Вскормить Скрума - Алексей Доброхотов

Темное небо сдавило желтый свет фонаря до узкого кольца вокруг тесного крыльца. Поднялся холодный ветерок. Становилось немного прохладно. Но в шумное, прокуренное насквозь помещение уходить не хотелось. Разговор завязался больно уже интересный, интригующий, волнительный…

Однако, прервали – диким визгом и грязной руганью. Спрессованными плотными кубами табачного дыма они вылетели из распахнутых настежь дверей клуба прямо на крыльцо к ногам ответственного офицера.

Пришлось встать и пойти разбираться.

Представшее перед ним зрелище произвело на Мухина неизгладимое впечатление. Он словно очутился в эпицентре уголовного гульбища и даже попытался прекратить безкультурно-массовое мероприятие, наивно полагая, что как старший по званию имеет какой-то авторитет и властные полномочия. Однако вынырнувший из живой человеческой массы сержант Цыбуля, изрядно вкусивший прелестей этого вечера, ему сразу и доходчиво объяснил, грубовато вытолкав на улицу и притиснув к холодной стенке тыльной стороны клуба, что если молодой лейтенант будет и дальше выпендриваться, то немедленно получит «по рогам», а если захочет усугубить ситуацию и попытается настучать майору, то чего доброго и вовсе может по дороге пропасть, как его доблестные предшественники, добрая им память, отличавшиеся неправильным пониманием текущего момента. Так что если кому-то где-то что-то не нравится, то ему лучше посидеть в сторонке на теплой лавочке и не портить прекрасный вечер прекрасным парням, желающим светлой любви с прекрасными девушками. Со своей же стороны они обещают больше не нарушать музыкальную гармонию ночи дикими криками и нехорошими словами.

После такого откровенного и доверительного разговора молодой офицер посчитал благоразумным до поры до времени больше не вмешиваться в заведенный порядок культурного проведения досуга, а с сержантом Цыбулей поговорить отдельно в другом месте и при других, более благоприятных обстоятельствах. Ну, не затевать же с сержантом драку в присутствии подчиненных и при явном физическом преимуществе на стороне противника?

* * *

Пережевав поскрипывающими зубами гнусное настроение, лейтенант вернулся обратно на лавочку в надежде продолжить печально прерванный разговор с Михеичем.

Докладывать командиру части о неприятном инциденте с сержантом Цыбулей он пока не собирался. Не потому что испугался угроз со стороны нахального недоумка. Хотя по его мнению, они вполне могли иметь под собой определенные основания. Просто решил немного отложить выяснение отношений до более удобного времени. В конце концов, не столь важно поставить на место чересчур разгулявшегося дембеля, нежели установить истину. Попранное самолюбие может и подождать, а преждевременное разбирательство, не подкрепленное убедительными фактами, только навредит важному делу. Кроме того, некрасиво офицеру жаловаться на сержанта с первых же дней службы. Пока все взаимосвязи не будут установлены, следует больше наблюдать и слушать, по возможности избегая вмешательства в естественный ход развития событий. Тем более, что, судя по всему, некий механизм уже активизирован.

Закурили.

– Так, ты, говоришь, шастают? – Витя попытался вернуть мысли в нужное русло.

– Шастают, – кивнул головой старик.

– Часто?

– Часто.

– Много?

– Много.

– Это хорошо…

Она вышла из самой глубины ночи, что-то протянула Михеичу и, прервав оживленную беседу, тихим голосом произнесла:

– Принимайте по одной ложке перед едой.

– Спасибо, дочка, – улыбнулся старик, беря в руки пузырек с мутной жидкостью, – Что-то ты припозднилась сегодня. Чего не танцуешь? Смотри, как гуляют? Так и просидишь в девках до старости.

Девушка смутилась, захотела нырнуть обратно в темноту, но, увидев кучку вывалившихся их клуба солдат, присела рядом со сторожем, переждать пока пройдут мимо. Не прошли. Заметили. Остановились.

Большеглазая, черноволосая, стройная, с гордым прямым тонким носом и притягательной линий розовых губ, она словно спустилась с небес и прожигала пронзительным взглядом фиолетовый сумрак ночи. Казалось невероятным, что такую неземную красавицу укрывал простой старомодный ситцевый платочек с набивным мелким цветочком.

Она сидела совсем рядом. Он слышал биение ее сердца. Или это его взволнованное сердце бешено отбивало двойной такт, заглушая собой ритмичную дробь ошалевшего ударника?

Спокойное выражение лица, полное безразличие к тому, что происходит там, в плотных клубах табачного дыма и в грохоте дикой музыки, делали ее присутствие здесь неуместным, лишним, опасным.

Кто-то из рядовых присвистнул и гнусным голосом распоясавшего подростка выпалил на всю улицу:

– Ха-ха, лапуля! Давно ждем. Пойдем, пожахаемся, – и пакостно заржал.

Но девушка совершенно не обратила на него внимания. Во всяком случае, никак не отреагировала на грязное предложение, и когда тот захотел нагло схватить ее за руку, резко поднялась с места и громко обратилась к присутствующему офицеру:

– Вы не могли бы меня проводить до дома? Уже поздно. Тут не далеко.

– Охотно, – подскочил Витя на месте.

Она демонстративно взяла его под руку, и он вывел ее сквозь группу захмелевших солдат на пустынную деревенскую улицу.

В спину воткнулись пошлые смешки и грязные намеки. Но на них и внимание обращать не стоит.

– Лекарство поздно привезли, а дедушке принимать надо, – словно оправдываясь, прервала она молчание, – Пришлось сюда занести.

– Конечно, – кивнул он.

– Дедушка много курит. А ему это вредно, – добавила она.

– Это точно, – согласился он.

– В прошлом году его чуть было в больницу не положили на операцию. Думали рак легких. Но оказался хронический бронхит, – сообщила она.

– Надо же…, – поддержал он разговор.

– Он вообще такой беспечный. Совсем о своем здоровье не думает. А ему уже за семьдесят, – заметила она.

– Неужели? – удивился он, – С виду не скажешь. Хорошо выглядит. На все шестьдесят пять.

Шутка явно не вышла и тихо шлепнулась наземь.

Разговор почему-то не клеился. Мимо трех дворов проследовали молча. Обошли широкую лужу или пруд, кто его разберет в такой темноте?

– Странный вы какой-то, – снова заговорила она, – Девушку провожаете и молчите. Чего молчите? Может быть, вы меня боитесь?

– Что вы! Почему боюсь?

– Что же тогда ничего не рассказываете?

– А чего рассказывать? – смутился он

– Рассказали бы о себе. Кстати, – она остановилась, повернулась к нему лицом и по мужски твердо, протянула руку для знакомства:

– Нина.

– Очень приятно. Виктор, – пожал он ее прохладную изящную, узкую ладошку. Даже дрожь пробежала по всему телу, словно электрическим током пробило с макушки до самых пят.

– Ну, и чем вы там у себя занимаетесь, Виктор? – блеснула она озорными глазками.

– Военная тайна, – улыбнулся он своей новой невеселой шутке. И куда только подевалось все его остроумие? Отупение нашло полное. Почти ступор.

Она вела его темными, тихими закоулками. Ее теплое, плотно сбитое тело настолько взволновало его, вселило такие близкие надежды на возможность продолжения знакомства, что даже горло судорогой сперло, и он весь взмок от смущения и новизны не ведомых ранее переживаний.

Конец ознакомительного фрагмента.