Старый грубый крест - Терри Биссон

и галстук-шнурок. Он сворачивал самокрутку из пачки табака, лежавшей у него на коленях.

— Это же мой табак! — Джек поспешил к нему, и мы последовали за ним. Мужчина поднял глаза, когда мы приблизились, а Джек, увидев его лицо, остановился как вкопанный.

— Чендлер!

— Джек! Это ты?

— Да, это я, и я полагаю, что это моя заначка, — сказал Джек твёрдо, но дружелюбно. — Я бы хотел получить её обратно, если не возражаешь.

Чендлер покачал головой.

— Кто нашёл — тот хозяин, — сказал он. — Местный закон. Но я был бы рад свернуть для вас несколько самокруток.

Так он и сделал. Его движения были почти такими же выверенными, как у Джека.

— У кого-нибудь есть спички? — спросил Чендлер, передавая самокрутки по кругу. — Табак и спички здесь трудно найти.

Джек вытащил из кармана комбинезона кухонную спичку.

— Мы здесь надеемся, — сказал он, — что принцип взаимовыгоды верен для обоих миров.

Оказалось, что так оно и есть.

Мы курили, пока Джек и Чендлер обсуждали прошлое.

— То, что существует только одна дополнительная вселенная, сбило меня с ног, — сказал Чендлер. — Я был готов оставить профессорскую должность. По какой-то безумной прихоти я начал подрабатывать в KFC.

— Это объясняет странную одежду, — прошептала Амара.

— Работники KFC не одеваются как полковник Сандерс, — прошептала Дарли.

— А ты когда-нибудь заглядывала на их кухню? — прошипела Амара.

— Говорите громче! — огрызнулся я. — Но ведите себя потише, — мне хотелось услышать Чендлера.

— Работа в KFC была ошибкой. Вся эта скользкая, прыщавая кожа. С жировыми бляшками. Конечно, я был подавлен из-за друговёрса, но теперь я был склонен к самоубийству. Вернувшись в свою жалкую съёмную комнату, я позволил дурным чувствам взять верх, и я начал — ослабевать. Уменьшаться. Истощаться. Я проскользнул через трещину и оказался в друговёрсе. — Он остановился, оглядываясь по сторонам. — Да, я нашёл другой мир, но я застрял в нём. И он настоящая помойка. Только посмотрите.

Он повёл нас через поле туда, где оно заканчивалось низким обрывом.

— Здесь столько всего! — сказала Амара. — Похоже на двор моей кузины Джесси.

В самом деле, мы смотрели на широкую бесплодную равнину, усеянную пирамидами мусора, которые возвышались даже выше нашего утёса. Небо было всё в кремовых и персиковых тонах.

— Вон там куча гигантских ключей, — сказала Дарли, указывая на ближайший из холмов.

— И доски для сёрфинга забавной формы, — сказала Амара, указывая на другую кучу неподалёку.

— Это медиаторы для гитар, — сказал Джек. — Не забывай, что мы весьма миниатюрные.

— Дома я больше, чем медиатор, — запротестовала Дарли. — Почему я должна быть меньше здесь, чем он?

— Мы выглядим меньше, потому что находимся дальше, — спокойно сказала Амара.

— Дальше от чего? — спросил я.

— Ты бы понял, если бы мы с Чендлером смогли научить тебя основам механики сплошных сред в масштабе пространства-времени, — сказал Джек.

— Но такая попытка была бы совершенно донкихотской, — сказал Чандлер. Они с Джеком обменялись снобистским, понимающим взглядом, словно дерьмовые артисты, какими они и были.

— Ты видишь, Берт? — спросила Амара. — Я права.

Я уставился на равнину. В каждом из зиккуратов обширной равнины сокровищ хранилась разная категория потерянных вещей. Гигантский стог сена с длинными ногами и линзами — очками размером с тарелку. Собор из золотых обручей — обручальных колец. Тикающая стопка угрожающих машин — часов. Гора одиночных носков. Другие, менее легко поддающиеся классификации курганы простирались вдаль, насколько хватало глаз. И среди прочего всего в четверти мили от нас…

— Куча таблеток, — сказал, указывая на них, Джек. — Мы здесь для того, чтобы забрать мои таблетки блюджин.

— Кто все эти люди? — спросила Дарли. — Там, внизу.

Среди пирамид горестно толпились мужчины и женщины в обычной одежде, суетясь, как муравьи.

— Укладчики и сортировщики, — сказал Чендлер. — Пропавшие без вести, вроде меня. Люди, позволяющие себе исчезнуть. Мы никогда не разговариваем. Мы тратим своё время на то, чтобы разбираться со всем этим дерьмом. Будто что-нибудь из этого может когда-нибудь пригодиться.

— Это что — трудотерапия? — поинтересовался Джек.

— Ну, надо как-то занять себя, — сказал Чендлер, пожимая плечами. — Мы застряли здесь навсегда. Мы, может быть, даже стали бессмертными, ну, если нас не съедят вороны.

— Ты имеешь в виду тех больших птиц, которые летают вокруг? — уточнила Амара. Её гугл-очки слегка поблёскивали — документировали место происшествия.

— Мне кажется, они красивые, — сказала Дарли, находившая многие вещи красивыми. — А что им нужно?

— Трудно сказать, — ответил Чендлер. — Иногда одна из них хватает что-нибудь блестящее и уносит. Куда, я не знаю. Другие вороны всегда преследуют ту, которая улетает. Будто они хотят последовать за ней.

— А что, вороны здесь заправляют? — спросил Джек.

— Возможно, — сказал Чендлер. — Иногда ворона пикирует и перекусывает бездельничающего укладчика или праздношатающегося сортировщика. Вот почему бездействовать рискованно.

Амара изобразила дрожь.

— Ты сейчас вполне себе бездельничаешь, — заметил Джек, — покуривая мои самокрутки.

— Вороны чтят меня, потому что им нравится быть пассивными курильщиками рядом со мной, — сказал Чендлер. — Смотрите.

Он затянулся и выпустил дым прямо вверх. Одна из птиц учуяла запах и по спирали спустилась вниз.

Я вздрогнул, когда радужная чёрная ворона приземлилась в поле рядом с нами. Она была размером с частный самолёт, с широкими крыльями, широкой спиной и короткой шеей. Она уселась, будто на корточки, и опустила голову так, чтобы Чендлер мог выпускать дым в ноздри огромного клюва.

— Эти ребята умны, — сказал Чендлер. — Если накачать их дымом, они будут делать то, что ты им скажешь — какое-то время.

— Что, если ты попросишь её, отвезти меня к той куче таблеток вдалеке, чтобы я мог набрать немного блюджин? — Сказал Джек хмыкнув.

— Почему бы и нет? — согласился Чендлер. — Учитывая, что ты обеспечил меня самокрутками. И спичками тоже.

— Хорошая сделка, — сказал Джек.

— Только, когда ты заберёшь свои таблетки, вернись и помоги с укладкой и сортировкой, ладно? — попросил Чендлер. — Мы всегда отстаём.

— Конечно, — сказал Джек. — Как ты и сказал, мы застряли здесь навсегда, и