Григорий Зиновьев. Отвергнутый вождь мировой революции - Юрий Николаевич Жуков

в течение двух лет вести ответственную партийную работу». Вскоре Лашевича направили подальше от столицы. В китайский Харбин, заместителем председателя правления Китайской восточной железной дороги (КВЖД).

Предельно суровым оказалось другое решение пленума.

«Возлагая ответственность, — указало оно, — за фракционную борьбу на всех членов партии, принимающих в ней участие, партия не может не считать политически ответственным за эту раскольничью борьбу руководителя оппозиции на 14-м съезде, члена Политбюро ЦК ВКП(б) т. Зиновьева».

Ввиду этого пленум постановил:

«Исключить т. Зиновьева из состава Политбюро, предупредив одновременно всех оппозиционеров, независимо от их положения в партии, что продолжение или работа по созданию фракции, противопоставляемой партии, вынудит ЦК и ЦКК ради защиты единства партии сделать и по отношению к ним соответствующие организационные выводы»501.

Глава 18

Реакция на вывод Зиновьева из ПБ последовала быстро. Первая — его жены, Златы Ионовны Лилиной, зав. отделом народного образования Ленинградского исполкома. В ее письме от 25 июля. Личном, но много объясняющем.

«Милый мой, — писала Лилина, — только что узнала из газет о снятии тебя из Политбюро. Итак, первое действие произведено. За ним, конечно, немедленно воспоследует и второе действие — снятие тебя с Коминтерна.

Я убеждена, что ты мужественно и спокойно перенесешь и то, и другое и по-прежнему будешь стойким большевиком и лучшим учеником Ленина. Ленин учил нас не бояться оставаться в меньшинстве и быть стойким коммунистом и без чинов. Преданными делу рабочего класса останемся мы, невзирая ни на какие кары.

Я совершенно спокойна. Хочется только быть поближе к тебе и Сереже (их сын — Ю. Ж. ). Я поэтому выпишусь из санатория в срок, 28 июля, и буду у тебя 30 или, самое позднее, 31 июля. Из Ленинграда позвоню о дне выезда.

Милый мой, будь только здоров и бодр, все остальное приложится…»502.

Вторая реакция была чисто чиновничьей. 9 августа по распоряжению заведующего Государственным издательством Г. И. Бройдо всем книжным магазинам была направлена следующая телефонограмма: «Снять с витрин портреты Зиновьева, Каменева, Крупской и Троцкого. Выставить портрет председателя ВСНХ т. Куйбышева, а где позволит место — Ленина, Сталина»503.

Наконец, появилась и чисто политическая оценка происшедшего. Правда, со значительным опозданием. Статья известного сменовеховца Н. В. Устрялова «Кризис ВКП», опубликованная в харбинской газете «Новости жизни» 19 октября 1926 года.

«Мы снова, — писал Устрялов, — пережили “большие дни”. Не будет преувеличением сказать, что после гражданской войны и введения НЭПа русская революция не знала еще событий столь знаменательных и серьезных. Это уже не мелкая дружеская дискуссия, не второстепенные разногласия и не индивидуальные недоразумения… Это нечто гораздо большее и серьезное. Это — кризис партии.

Это своеобразный бунт вождей против инерции партдисциплины, против упора ими же самими натренированных на послушание партийных масс. И главное — это распад партийной верхушки.

Развенчаны Троцкий, Зиновьев, Каменев, Сокольников, Радек, Пятаков, не говоря уже о других, о “длинном хвосте” их помощников. Мастера и баловни революции, гвардия Октября, солдаты железной когорты, краса и гордость пролетарского авангарда. Но разве и те, кто на другом, на сталинском берегу, не развенчивались в свою очередь?.. Партия утратила былое единство. Его ей не вернуть… Наступил “худой мир”, который лучше ссоры, но которому далеко до дружбы и прежнего боевого братства…

Кто же прав в этом роковом домашнем споре?..

В 19 году революцию спасли террор и пресловутый “грабеж награбленного”… В 21 году страну и революцию спас НЭП, переживший весь последующий этап государственного воссоздания и революционного закона. Теперь необходим новый маневр, новый импульс, фигурально выражаясь — неонэп…

Ортодоксы оппозиции — реакционеры революции. Они мечтают вернуть весну в октябре… На наших глазах происходит угасание старых партийных звезд. Зиновьева рабочие встречают криками “Дезертир! Ренегат! ”. Троцкого и прочих тянут за выступления в ближайшие райкомы… Наступают сумерки старой ленинской гвардии. Новые времена — новые люди».

1.

Устрялов не вдавался в детали кадровых перестановок. Не стал писать об известном. Но все же не уточнил: первые оргвыводы сделали по отношению Каменева. 1 января 1926 года его избрали не членом ПБ, а всего лишь кандидатом. 11 января освободили от должности председателя СТО, равнозначного главе правительства, утвердив — с явным понижением — наркомом торговли. Вдобавок 22 апреля сняли с поста председателя президиума Моссовета. Когда же он 25 июля подал в отставку с должности наркома, приняли ее только 12 августа, да еще и направили в Токио полпредом (туда он так и не приехал — японское правительство не дало ему агреман).

Не поздоровилось и еще одному из лидеров оппозиции, Пятакову. 4 августа вместо внезапно скончавшегося Дзержинского председателем ВСНХ назначили Куйбышева, который и сменил своего первого зама Пятакова на Квиринга. Пятакова же вскоре отправили торгпредом во Францию.

Происходящее, несомненно, испортило настроение Зиновьева, заставило как никогда прежде обеспокоиться. То опасаться самого худшего, то, наоборот, впадать в эйфорию, порождаемую преувеличением случайных фактов. 1 июля он писал из Ленинграда в столицу Каменеву:

«Ты, вероятно, знаешь, я никуда не поехал — невозможно. Здесь сведения и слухи с каждым днем становятся все ядренее. Радченко (И. И. Радченко — член Совета ВСНХ СССР и директор Института торфа — Ю. Ж. ) в Харькове на одной ячейке говорил буквально: “Эту шваль — Зиновьева, Троцкого, Каменева — мы исключим из партии”. Так Радченко никогда не говорил на эти темы без прямых заказов Сталина. То, разумеется, языци… Есть слухи о еще посерьезнее»504.

Но уже полтора месяца спустя настроение Зиновьева резко сменилось. Отдыхая в Крыму, он подпадает под влияние им же преувеличенных оценок. 12 сентября пишет Каменеву:

«Главное, по-моему, сейчас — это выступление 200 (о нем через ЦКК). Настроение среди рабочих явно в нашу пользу. Рабочих мы отбиваем у них (большинства ПБ — Ю. Ж.) даже молчанием. Чайник закипает, поэтому Сталин захочет сейчас рубить узел. Основное — не допустить до этого.

Здесь рабочие (приходят из Ялты по 60 чел.) явно подчеркивают симпатию к нам. 1 % — это мелочь, конечно.

Помни, что главное теперь — это хозяйственная платформа. Сокольников (Г. Я. Сокольников — заместитель председателя Госплана СССР — Ю. Ж.) будет толкать в одну сторону, «изы» (троцкисты — Ю. Ж.) — в другую. На тебя вся надежда. Тут уступать нельзя.

Н. В. Еще одно. Из Москвы, из Харькова жалуются: “Изы всюду говорят — “Вы пришли к нам”, то есть принимают версию Сталина — Бухарина. Это очень раздражает наших. Л. Д. (Лев Давидович Троцкий — Ю. Ж.) должен дать указание»505.

Но тогда Троцкому было не до