Григорий Зиновьев. Отвергнутый вождь мировой революции - Юрий Николаевич Жуков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Как вскоре выяснилось, препирательство Троцкого со Сталиным оказалось только прологом жесткой борьбы. Зная о решении ПБ от 26 августа открыть 15-ю партконференцию, оппозиционеры решили прояснить для себя истинные настроения рабочих. Проверить, насколько на них повлияли опубликованные «Правдой» статьи, направленные против меньшинства. Еще 10 июля — пространная редакционная «Правая опасность в нашей партии», 1 августа — доклад Бухарина в Ленинграде «Партия и оппозиция», 27 августа — статья «ученика» Бухарина, А. Стецкого «Как новая оппозиция пришла к троцкизму».
С изложением своих истинных взглядов по текущим событиям и выступили лидеры оппозиции. 30 сентября, в ремонтных мастерских службы тяги Рязано-Уральской железной дороги (вблизи Павелецкого вокзала) — Троцкий и председатель совета Московского народного банка Т. В. Сапронов; 1 октября, на собрании ячейки небольшого московского завода «Авиаприбор» — Зиновьев, Троцкий, Пятаков, Радек.
Однако тут же последовал грубый окрик московских большевиков. Но не со стороны столичной партконференции или хотя бы пленума МК. Нет, всего лишь возглавляемого Н. А. Углановым бюро МК. Его резолюция, поспешно принятая 2 октября, назвала только что прошедшие выступления лидеров оппозиции «началом дискуссионной атаки» и, следовательно, «преступлением против партии… издевательством над решениями партии, ее съездом, над ее ЦК, над ее ЦКК». И потому, без какого бы то ни было предварительного обсуждения бюро МК призвало «все партийные ячейки провести партийное решение о недопустимости дискуссии, не позволить лидерам оппозиции втянуть партию в дискуссионную лихорадку…» Дать достойный ответ «обанкротившимся политическим лидерам», перешедшим «все границы партийно допускаемых методов борьбы»507.
Публикация в «Правде» уже 3 октября такой резолюции неизбежно и логично породила ответ тех, против кого она была нацелена. В тот же день Троцкий, Зиновьев и Пятаков направили в ПБ «для всех членов ЦК» решительную отповедь. Пункт за пунктом отвергли все содержание резолюции, но заключили все же весьма компромиссно: «Резолюция бюро МК говорит о необходимости деловой работы. Но спор идет о направлении этой деловой работы». И предложили то, что, по их мнению, следовало бы обсудить — «правильна или неправильна наша политика в отношении промышленности, зарплаты, выборов в советы, сельхозкредита; правильно ли наше отношение к кулаку и нэпману; правильна ли наша линия в вопросе об английских тред-юнионистах, о китайском революционном движении и пр.»508.
Не получив ответа сразу же, на что вряд ли рассчитывали, на следующий день, 4 октября, направили в ПБ второе послание. На этот раз подписанное Зиновьевым, Каменевым, Троцким, Евдокимовым, Пятаковым и Сокольниковым. Более мягкое по тону, содержавшее предложение заключить перемирие. Скорее всего, порожденное осознанием собственной слабости и вполне возможных оргвыводов.
«Сам факт опубликования резолюции, — писали они, — до обсуждения в ЦК указывает, что среди некоторых руководящих товарищей существует твердое решение ни перед чем не останавливаться на пути к отсечению от партийной работы ряда товарищей. На пути, катастрофически толкающем партию к расколу. Мы думаем, что в этот момент обязанностью нас как членов партии, имеющих своей единственной целью осуществление учения Ленина, является предложить Центральному комитету… еще раз совместными силами попытаться найти мирный выход из тяжелого положения». И при этом, рассчитывая лишь на уступчивость большинства, выразили готовность к почетной капитуляции. «Мы целиком и полностью, — указали авторы послания, — готовы поддержать и подчиниться любому решению, которое даст возможность партии спокойно и деловым образом обсудить уроки истекших десяти месяцев и создать нормальные условия подготовки очередного съезда, который должен укрепить единство партии на основах ленинизма»509.
Однако большинство членов ПБ, понимая свою огромную силу, уже «закусило удила». Потребовало капитуляции не почетной, а безоговорочной. И потому его ответ оказался необычайно жестким. Лишенным даже видимости отказаться от применения угрозы.
«Политбюро, — отметило его решение, принятое в тот же день, 4 октября, — констатирует факт исключительного нарушения партдисциплины со стороны виднейших представителей оппозиции, пытающихся вопреки формальным решениям партии (14-го съезда) навязать дискуссию, создавая при этом угрозу самому единству партии. Это нарушение партдисциплины Политбюро считает особенно вопиющим со стороны тт. Троцкого, Зиновьева и Пятакова… Ввиду этого Политбюро обращается в ЦКК с просьбой расследовать все соответствующие факты нарушения партдисциплины и постановляет перенести этот вопрос на объединенное заседание пленума ЦК и ЦКК»510.
Сославшись на 14-й съезд «вообще», большинство сделало вид, что не помнит о только что прошедшем — в июле — пленуме и его решении ставить «новые вопросы партии на широкое обсуждение всех организаций, поднимать активность членов партии»511. И потому оппозиционеры ответили сразу же, 5 октября, третьим по счету посланием. Но в нем все же опять оставили для себя пути отступления, перенеся весь свой праведный гнев с ПБ на того, чьи домыслы и инсинуации ставились им в вину начиная с резолюции МК («распространение нелегальной литературы, трудно отличимой от меньшевистской, нелегальные собрания и даже нелегальные членские взносы»512) — на Е. М. Ярославского.
«Сегодня, — писали пятеро авторов третьего послания, — мы получили из Иваново-Вознесенска газету “Рабочий край”, орган Иваново-Вознесенского губкома, от 25 сентября. В этом номере помещен доклад т. Ярославского на 22-й губпартконференции. В своем докладе т. Ярославский, между прочим, сообщил: “И вот этот товарищ (Скользнев) описывает, что когда товарищ делал доклад (это тов. В. М. Смирнов) и когда ему был поставлен вопрос, не может ли дело дойти до столкновения с советской властью, он признал, что может, и дал советы, как в таких случаях поступать. Вот куда, товарищи, эта подпольная работа заводит”.
Таким образом, т. Ярославский на партконференции изобразил дело так, как будто В. М. Смирнов (член президиума Госплана СССР — Ю. Ж.), стоящий на почве взглядов оппозиции, учил членов партии, как организовать гражданскую войну против советской власти. Более бесчестной и гнусной клеветы нельзя придумать…
На вчерашнем заседании Политбюро мы сказали, что план той группы, к которой принадлежит т. Ярославский, состоит в следующем: исключать по любым поводам как можно большее число стойких партийцев, которые не хотят и не могут мириться с партийным режимом, насаждаемым т. Ярославским, запугать рядовых партийцев исключениями и необузданной травлей; дать затем два-три дня “дискуссии перед конференцией”, завершить на конференции организованный разгром и поставить, таким образом, 15-й съезд партии перед совершившимся фактом. То есть, другими словами, по основным спорным вопросам вынести решения без партии и за ее спиной.
Мы сказали, что этот путь есть путь гибели. Мы предложили в точной письменной форме, несмотря на наличие глубоких разногласий, проявить
