Эридон. Игры судьбы - Савушка

ассоциировалось с Милдэвэем, с ним. Зажмурила глаза, позволив себе на одно мгновение утонуть в этом ощущении.

И вдруг внутри меня что-то треснуло. Глухо, тихо, как ледяная кора под солнцем. Пласты холода, которыми я годами обволакивала сердце, ломались, расходились глубокими трещинами, открывая бездну того, что я так старательно хоронила.

Боль.

Грусть.

Радость.

Яркие воспоминания хлынули с новой силой, как давно сдерживаемая буря. Я снова была той девчонкой, что доверяла своим близким, беззаботно смеялась, строила планы на будущее, искренне веря, что впереди – только свет. Даже не подозревая, что через пару лет все обратится в пепел.

Нет. Я не могу. Не имею права.

Заставила себя дышать глубже, чтобы вернуться в реальность, вспомнить, кто я сейчас. Напрягла мышцы, пытаясь оттолкнуть Дара, но тело не слушалось. Как будто оно предало меня, как будто само решило, что не хочет вновь окунаться в ледяную пустоту.

Я сжала зубы, заставляя себя заговорить:

– Ваша светлость, – хрипло выдавила из себя. – Боюсь, вы меня с кем-то перепутали.

Элдарион отстранился, но его руки так и остались на моих плечах, удерживая, не позволяя снова укутаться в ледяную скорлупу, за которую я так цеплялась.

– Твоё упрямство – характерная черта рода Ш’эрен, – произнёс он с лёгкой усмешкой. – Тебя я бы никогда ни с кем не перепутал.

Я вздрогнула, ощутив, как его пальцы коснулись щеки, казалось, что они оставили ожог.

– И с некоторых пор меня обмануть очень сложно, Астра. Я бы сказал, невозможно.

Я попробовала шагнуть в сторону, но не успела: он мягко и крепко перехватил мою руку, а другой поднял со столика браслет.

– Ты ведь помнишь? – тихо спросил он.

Я прикусила губу, удерживая ответ внутри. Не отвечала. Просто смотрела, как он осторожно надевает браслет на моё запястье, словно возвращая не просто вещь, а часть прошлого, часть меня. Затем поднял рукав своей одежды, обнажив точно такой же.

– Не было и дня, чтобы я не вспоминал о тебе и Аресе.

Что-то во мне разлетелось на тысячи невидимых осколков.

Я хотела отвернуться, сказать что-то дерзкое, вырваться, снова схватиться за остатки хладнокровия, но боль поднималась волной, разрывая, лишая опоры…

Я сделала шаг назад, ноги подкосились, не выдержав напряжения, и я осела на пол, словно подкошенная, прижимая ладони к лицу, надеясь спрятаться от собственных чувств, от него, от прошлого. Грудь сдавило так сильно, что стало больно дышать, горло стянула тугая петля, а потом что-то внутри надломилось, – и волна чувств хлынула наружу слезами, разбиваясь о кожу горячими каплями.

Дар молча опустился рядом и крепко обнял, прижимая к себе, будто собирая рассыпавшиеся кусочки.

– Все хорошо, Астра, – тихо шептал он, гладя меняя по голове. – Тебе больше не нужно прятаться.

Я слышала, как бьётся его сердце, ощущала, как дыхание касается моей макушки. Дрожь в пальцах медленно ослабевала, но не уходила совсем, упрямо напоминая: нельзя расслабляться. Я закусила губы, сдерживая подступивший к горлу ком.

Дыши, Астарта. Дыши.

Провела рукой по щеке, стирая влажные следы, но новые капли скользили вниз.

Глупо. Как же глупо… что я позволила себе это… Глупо, что слёзы так легко прорвали мою броню.

Я вдохнула глубже. Потом ещё. И ещё. Пыталась вернуться в равновесие. Но внутри всё клокотало. Дар всё так же держал меня, пока я пыталась собрать себя по кусочкам.

– Ты не должен был меня узнать, – я хотела произнести ровно, но голос сорвался.

Элдарион улыбнулся тепло, печально, но при этом… не удивлённо.

– Как будто у меня был выбор.

Слова прозвучали так просто, так спокойно, что на мгновение сердце сжалось ещё сильнее. Я встала – мне нужно было движение, любое, лишь бы не оставаться в этом удушающем молчании, не видеть его взгляд, в котором было слишком много всего.

Начала шагать из стороны в сторону, словно пыталась загнать тревогу обратно в самую глухую глубину, где она не достанет до сердца. Пальцы машинально то теребили браслет на запястье, то убирали непослушную прядь за ухо. Я злилась. На себя. На него. На это место. На то, что позволила себе – пусть и на миг – поверить, будто всё может быть как прежде.

– Почему ты пряталась от меня все эти годы? – его голос прозвучал мягко, без осуждения, но в нём скрывалась стальная твердость, которую я так хорошо знала. Я остановилась, развернувшись к нему.

– Я не пряталась. Я жила.

Дар поднялся, изучая меня взглядом.

– Жила? – повторил он, и в этой короткой реплике прозвучало столько невысказанного, что у меня внутри что-то болезненно запекло. – Судя по тому, что я вижу, ты существовала.

Гнев вспыхнул быстрее, чем я смогла его подавить:

– Ты не знаешь, что я чувствовала!

– Ты уверена? – он смотрел прямо в глаза, не отступая. – Думаешь, только ты знаешь, каково это – терять близких?

Что-то оборвалось внутри. Перед глазами встал тот день, когда во дворец Долины принесли известие о гибели Мальдариэля. В тот день Дар потерял отца. И мне вдруг стало стыдно.

Я опустила взгляд, но Дар не прекратил – напротив, его слова становились всё увереннее, будто он не позволял мне снова спрятаться за молчанием.

– Но я не закрылся от всего мира, превращая себя в ледяную глыбу. Хотя, поверь, мне очень хотелось.

Дар подошёл, не давая шанса на отступление. Высокий, с властными манерами того, кто привык управлять и другими, и собой. Его рука поднялась и мягко коснулась моего подбородка, приподнимая. Заставляя встретить его взгляд. Не прося – требуя.

– Я обязан был держаться, – его голос звучал тише, но слышалась стальная воля. – Ради себя. Ради Илайн. Ради своего народа.

Я судорожно сжала пальцы на браслете, но эта боль была ничтожной по сравнению с той, что просыпалась в душе.

– Но помимо Ареса и отца, я в один момент потерял и тебя, – его слова легли на меня тяжёлым грузом, заставив плечи поникнуть.

Я моргнула, пытаясь отвернуться, но его пальцы удержали мой подбородок, не позволяя отвести взгляд.

– Ты исчезла из моей жизни, будто тебя никогда не было. Почему ты не пришла ко мне?

– Я не могла, – тихо ответила я, не в силах удержать дрожь в голосе.

– Лжёшь, – отозвался он коротко, без единой эмоции в голосе.

– Я не могла, Дар.

– Снова ложь, – слова его упали камнями, тяжело, горестно.

Он отпустил мой подбородок, но шаг назад не сделал – остался стоять близко, заполняя собой пространство.

Я молчала, сжав губы.

– Ты могла, – сказал он уже тише, наклоняясь чуть ближе, и в голосе