Ковчег (СИ) - "Корсар_2"

Последние слова против воли прозвучали почти жалобно. Но мне было плевать, меня уже отпустило, и сейчас я хотел только одного — содрать с Нора дурацкие форменные штаны, завалить на постель и оттрахать так, чтобы он вопил и стонал на весь их Дансити с его фонтанами, парками и роскошными каютами.

Я просунул ладони под пояс его брюк, поглаживая горячую кожу. Провел губами по плечу к шее, потерся щекой.

— Колешься, — пробормотал Нор, запуская пальцы в волосы на моем затылке. — Не брился?

— Не до того было, — невнятно сказал я, прихватывая губами его мочку. — Какое бритье, если любовник где-то шляется.

— Шляется, — он фыркнул, поерзал, придвигаясь ближе. — Вот теперь знаешь, каково мне, пока ты в рейде.

— А ты думал, я из титанита? — я оторвался от его шеи. — И вместо сердца у меня гидравлический поршень? Нор, я хоть и рейдер, но не болванка бесчувственная. Я испугался.

— Ты? Испугался? — он посмотрел на меня недоверчиво. — Ты умеешь бояться?

— Еще как, — подтвердил я, перемещая руки к застежке его брюк. — Навоображал себе всяких ужасов и полез сюда, за тобой… Что за порезы у тебя на шее? Зачем ты напялил на себя курсантские шмотки? Где твой комбинезон? Как это вообще расстегивается?

Нор снова хихикнул и в два счета расстегнул молнию, которую у меня почему-то заело. А потом решительно принялся отдирать липучки моего комбинезона и расстегивать тугие пуговицы. Я гладил его по спине, целовал куда придется и ощущал какую-то слегка злорадную радость от того, что совсем скоро мы будем заниматься любовью на кровати Мая Свенсона.

— Ой! — Нор вдруг замер и сделал попытку слезть с моих коленей. — А я же не…

— Плевать, — хрипло ответил я и завалил его в подушки. — Не заморачивайся всякой ерундой. Меня больше волнует, есть ли тут хоть что-то, что может сойти за смазку.

— Понятия не имею, — пробормотал Нор. — Есть, наверное, но я не знаю, где искать.

Смазку мы не нашли. Вместо нее Нор притащил из душевой какой-то мягкий и очень жидкий крем. От него пощипывало головку, но это были сущие мелочи.

Мы занимались сексом вчерашним утром, но предыдущий день получился таким длинным, что мне казалось — это было ужасно давно. В прошлой жизни. Я соскучился по Нору так, словно мы не были близки неделю. И в то же время где-то глубоко-глубоко внутри по-прежнему тлела искорка ревности. Что с того, что Мая не оказалось в каюте? Вдруг все произошло до того, как я сюда добрался? У секса много вариаций, Свенсон мог ограничиться тем же минетом. А у меня в голове сплошные лимонные леденцы, я не могу почувствовать, лжет Нор или говорит правду.

От этих мыслей самому было стыдно, но я ничего не мог с собой поделать. Я никогда не ревновал Бена — я всегда знал, что он ходок. Мне в голову не приходило ревновать Хильду — она никогда не принадлежала мне до конца. В Лейне меня бесила его готовность лезть очертя голову в глупые и опасные авантюры, но ревности к Дорсету тоже не было — лишь раздражение и брезгливость. Зато Нора хотелось запереть в титанитовый шкаф, чтобы никто не смог добраться до того, что принадлежит только мне. И охранять этот шкаф с излучателем на боевом взводе.

Нор так откровенно льнул ко мне, безо всякого стеснения демонстрируя свое возбуждение, что мне внезапно захотелось не просто секса, а чего-то такого, особенного. Способного запомниться надолго. Но для этого нужно было избавиться от собственного нестерпимого желания.

Нор уселся сверху на мои ноги, наклонился и принялся стаскивать мой уже спущенный до пояса комбинезон. Это было здорово и неимоверно заводило: сосредоточенное пыхтение Нора, его случайные прикосновения к обнажившемуся телу и упорство, с которым он ворочал меня по кровати туда-сюда.

Когда Нор склонился к моему паху, целуя, втягивая губами кожу, я даже не стал сдерживаться. Поймал в ладонь его темноволосый затылок, подтолкнул к члену и кончил, кажется, в тот момент, когда губы обхватили головку. Нор от неожиданности замер, затем издал горлом какой-то неопределенный звук, выплюнул мне на живот сперму и возмущенно уставился на меня, подняв голову.

— Ну извини, — сказал я, не чувствуя ни малейшего раскаяния. — Не сдержался. Не сердись.

Под тихий негодующий вопль ухватил за край простыню и вытер живот, потом поднялся и подтащил Нора к себе — так, что он оказался сидящим у меня на бедрах. Провел пальцем по его губам, затем поцеловал их, слизнул языком несколько капелек с подбородка. Прошептал прямо в рот:

— Сейчас все будет, — и повел ладонью по спине вниз, касаясь подушечками пальцев теплой кожи и чувствуя, как Нор вздрагивает от ласки.

У него была очень чувствительная спина — особенно между лопаток и внизу, на пояснице. Стоящий член касался моего живота, губы послушно открывались в ответ на мои поцелуи, а руками Нор цепко держал меня за плечи. Я просунул ладонь ниже, нащупал складочки вокруг ануса, легонько погладил их, заставив мышцы сфинктера сначала сжаться, а затем расслабиться. Нор, очевидно, застеснялся, потому что снова напрягся, но я не собирался лезть внутрь. Просто массировал и щекотал вокруг, иногда дотягиваясь до промежности и поглаживая влажную горячую кожу. До тех пор, пока Нор не заерзал на моих бедрах и не попытался завалиться набок, потянув меня за собой.

Я не стал возражать, удобно устроившись между его ног и придавив ладонями бедра. Так губами и языком ласкать промежность, нетерпеливо подрагивающий анус и напрягшуюся мошонку было еще удобнее. А переходить к более серьезным действиям я не спешил. Зато попытку Нора ухватиться за член пресек в корне — поймав его за запястья и прижав их к животу. Нор тихо замычал и дернул бедрами в надежде потереться головкой о мою руку.

— К кровати привяжу чем-нибудь, — пообещал я, и он замер, тяжело, со всхлипами, дыша.

Не знаю, сколько прошло времени. Я ласкал и целовал Нора везде, игнорируя подергивающийся член и страдальческие стоны вперемешку с невнятными просьбами «сделать уже это!». Под конец меня самого стало трясти от возбуждения, словно и не было недавнего оргазма. Стояло так, что, казалось, я в состоянии проткнуть членом бронелит. Дотянувшись до брошенного на постель тюбика с кремом, я выдавил на ладонь почти все, обильно смазал себя, затем приподнял Нору ноги, согнул их в коленях, прижав к напрягшемуся животу — и вошел быстро и плавно безо всякой подготовки.

Долгие ласки сделали свое дело — мышцы оказались расслаблены возбуждением, тело Нора приняло меня легко и безболезненно, почти сразу до конца. Я сжал его член у самого основания, не давая немедленно кончить, хотя и понимал — долго это делать у меня не получится. Но несколько минут я вполне мог продержать его и продержаться сам. А затем начал двигаться, стараясь при каждой фрикции проезжаться по простате.

Свет ночника выхватывал из темноты каюты лицо Нора с закушенной губой, напрягшиеся мышцы рук, закинутых за голову. Одной ногой он упирался в мое плечо, вторую отвел в сторону. Я повернул голову, поцеловал выступающую косточку на лодыжке, провел губами вверх, к коленке, чувствуя, как Нор поджимает пальцы. Он подавался за мной всем телом, напрягаясь, словно пытался удержать. И тут же расслаблялся, стоило мне двинуться вперед. Я готов был смотреть на это бесконечно, если бы позволил взбесившийся от возбуждения организм.

Когда меня затопило лимонно-мятным, я еще успел увидеть искаженное оргазмом лицо Нора, его пальцы, намертво вцепившиеся в изголовье кровати, и судорожную волну, прокатившуюся по мышцам живота. Потом меня накрыло с такой силой, что потемнело в глазах, и какое-то время я не видел ничего, кроме розовых кругов, плавающих под зажмуренными веками. Лицо горело, в ушах и в висках пульсировала кровь, а сердце, казалось, выскакивало из груди, колотясь в каком-то немыслимо бешеном ритме.

Кажется, мы оба с Нором кричали. Я не мог бы с уверенностью это подтвердить, потому что пришел в себя не сразу. Обнаружил, что лежу, уткнувшись лицом в теплую шею Нора, и обнимаю его, дрожащего и влажного от пота. Очень не хотелось вставать и идти в ванную, но это надо было сделать до того, как он окончательно придет в себя.