Оправдание Шекспира - Марина Дмитриевна Литвинова

19 мая. Издатели Николас Линг и Джон Трандел. А в 1604 году, скорее всего в конце года, выходит Второе кварто, издатели Робертс и Линг. Этот «Гамлет» почти в два раза длиннее первого и, как уже говорилось, полон вновь появившихся датских реалий. История публикации «Гамлета» и различные толкования связанных с ней загадок подробно изложены в Арденском «Гамлете». Комментатор Гарольд Дженкинс пишет: «Сказанное о публикации этих двух кварто рождает множество самых разных загадок». Предлагались всякие объяснения, все они сводятся к двум утверждениям (на сегодняшний день их придерживается большинство стратфордианцев): первое кварто – нечестная, пиратская продукция, и его текст – не ранний вариант «Гамлета», а поздний, то есть это – искаженный вариант истинного текста, опубликованного первый раз в 1604 году. Объяснения эти грешат натяжками и предвзятостями, бросают тень на доброе имя издателей, которые ни в каких других провинностях не были замечены, и порождают все новые загадки и вопросы. Вопросы снимаются, если представить себе во всех подробностях, что же могло тогда происходить, посмотреть на тогдашнюю жизненную суету сверху, с высоты столетий.

Бэкон посылает Ратленду своего Гамлета, уже заявленного для печати. Ратленд знает пьесу. Пожалуй, он все же ее не касался. Но, конечно, знал, поскольку она, судя по титульному листу Второго кварто 1604 года, шла на разных сценах, в том числе в Оксфорде и Кембридже. Ратленд уже в Бельвуаре. Позади старый замок дядюшки и «Тимон Афинский»; самые страшные дни уже канули в прошлое. Он читает «Гамлета», и его поражает, как судьба принца Гамлета похожа психологически на его собственную. Гамлет, гуманист, не склонный к насилию, по воле судьбы обязан совершить насилие: дал клятвенное обещание призраку отца отомстить его насильственную смерть. Кровавая месть противна его натуре, его занятиям, склонностям. Но роковое стечение обстоятельств вынуждает действовать. Столкновение воли и ума человека и воли божества, рока. У Ратленда была та же ситуация. Он против кровопролития, он любит королеву, он хочет мира, в «Ромео и Джульетте» он ясно это выразил. Но его призвал на помощь друг и отчим любимой жены: Эссексу грозит смертельная опасность от придворных лиходеев. Он не может ему отказать, хотя распри его натуре противны. Есть и другие причины. Правление дурное, стране от этого плохо, к нему не раз обращались несчастные страдальцы, умоляя спасти народ от бедствий. И он подчинился велению чести, долга. Замысел был благородный, но все пошло не так, как было задумано, и конец получился страшный. Выходит, человек не хозяин своей судьбы. Он во власти судьбы, рока, некоего божества. А может, это не так, может, решения были неверно приняты? И мистическая сила рока тут ни при чем? Ратленд, как и Гамлет, не знает ответа. Еще в ссылке он получает текст «Гамлета» и садится писать. Он использует этот сюжет, надеется на озарение. Не озарило. Ратленд, работая над «Гамлетом», так и не додумался, да и никто на земле этого не знает, до какой степени мы во власти предписаний судьбы, космоса, Бога. Первый вариант «Гамлета» написан в спешке, не додуман, не доработан. Вмешалась смерть королевы Елизаветы, посещение короля Иакова, приглашение ко двору. Но хоть в таком виде «Гамлет» закончен. И будет опубликован, удалось все же сказать многое. А тут поездка в Данию – приказ нового короля. И Ратленд увидел своими глазами то, что только что описал по прихоти воображения и предшествующей пьесы. По возвращении в Бельвуар он снова садится писать «Гамлета», на этот раз Дания в нем будет достоверная. Ив 1604 году выходит уже совсем другой «Гамлет», не столько для сцены, сколько для чтения. Все мысли развиты, но ответа на главный вопрос – кто сильнее, судьба или человек – так и не получилось. А Бэкон, прочитав сочинение своего ученика, созданное по его мотивам, собственное произведение печатать не стал. Чего позориться в зрелые годы и расписываться в своей поэтической неполноценности. Не осталось от Прото-Гамлета ни одной рукописи, только случайные упоминания современников. Ратлендский «Гамлет» не «Король Генрих VI», тут он еще может потягаться. А вот «Гамлет» – непревзойденная вершина. Сам Ратленд еще вернется к пьесе, когда будет готовить к изданию свои произведения, которым предстоит выйти через десять лет после его смерти. Так и получились три текста «Гамлета».

Мы уже писали, что в 1605 году выходит в свет первое ученое сочинение Бэкона на английском языке «The Advancement of Learning». Во второй книге, почти в самом конце, есть замечательные слова:

«Будучи сейчас в какой-то мере свободным и оглядывая пройденный путь, это мое писание представляется мне («si nunquam fallit imago» [358]), насколько человек может судить о своей работе, немногим лучше, чем шум и звуки, что производят музыканты, настраивая инструменты, – в них нет для слуха ничего приятного, но благодаря им музыка ласкает ухо.

И я довольствуюсь тем, что настраиваю инструменты муз, дабы на них играли руки, лучшие, чем мои».

Из этой цитаты обычно приводится последнее предложение. Вся же цитата говорит о том, что слова эти родились у него в размышлениях о пройденном пути – сказаны они в 1605 году. К тому времени Бэкон опубликовал всего одну книжку – несколько коротеньких сочинений, среди них – десять эссе, 1597 год. В ней было не больше трех десятков страниц. Вот и все, что вышло из печати под именем Бэкона к 1605 году, а ему в то время уже сорок четыре года. Приведенная цитата и письмо 1596 года в Италию говорят, однако, о некоем виде деятельности, в которую он погружен по крайней мере два зрелых десятилетия. И суть этой деятельности по его собственной оценке – настройка инструментов муз для более искусных рук. Более искусные руки могут быть метонимией как для поэтов, которых Бэкон учил искусству поэзии и драматургии, так и для ученых-экспериментаторов – для них он создавал методологию научного поиска. Деятельность на поприще наук исследована, тут он не только настраивал чужие руки, научные его заслуги полностью оценены. Тогда как литературные занятия – хотя исследователи и отдают должное исключительной внятности и элегантности его английской прозы и роли в создании английского литературного языка – остаются до сих пор terra incognita. А литературой, по свидетельству Бена Джонсона, он занимался – обязан был заниматься.

Сочинения шекспировских современников, некоторые исследования ученых разных столетий, сочинения самого Шекспира и комментарии к ним, вариорумы, все это – золотые россыпи, пока еще почти не тронутые. В них столько всего заключено, но открываются они только тем,