Старый грубый крест - Терри Биссон

— Итак, я оказался в такой ситуации, — говорил он. — С докторской степенью по математике, клянусь зубами, и без работы. К счастью, я поступил в Колледж Знаний в Некст-Экзит, штат Индиана. Я уверен, ты слышал о нём.

— А кто не слышал? — ответил я, хотя, разумеется, не слышал.

— Преподавал там неполный рабочий день почти пятьдесят лет. Вышел в отставку в качестве почётного адъюнкта. За время работы я провёл много исследований. В какой-то момент я объединился с профессором физики, Чендлером как-то там; чувак занимался теорией струн. Я считал, а он, так сказать, тянул за ниточки. Чендлер предполагал, что существует бесконечно много альтернативных вселенных. Мы надеялись, что сможем найти их. Чендлер решил, что если бы мы смогли, он бы получил Нобелевскую премию. Что касается меня, то я охотился за Золотым Пи.

— Это ещё что такое?

— Греческая буква. Золотая Пи. Большая премия по математике. Я уверен, ты слышал о ней.

— А кто этого не слышал? — сказал я, хотя, разумеется, не слышал. — Сверни мне ещё одну.

Самокрутки Джека были идеальны; они были очень аккуратно скручены. Он зажёг спичку «зажигай-где угодно» — у него был полный карман таких. Я наклонился к огню и глубоко затянулся резким, успокаивающим табачным дымом. Мгновенная головная боль, мгновенное умиротворение. Раньше они давали папиросы психически больным. Но теперь блюджин их заменил.

— В те дни мы были амбициозны, — мечтательно сказал Джек. — Не то, что сейчас.

— Так что же случилось с этим Чендлером? — спросил я.

— Ну, я придумал математический инструмент для упрощения его теорий. Метод перенормировки. Оказалось, что вселенных вовсе не бесконечно много. Они нейтрализуют друг друга. Например, из-за условий исправления. И, в конце концов, их осталось всего две. Наша — и ещё одна. Своего рода эхо. Мы назвали её друговёрсом. А потом Чендлер пропал.

— Он не был счастлив?

— Ему не понравился друговёрс. Ему не понравилось потеря всех этих бесконечные миров. Он впал в депрессию, а потом однажды не пришёл на работу. Мне пришлось пару недель прикрывать его занятия, пока они не нашли нового учителя физики. Придурок. Не хотел работать со мной над теорией друговёрса. Поэтому я перешёл к другим проектам. Но я узнал от Чендлера достаточно, чтобы понять, куда пропадают потерянные вещи. Они падают в друговёрс.

— Так что это не моя вина, когда я не могу найти что-то, — сказал я. — Такое мне по душе.

— Мне тоже, — Джек свернул ещё одну сигарету. Был прекрасный вечер, старое шоссе походило на звёздную реку. — Хотя это проблема — каждый вечер терять таблетку блюджин. Это не то же самое, что потерять контактные линзы или обручальное кольцо, или ещё что-то несущественное.

— Ароматы? — произнёс знакомый голос позади нас. — Чувственные эссенции? У Кэринг Кейт есть всё.

Это была Дарли, постукивающая по своему кейсу с образцами. С ней была и Амара. Они делили фруктовое мороженое. В еженедельном продуктовом наборе каждому положена пинта бурбона и семь порций фруктового мороженого. Мы с Джеком съели наше мороженое несколько дней назад, или потеряли его дав ему растаять. Но Амара знала, как распределять продукты по частям.

Как настоящие джентльмены из Кентукки, какими мы и являемся, Джек и я предложили дамам свои кресла-качалки и плюхнулись на пару металлических садовых стульев, которые я стащил из одного из сгоревших кондоминиумов, окружавших «Лондон Эрл кондос».

— Джек уронил свою таблетку блюджин на пол, и теперь она исчезла, — сказал я Дарли. — И так уже две ночи подряд. Или четыре.

— Сгинула, пропала, исчезла, — сочувственно сказала она. — А поиски бессмысленны.

— Вещи просто пропадают, — согласилась Амара. Трудно поверить, что она была певицей. Сейчас голос у неё был тонкий, точно бумага. — Я знаю об этом с тех пор, как гастролировала с Вадди Пейтоной. Вы когда-нибудь задумывались, почему он так много говорил между песнями?

— Дорогая, расскажи нам, — сказал Джек, сворачивая пару самокруток для женщин. Как будто мы снова были старшеклассниками. Когда темно, можно быть плохишами.

— Вадди так много говорил, потому что постоянно ронял медиаторы, — сказала Амара. — Он заставлял меня ползать на четвереньках, ища их, пока он трепался. Конечно, я никогда их не находила. У меня всегда были запасные в кармане, так что я могла сунуть ему новый. Но я не торопилась. Мне нравилось слушать его риффы. Он просто отжигал, когда понятия не имел, о чём говорить.

— Ему следовало стать профессором, — заметил я.

Джек притворился, что не расслышал. В его голосе появились сократические нотки.

— Вы когда-нибудь задумывались, куда пропадают потерянные вещи?

— Когда моя бабушка теряла какую-нибудь вещицу, она говорила, что та улетела на Луну, — сказала Дарли. — Хотя я никогда в это не верила.

— Вещи должны куда-то деваться, — задумчиво сказала Амара.

— Вот именно, — согласился Джек. Он поднял палец в философском стиле. — Я только что объяснял это Барту. Потерянные предметы попадают в друговёрс, параллельный мир, находящийся рядом с нашим.

— Вау, — сказала Амара, доедая фруктовое мороженое. — Разве вам не нравится слушать Джека?

— Не особенно, — сказала Дарли. — Он учёный. Я называю таких «Чудо-кролики».

— Я приму это как комплимент, — сказал Джек, умело облизывая и заклеивая очередную крошечную самокрутку.

— Если ты знаешь, куда всё пропадает, давай принеси нам что-нибудь, — сказала Амара. — Держу пари, что тот мир полон грёбаных медиаторов. К тому же, мне бы не помешало приключение. Жизнь здесь, когда никуда нельзя выйти, уже достала меня.

— Ты могла бы позволить себе немного её изменить, — сказала Дарли. — У Кэринг Кейт есть продукт, который… — Амара пристально посмотрела на неё. Дарли сменила тактику. — Я тоже устала сидеть взаперти. К тому же у меня пропала серёжка. Симпатичная подвеска с маленькими золотыми палочками.

— А у меня пропал мой новый слуховой аппарата, — пожаловался я. — Маленький ублюдок держался около десяти минут, а потом выскользнул. И у меня нет права получить новый ещё целый год.

— Что означает, что ты и дальше будешь неправильно понимать всё, что я говорю, Барт, — сказал Джек.

— Берт, — пробормотал я.

— Одна проблема, — сказала Дарли. — Если мы