете, что это нонсенс, – попытался возразить молодой лейтенант.

– Нонсенс? – майор презрительно прищурил стальные глаза, – Между ног у вас нонсенс. Пиши. Нечего отговариваться.

– Но я совсем этого не делал… Я плохо переношу жару. Мне просто… – Витя начал в очередной раз оправдываться, но командир грубо перебил его:

– Все уфологи педики. Всё, додрочился. Мне такой задроченный офицер не нужен. Здесь нормальные мужики служат. Пишите рапорт и убирайтесь вон.

Возражать оказалось бесполезно. Скрепя сердцем, пришлось написать рапорт с объяснением происшедшего.

– Мне это не нужно: почему и зачем. Пишите рапорт о переводе в другую часть, – последовала команда.

– Не могу, – стойко ответил лейтенант.

– Это еще почему?

– Мне нравиться служить под вашим началом, товарищ майор, – отрапортовал молодой офицер, приняв стойку смирно и отдав честь.

– Отказываетесь… Напрасно. У вас был шанс достойно покинуть расположение нашей части. Все. Свободны. Можете идти.

* * *

Мухин негодовал. Он знал, что рано или поздно майор должен был проявить свое враждебное отношение к нему. Но он не предполагал, что для этого будет выбран такой унизительный повод. Просто постыдный, не достойный уважающего себя человека.

Бетонная дорожка, темный коридор, душная комната. Обратный путь промелькнул как кадры быстро прокрученной кинопленки.

Скинув насквозь промокшую от пота гимнастерку, Витя ополоснул тело теплой водой.

– Чертова служба! Чертово место! Чертовы дураки! Перебить бы их всех из пулемета!

– Сидишь? – заглянула в комнату острая рыжеватая мордочка прапорщика Гусякина, – Что майор приходил? Чаю не желаешь? – покрутил перед носом железным литровым термосом.

– Не хочу, – зло отмахнулся лейтенант.

– Перед обедом, говорят, полезно… – отрекомендовал гость и ввалился в комнату целиком, таща за собой нелепую табуретку, – Все на речку уехали и чаю попить не с кем, – горестно заявил он, – Надо было и мне уехать. Так майор!.. Говорит котельная… А что котельная? Котельная делается, как ей положено. Регламентные работы. Что мне котельная… Давай по стаканчику, – устроился возле стола, стаскивая в сторону газету, – Во, и стакашка наготове. Что у тебя там? – бесцеремонно нюхнул мутное содержимое, – Фу, чай, холодный, – выплеснул в открытое окошко, – За компанию и чаю попить не грех, – плеснул из термоса в стаканы, – Давай. Принимай.