Идеология и филология. Ленинград, 1940-е годы. Документальное исследование. Том 1 - Петр Александрович Дружинин

После постановлений ЦК ВКП(б) по идеологическим вопросам ситуация в ВАКе начала изменяться: если в 1946–1947 гг. случаев кассирования диссертаций было не так много, то в 1948–1949 гг. количество неутвержденных кандидатских диссертаций сильно возрастает (как сообщал в декабре 1948 г. ученый секретарь ВАКа А. Д. Данилов, «такие факты нередки»[1148]); причем обычно если кандидатскую диссертацию не утверждали сразу, с первого захода, то процесс ее рассмотрения в ВАКе растягивался на три года и более, но в большинстве случаев заканчивался все равно плачевно для соискателя. Докторские же диссертации отправляли «под нож» в ВАКе намного реже, что, возможно, объясняется их меньшей численностью. По сути, для каждой области наук, подконтрольных ВАКу, случаи отмены решений о присуждении докторской степени немногочисленны; но они получали известность, поскольку зачастую носили показательный, демонстративный характер. Иногда, как в случае с М. М. Бахтиным, пока его диссертация мариновалась в ВАКе, на идеологическом небосклоне происходили столь серьезные изменения, что утверждением такой диссертации ВАК сам себя ставил бы под удар.

Основные изменения в работе ВАКа в свете послевоенных идеологических новаций отражает, в частности, постановление, принятое на пленуме Комиссии 11 октября 1948 г. Оценивая свою работу за 1947/48 учебный год, ВАК отмечал:

«В некоторых диссертациях не отражалась борьба материалистической прогрессивной науки с идеалистическими реакционными теориями, не изжито вредное преклонение перед иностранщиной. Ученые советы институтов, официальные оппоненты, а иногда и экспертные комиссии ВАК слабо подвергали критике такие диссертации и необоснованно рекомендовали к утверждению соискателей в ученой степени. ‹…›

Официальные оппоненты иногда ограничиваются только пересказом содержания диссертаций, не критикуют недостатки работы и не оценивают значимости новых идей и практических выводов диссертантов для советской науки и социалистического строительства.

Секретариат ВАК и экспертные комиссии слабо контролировали деятельность ученых советов высших учебных заведений и научно-исследовательских учреждений по присуждению ученых степеней и званий.

Секретариат ВАК, главные отделы министерства недостаточно руководили экспертными комиссиями. В составе экспертных комиссий и среди референтов ВАК имелись сторонники реакционного антимичуринского направления в биологии и лица, примиренчески относящиеся к вейсманизму»[1149].

Первый пункт постановления ВАКа гласил:

«Ученым советам высших учебных заведений и научно-исследовательских учреждений повысить требования к диссертациям в соответствии с успехами и ростом советской науки и техники, требовать от диссертантов представления работ, посвященных актуальным проблемам советской науки и народного хозяйства и проникнутых большевистской партийностью».

Для более тщательного контроля уровня кандидатских диссертаций следовало:

«Экспертным комиссиям ВАК рассматривать и давать заключения по всем кандидатским диссертациям, защищенным в институтах с сентября 1948 г.

При необходимости детального рецензирования диссертаций направлять работы на отзыв крупным специалистам в порядке, установленном для докторских диссертаций»[1150].

Глава ВАКа С. В. Кафтанов неоднократно и сам высказывался по актуальным вопросам развития науки, в том числе и литературоведения. Особенно усерден он был в канонизации утверждения о всемирном влиянии русской литературы:

«Факт систематического и плодотворного воздействия русской литературы на зарубежную культуру должен был поставить перед нашими литературоведами задачу его глубокого анализа. Но, к сожалению, если наши литературоведы и пытались разрешить вопрос о взаимодействии русской литературы с западной, то больше в аспекте воздействия западной литературы на русскую, почти совсем не затрагивая обратного процесса. Конечно, великие русские писатели восприняли все лучшее, что было создано до них в мировой литературе, как это делали и делают все выдающиеся писатели и поэты мира. Но разве это может умалить то великое и самобытное, соответствующее духу русского человека, русской культуре, природе, что было создано ими? Между тем, в результате “обобщений” некоторых литературоведов глубоко национальное творчество гениальных русских мастеров слова оказывается лишь талантливым претворением иноземных влияний, начиная с античных авторов!»[1151]

Стоит отметить, что внимание к докторским диссертациям постепенно возрастало еще и по другой причине – лица, которые уже были докторами наук, начали (и не без причины) опасаться конкуренции, которая после войны постоянно возрастала. Ведь докторская степень открывала путь к административным должностям, что влекло за собой увеличение числа претендентов на высокие административные посты и членство в Академии наук СССР. Именно с этих позиций написана статья профессора филологического факультета ЛГУ Н. К. Пиксанова «Повысить требования к докторским диссертациям», в которой он настаивает на «избранности» степени доктора наук.

Перед тем как привести эти, казалось бы, разумные строки, напоминающие по тону речь патриарха науки, напомним читателю, что сам-то Николай Кирьякович никакой докторской диссертации не защищал, а был утвержден в докторской степени в 1934 г. «по совокупности трудов»:

«Я высоко ставлю советское литературоведение, основывающееся на единственно научном, марксистском мировоззрении и методе, применяющее совершенные новаторские приемы изучения, охватывающее огромные массивы архивных и иных неопубликованных материалов, выдвинувшее много даровитых молодых ученых. Бывает, что защита диссертации превращается в праздник науки. Советским литературоведам есть чем гордиться. Тем настойчивее, думается мне, следует критиковать не изжитые еще недостатки. ‹…›

Доктор – не подмастерье, а учитель науки. ‹…› Вместе со степенью доктора приобретаются большие права в научно-административной деятельности. Доктору науки [sic!] легче стать заведующим кафедрой, редактором “Ученых записок”, деканом факультета, руководителем докторантов. Такое лицо становится распорядителем научной и педагогической деятельности целого коллектива. Своим докторским авторитетом оно может воспрепятствовать продвижению смелого молодого научного дарования или дать ход посредственности. Получение докторской степени – дело не только личного благополучия, но и огромной общественной значимости. Итак: необходимо повысить требования к докторским диссертациям»[1152].

Конечно, ВАК был уже девятым кругом ада, до которого доползали лишь немногие, поскольку основные и наиболее трагические баталии разыгрывались совсем не в стенах ВАКа, а на заседаниях ученых советов, которые не допускали до защиты готовые диссертации, отправляли их на доработку, заставляли переписывать почти полностью, задерживали отзывы, заменяли оппонентов, голосовали против присвоения степени и так далее… Причем ужесточения ВАКа лишь усугубляли сложности при рассмотрении диссертаций на местах.

Нельзя не сказать о том, что существует мнение, будто на заседаниях ВАКа бушевали страсти:

«Не следует думать, что политические установки ‹…› являлись для ВАКа неукоснительным руководством к действию. Все было не так просто. Крупные ученые, имеющие свое мнение по самым острым вопросам, вообще трудно поддаются управлению. Большинство членов ВАКа в этом отношении не составляли исключение, и часто на заседаниях возникали острые дискуссии. Об этом свидетельствуют письма Кафтанова Секретарю ЦК ВКП(б) Г. М. Маленкову. ‹…› Эти письма говорят о том, что, хотя в рядах членов ВАКа существовала оппозиция официальной политике, она в конце концов подавлялась теми или иными способами. В конечном итоге руководству ВАКа всегда удавалось проводить нужные ему