Сталин и Арктика - Владимир Виленович Шигин

входили, например, марганцевая, хромовая и железная руды, асбест, золото, платина, лес, пушнина и др. В общей сложности, таким образом, СССР оказал помощь Америке на сумму в 2,2 млн. долларов.

Глава четвертая

Послевоенная Арктика в сталинских планах

В 1947 году И. В. Сталин сказал свою знаменитую фразу: «Надо браться за Север, с Севера Сибирь ничем не прикрыта, а политическая ситуация очень опасная». Тогда же он завел разговор о необходимости начал нового этапа освоении Арктики и о строительстве нового большого порта на берегу Карского моря.

Однако о продолжении серьезных работ в Арктике, прерванный Великой Отечественной войной, Сталин думал уже раньше. Причем сразу же решил сменить руководство Главсевморпути, убрав с поста руководителя, переставшего отвечать требованиям времени И. Д. Папанина.

Из воспоминаний А. А. Афанасьева: «На приеме у Сталина я, ничего не скрывая, доложил о том, что меня более всего смущает:

– Я не уверен, что справлюсь на этой новой и неожиданной для меня работе. Дело это чрезвычайной важности, но оно абсолютно незнакомо мне.

Сталин сказал:

– Заполярье хранит в себе несметные богатства: леса, редкие ископаемые. Для развития производительных сил Крайнего Севера только морской флот может решить сложнейшую транспортную проблему. А решим ее – будут созданы все условия для экономического подъема и культурного роста народов Севера. Посмотрите на карту: лицо нашей страны обращено к северу. Многоводные реки: величайший Обско-Иртышский бассейн, могучий Енисей, Хатанга, Анабар, Лена, Индигирка и Колыма – все они судоходны, и все текут на север. Производительные силы, промышленность и сельское хозяйство в Сибири бурно развиваются. Не только лес, зерно, но и продукция промышленности Урала, Сибири потребуют вывоза. Железная дорога перегружена, выход один – смелее и быстрее использовать сибирские реки. А дальше Северным морским путем грузы должны доставляться морским флотом для нужд народного хозяйства в порты и на запад, и на восток. Сибирский лес охотно покупают за границей, экспорт леса будет ежегодно расти, необходимо строить и развивать новые морские порты. Северный морской путь должен быть нормально действующей транспортной магистралью, это наш путь, и стратегическое значение его чрезвычайно велико. Он должен надежно связывать западную и восточную части Советского Союза…

Я, стоя, внимательно слушал.

– Так что беритесь, морское дело вы знаете, а мы вам поможем, – закончил Сталин.

Спорить с ним? Неизвестно, чем кончится. И все же я осмелился еще раз высказать свои опасения.

– Арктика требует глубоких знаний и большого опыта работы в ее освоении, товарищ Сталин. В Главсевморпути много хороших специалистов, Героев Советского Союза, там есть, из кого выбрать. А я моряк и люблю свое дело.

– Вас знает флот, и мы вас знаем. Только морской флот может освоить и превратить Северный морской путь в постоянно действующую нормальную трассу. Беритесь, я вам буду лично помогать, – твердо повторил Сталин.

Считая, что вопрос решен, он неожиданно обратился к Косыгину:

– Зачем Папанин строит такую большую дачу? Спросите его, в чем он нуждается?

Косыгин подтвердил, что все будет исполнено. Мы вышли из кабинета и направились к нему. Алексей Николаевич приказал соединить его с Папаниным, который отдыхал в Риге. Косыгин сообщил Ивану Дмитриевичу о решении Сталина и передал мне трубку.

По голосу Папанина можно было почувствовать всю глубину его переживаний. Внезапность решения Сталина, в которого он верил, как в бога, гордился его поддержкой, ошеломила Ивана Дмитриевича. Он был крайне растерян.

– Иван Дмитриевич! – кричал я в трубку, думая, что он не слышит меня. – Что тебе сохранить? Говори, я запишу!

В ответ – молчание. Тогда я взял инициативу на себя и сказал громко:

– Пишем: сохранить зарплату начальника Главсевморпути, государственную дачу, на которой живешь, лечебное питание и поликлинику, которой пользуешься. Что еще?

– Пользование автомашиной Главсевморпути, – услышал я наконец. Дальше говорить он отказался, и это было мне понятно.

Кого освобождали в те времена, тем персональной пенсии не давали. Но Папанину и такую пенсию оформили. Сталин приказал.

В начале 1946 года я был назначен начальником Главного управления Северного морского пути. Главсевморпуть непосредственно был подчинен К. Ворошилову, и он, по указанию Сталина, начал мне помогать в подборе руководящих кадров.

В моем присутствии ему докладывали инструктор ЦК КПСС и генерал-майор от Наркомата обороны. Война кончилась, много генералов освобождалось, выбор был большой. Ворошилов тщательно обсуждал каждого кандидата, многих он знал и давал отводы.

На должность командующего Полярной авиацией среди полярных летчиков кандидатами были военные в звании генералов, полковников, среди них и Герои Советского Союза… Климент Ефремович многих браковал. Спрашивал, сколько боевых вылетов во время войны имел обсуждаемый кандидат. И иногда отвечал:

– Мало боевых вылетов, больше, видать, отсиживался в штабе. Этот работать не будет, предпочтет сидеть в Москве, нежели летать в Арктику.

Спрашивал, сколько боевых наград заслужил тот или иной генерал, а когда ему перечисляли все ордена кандидата, Ворошилов порой отвечал:

– Слишком много наград получил, избалован. Тоже работать не будет – предпочтет, чтобы кто-то работал за него.

Перебрав более десятка кандидатов, он, наконец, согласился, что Кузнецов, генерал-лейтенант авиации, начальник летного училища в Таллине, – подходящая кандидатура. И приказал вызвать его. Предложил сначала мне переговорить с ним, а потом зайти, если Кузнецов подойдет, вместе к нему для окончательного решения. Таким же порядком был выбран и назначен заместителем начальника Главсевморпути контр-адмирал В. Бурханов и многие другие кандидаты на другие должности.

Когда коллегия Главсевморпути была сформирована, я представлял каждого Ворошилову, знакомя его с тем, кто за что отвечает. Каждый отвечал на вопросы. Климент Ефремович добродушно осмотрел всех, остался, по-видимому, доволен.

Одному из моих новых заместителей, которому предстояло отвечать за геологические работы, промышленную разработку и добычу полезных ископаемых, Ворошилов, узнав из личного дела, что тот не только специалист-геолог, но еще окончил философский факультет университета, сказал: Я боюсь вас рекомендовать. Нам нужен не философ, а сильный практический работник. Нужно широким фронтом вести геологические работы, нам нужны золото, редкие и цветные металлы, нефть, газ, уголь. И все это важно не только найти, но и организовать промышленную добычу. Арктика должна оплачивать сполна все затраты на ее освоение. А вы будете философствовать, туманить нам мозги. Думаю, что приобретенные вами на философском факультете знания будут отвлекать от практической работу, мешать и вам, и нам. Как смотришь на это? – обратился он ко мне.

Климент Ефремович, сомнения ваши я понимаю. Дадим ему испытательный срок, а по результатам будем судить, на что человек способен.

Ворошилов согласился. По-стариковски добродушно окинув внимательным взглядом всех, остановился на пожилом генерал-майоре профессоре Николае Николаевиче