Сталин и Арктика - Владимир Виленович Шигин

грузами в США и Англию без конвоя на прорыв блокады, установленной фашистами. Все суда вооружены. Они будут направлены с интервалами, разными курсами, без сигнальных ходовых огней, затемнены. Пройдут как можно севернее, ближе к кромке полярных льдов, используя туман, снегопады, при полном радиомолчании, не выдавая своего присутствия в море.

Микоян внимательно, не перебивая, выслушал, смерил меня с ног до головы пронзительным взглядом:

– Ваше предложение чрезвычайно важно, перерыв в поставке военных грузов фронту недопустим. Но каковы могут быть наши потери?

– Потери могут быть большими, если транспортные суда будут обнаружены фашистами. Правда, наши моряки научились защищаться от нападения отдельных самолетов. Кстати, на счету экипажей торговых судов было немало сбитых фашистских самолетов. Но при групповом налете авиации, встрече с подводной лодкой или немецким крейсером транспорт будет потоплен. Однако вероятность такой встречи небольшая. Как капитан дальнего плавания я бывал в этих районах зимой. Конечно, там очень сложные условия. Но, думаю, большинство судов сумеет проскочить. Конечно, потери от случайных встреч с противником неизбежны, – добавил я. – Однако ведь каждый удачный рейс морского судна – это десять полноценных железнодорожных составов с военными грузами фронту.

– Вопрос сложный, могут быть значительные потери. Необходимо доложить товарищу Сталину, – сказал Микоян. – Он очень занят. Но это ведь не только военный, это – стратегический вопрос, к тому же – международный. Готовьтесь на прием, я сообщу вам.

Вскоре я был вызван… Микоян был уже в кабинете. Сталин стоял у большой карты Северной части Европы, в обычном своем защитного цвета костюме с отложным воротником и грузинских мягких сапогах.

– Здравствуйте, товарищ Сталин. Прибыл…

Не успел закончить, как услышал тихий голос Сталина:

– Подойдите к карте! Ваше предложение – очень важное. Во-первых, если суда пройдут, мы утрем нос Черчиллю, заставим его восстановить конвойные плавания от Исландии до Мурманска и Архангельска. Прорвавшись через блокаду, суда привезут нам необходимые военные грузы, если не в Мурманск из Англии, то во Владивосток из США.

Подойдя ко мне вплотную, вынув трубку изо рта, пристально смотря в глаза, спокойно спросил:

– Какие могут быть потери?

– Потери, товарищ Сталин, могут быть большие. Конечно, если противник обнаружит суда в море, даже при случайной встрече с военным кораблем или подводной лодкой транспорт будет неизбежно потоплен. Но вероятность встречи в осенне-зимних условиях на Севере, где наступает полярная ночь, тьма, непрерывные штормы, туманы и снежные заряды, незначительна. Обычно обнаруживает суда авиаразведка. Но в полярную ночь ей помешают туманы, пурга, суда будут затемнены, следовать вдоль кромки льдов при полном радиомолчании, с различными интервалами, а может быть – и по различным маршрутам. Все это вместе сильно затруднит разведку противником. Большая часть судов, я уверен, должна прорвать блокаду. Но риск, безусловно, есть, и большой.

Сталин закурил трубку, отвернулся, медленно зашагал по ковру кабинета, не обращая на нас внимания. Я продолжал стоять у карты, полагая, что решение этой сложной, рискованной морской операции Сталин поставит на коллегиальное обсуждение и решение Государственным Комитетом Обороны СССР. А он, медленно проходя, спокойно сказал:

– В каждой военной операции заложены и риск, и потери! – Повернулся к нам:

– Действуйте! Без потерь и риска войны не бывает. – И уже обращаясь непосредственно ко мне: – Проследите бдительно за ходом морской операции, своевременно информируйте, кого следует.

Сказал и тут же, подойдя к Микояну, перешел к обсуждению следующего вопроса, не обращая никакого внимания на меня.

– Есть действовать! – сказал я и вышел…»

Успешные одиночные прорывы советских транспортов из Шотландии в Мурманск и Архангельск и давление Сталина на Черчилля оказали свое действие на Черчилля. 31 июля 1942 года он, резко сменив свой тон, пишет И. В. Сталину: «…Мы принимаем предварительные подготовительные меры (смотрите мое следующее послание) для отправки большого конвоя в Архангельск в первой неделе сентября…»

Вдогонку первому письму, У. Черчилль в тот же день отправляет Сталину еще одно: «В дополнение к моему предшествующему посланию. Мы принимаем предварительные меры к отправке конвоя в 40 судов в первую неделю сентября. Я должен, однако, прямо сказать, что, если угроза с воздуха для германских надводных судов в Баренцевом море не будет столь сильна, чтобы удержать их от операций против конвоя, у нас мало шансов, как показал опыт конвоя № 17, провести благополучно даже и треть судов. Как Вам, конечно, известно, это положение обсуждалось с Майским, и, насколько я понимаю, последний сообщил Вам, что мы считаем необходимым минимум защиты с воздуха».

7 сентября 1942 года И. В. Сталин получает письмо от У. Черчилля: «…Конвой P. Q. 18 в составе 40 пароходов вышел. Так как мы не можем посылать наши тяжелые корабли в сферу действия авиации противника, базирующейся на побережье, мы выделяем мощные ударные силы из эсминцев, которые будут использованы против надводных кораблей противника, если они атакуют нас к востоку от острова Медвежий. Мы также включаем в сопровождение конвоя для защиты его от нападения с воздуха только что построенный вспомогательный авианосец. Далее мы ставим сильную завесу из подводных лодок между конвоем и германскими базами. Однако риск нападения германских надводных кораблей по-прежнему остается серьезным. Эту опасность можно эффективно отразить лишь путем выделения для действий в Баренцевом море ударной авиации такой силы, чтобы немцы рисковали своими тяжелыми кораблями не менее, чем мы рискуем нашими в этом районе. Для разведывательных целей мы выделяем 8 летающих лодок „Каталина“ и 3 разведывательных аэрофотосъемочных подразделения „Спитфайеров“, которые будут оперировать из Северной России. С целью увеличения масштаба воздушного нападения мы отправили 32 самолета-торпедоносца, которые по пути понесли потери, хотя мы надеемся, что по крайней мере 24 из них будут пригодными для операций… мы должны подчеркнуть большое значение этого конвоя, в котором принимают участие 77 военных судов, которым во время операций придется использовать 15 тысяч тонн горючего…»

2 сентября из Исландии в Советский Союз вышел конвой РQ-18. В его составе было 40 судов. Конвой обеспечивало более 50 кораблей охранения. Впервые в охранение был включен конвойный авианосец с 15 самолетами на борту, которые при налете вражеской авиации нанесли противнику значительный урон. Условия перехода конвоя РQ-18 во многом были схожи с предыдущим, но на этот раз корабли эскорта и все силы обеспечения союзников находились рядом с транспортами и защищали их.

8 сентября 1942 года И. В. Сталин отвечает У. Черчиллю: «Ваше послание получил 7 сентября. Я понимаю всю важность благополучного прибытия конвоя P Q. 18 в Советский Союз и необходимость принятия мер по его защите. Как нам ни трудно выделить дополнительное количество дальних бомбардировщиков для