Дочери Лалады. Паруса души - Алана Инош

и сами не стали бы болтать: кому ж хотелось, чтоб госпожу капитана арестовали за дуэль? Имарунг тоже вряд ли стал бы трепать языком по той же причине: ему самому не особенно хотелось под арест.

Когда господа Алеинд очнулась, над ней стояла Трирунд — с саблей в руке и с окровавленным рукавом рубашки.

«Ах, госпожа корком, ты ранена!» — вскричала прекрасная виновница поединка, протягивая к победительнице руки.

«Пустяки, милая, — бархатисто-чувственно рыкнула ей на ушко Трирунд, бросая саблю в ножны и нежно щекоча подбородок госпожи Алеинд. — За тебя я готова хоть всю свою кровь до капли пролить!»

«А господин Имарунг? — испуганно спросила та. — Он ранен? Или... убит?!»

«Да что ему сделается! Вышвырнули с корабля, да и вся недолга. Забудь этого наглеца, — небрежно процедила Трирунд. — Он гнилой, поверхностный и меркантильный сластолюбец, прыгает от госпожи к госпоже. А когда досыта напрыгается, найдёт себе богатую жёнушку и помашет морской службе ручкой».

Госпожа Алеинд с очаровательным возмущением упёрла руки в бока.

«Так ты его на самом деле прекрасно знаешь? А мне сказала, что нет!»

«Милая, — чувственно дохнула ей в губы Трирунд. — Зная, кто он такой, я хотела лишь оградить тебя от него, дабы уберечь от разочарования. Он любимчик женщин, легкомысленный и ветреный. Брак в его ближайшие планы не входит. Сперва он хочет нагуляться досыта. А тебе нужен... кто-нибудь с серьёзными намерениями».

«И кто же это?» — спросила госпожа Алеинд, распахнув свои чудесные морские глаза.

Вместо ответа Трирунд снова превратила свой язык в ложечку для пирожного, затем  последовала очень нежная перевязка незначительной раны. А потом одежда упала с госпожи Алеинд, её стройные ножки впустили Трирунд, и она приникла ртом к заветному местечку. Пирожные определённо были не нужны, ничего слаще нельзя было и придумать! Потом госпожа Алеинд вдруг застыдилась, сомкнула ножки и сказала, что девственна. Невинность свою она была готова отдать только тому, у кого действительно серьёзные намерения. Они договорились о новой встрече через два дня, и Трирунд предстояло дать ответ. Будучи сильно озадаченной таким исходом, она не придумала ничего иного, как только пойти в кабак и напиться, откуда её Иноэльд и приволокла домой.

— И что ж мне делать-то теперь, милая Онирис? — поглаживая ладонью покрытую тёмной щетиной голову, спросила она. — Прощаться, что ли, с холостой жизнью?

— А что ты чувствуешь к Алеинд? — улыбнулась Онирис.

Трирунд испустила рык и провела ладонью по лицу.

— Да похоже, влюбилась я, — признала она. — Она — чудо, просто прелесть! Ей единственной удалось заставить меня встать навытяжку... Стоило ей войти, сказать пару словечек своим чудесным голоском — а я уже стою, руки по швам, и жду её приказов! Но понимаешь, если она потребует, чтоб я оставила службу, я не смогу сказать «да». Всё остальное я для неё сделаю! Всё, что угодно! Кроме отставки.

— Можно ведь и продолжать служить, как твоя сестра Одгунд, к примеру, — заметила Онирис.

— Одгунд просто жёнушка досталась мудрая и понимающая — всем бы такую супругу, как Игтрауд! — вздохнула Трирунд.

— Я думаю, всё будет хорошо, — сказала Онирис. — А пока почему бы тебе не пригласить Алеинд к нам?

— Это-то само собой, приглашу, конечно, — кивнула Трирунд. — Вот только что мне ей ответить? Что сказать насчёт моих намерений?

— Скажи правду, — посоветовала Онирис. — Как есть, так и скажи. И пусть уже она сама решает.

— Видимо, так и придётся сделать. — Трирунд склонилась над рукой Онирис в поцелуе. — Спасибо, что выслушала, родная. Знаешь, вы с Игтрауд чем-то похожи. Мудрые и светлые вы обе. Мне кажется, она мне то же самое сказала бы.

16. Тревожные сны, предупреждение об опасности и скорбное событие

Знакомство возлюбленной Трирунд с семейством прошло благополучно. Алеинд не стала настаивать на том, чтобы та оставила службу, и помолвка состоялась. Сперва это событие отпраздновали дома, в семейном кругу, а потом Трирунд с Иноэльд, Эллейв и Эвельгером отправились в клуб, где было устроено мероприятие для друзей и сослуживцев. Конец холостой жизни Трирунд отметили с размахом; самым трезвым остался Эвельгер, который и вызвал повозку, утрамбовал в неё напраздновавшихся по самую ватерлинию Трирунд, Иноэльд и Эллейв, после чего в целости и относительной сохранности доставил домой. Свадьбу решили играть, когда из плавания вернётся Одгунд: сёстры были привязаны друг к другу, и Трирунд не хотела лишать её возможности присутствовать на торжестве. Госпожа Бертерунн была слишком занята на своей работе, а потому уже давно снабдила дочь благословением, чтобы та могла в любой момент играть свадьбу в её отсутствие. Кого бы её дочь ни выбрала, она была уверена в правильности этого выбора.

Разговор Эвельгера с сыном тоже принёс добрые плоды. Они встретились во сне и поговорили по душам. Сын сказал, что порой сомневался в его любви, но сердце ему всё же подсказывало правильный ответ. В детстве он не понимал очень многого и просто страдал, а став взрослым, понял тяжёлый выбор Эвельгера: боль могла ранить сына, заразить его таким же кристаллом. Эвельгер уберёг его, хотя ему и пришлось любить сына сдержанно, почти холодно, как бы парадоксально это ни звучало. А теперь, когда свободное от боли сердце отца распахнулось, и из него хлынула вся запертая в нём нежность, оба были счастливы до слёз.

В начале стромурсмоанна Эллейв с Эвельгером отправились в следующий рейс. Это был тоже довольно сырой месяц на Силлегских островах, но в нём уже не было неуютной зябкости эфтигмоанна, в воздухе пахло приветливым теплом и сладкими весенними цветами. Набирали цвет фруктовые деревья, а плантации низкорослого ягодного кустарника йордхуббе требовали к себе внимания и ухода для получения богатого урожая. Эта ягода росла и в саду у госпожи Игтрауд. Всего восемь густых и раскидистых кустиков высотой примерно до колена снабжали две семьи душистыми и сладкими, розовато-лиловыми ягодами размером с мелкое яблоко; с одного кустика можно было набрать целую корзину за один раз, а за сезон — до пяти корзин. Чтобы ветки, отягощённые множеством крупных ягод, не ложились на землю, под кустиками устанавливали подпорки-кустодержатели. Все обожали невообразимо ароматное варенье из этих ягод, также они шли на выпечку пирогов и десертов, приготовление фруктовых салатов и напитков. Батюшка Гвентольф очень любил эту ягоду и ревностно ухаживал за кустами: удобрял, поливал, гонял насекомых-вредителей