Флот обреченных - Аллан Коул

— Простите за грубость, многоуважаемый господин Хаконе, — произнес Стэн, — но в мире, откуда я родом, животные — привычные сексуальные партнеры.

Лицо Хаконе передернула гримаса отвращения, потом до него дошел смысл Стэновых слов.

— А-а, вы шутите, капитан.

— Лишь до определенной степени.

— Читаете?

— Когда есть досуг.

— Возможно, мы при случае обсудим эти вопросы. А пока я хотел бы послать вам несколько своих книг. Они дойдут до вас, если я направлю их просто во дворец?

Стэн кивнул. Хаконе отвесил ему официальный поклон и отошел. Стэн проводил писателя взглядом. Любопытный вопрос: с какой стати почетный гость решил пообщаться с ним? И потом битый час валять дурака, прощупывать его взгляды? Похоже, на этой вечеринке сюрпризам нет конца.

Гости мало-помалу разъезжались, оживление быстро сходило на нет. У всех находился повод уехать раньше времени, и завершение вечера было скомкано потоком извинений — столь многим придворным оказалось совершенно необходимо попасть еще и на другие приемы и торжества. Стэн и Лайза, новички в прайм-уорлдском высшем свете, оказались в самом хвосте очереди гостей, которые покидали башню.

Марр настиг их у пневмотрубы — они собирались спуститься к своему гравимобилю.

— Куда же вы так рано, милые мои! Еще совсем-совсем рано!

Он схватил их за руки и потащил обратно через толпу. Стэн весь напрягся — солдаты, как и кошки, инстинктивно не любят, когда их тащат туда, куда бы они не хотели возвращаться. По трепету пальцев Лайзы в его руке он почувствовал, что и она отчаянно упирается. Как ни странно, это было как бальзам на его душу — он ощутил себя ближе к ней из-за того, что они одинаково скептически относились к радушию хозяина.

— Нет, серьезно, Марр, — сказал Стэн. — Нам действительно пора уходить. Нам обоим с утра на службу. И совершенно нет времени…

Марр перебил его, презрительно фыркнув:

— Ах, эта служба, эта, как вы выражаетесь, чертова служба! А что касается времени — это хреновина, которую выдумали ученые олухи, чтобы ничего не случалось сразу, а только по очереди.

Он почти выволок их из толпы и затащил в пульсирующий золотистым светом коридор. Тут Стэн еще раз уперся. Пальцы Лайзы напряглись, потом она потянула его за собой. За поворотом коридора они оказались у развилки — туннели расходились в трех направлениях. Марр потянул их налево — в голубой коридор, и по напряжению в ногах Стэн догадался, что туннель ведет наверх.

— Мы с Сенном наблюдали за вами, — говорил Марр. — Весь вечер напролет. Вы оба чувствовали себя слегка не в своей тарелке, мы правильно угадали?

— Да, и простите нас за это, — сказал Стэн, — мы не очень-то привыкли к таким…

Марр замахал передними конечностями.

— Бросьте эти глупые извинения. Наши сборища нельзя назвать утонченными светскими раутами. В глазах общественного мнения, мы устраиваем нечто противоположное чинным приемам.

— О господи, — вдруг ахнула Лайза. — Я так и знала, что в чем-нибудь дам маху. — Она опустила взгляд на свое платье из полупрозрачной ткани. — Ведь оно просвечивает насквозь, да? Не напрасно я думала, что мне нужно…

Стэн покрепче прижал ее к себе, чтобы девушка замолчала.

— По-моему, он говорил о чем-то совсем другом, — сказал капитан.

Марр продолжал тащить их за собой, словно не замечая, что гости усиленно упираются. Они быстрым шагом проходили мимо комнат, которые или переливались всеми цветами радуги, или зияли множеством оттенков черноты. И вот хозяин и пара его гостей очутились почти на самом верху башни, где располагалась художественная галерея. Здесь в каждом зале были собраны несметные сокровища, чего Стэн и Лайза, отнюдь не доки в искусстве, понять не могли. Запахи и звуки в галерее сменялись стремительно — зовущие, чарующие, но Марр торопился вперед и ни на секунду не умолкал.

— Это совсем особенное, — говорил Марр. — Это такое, что только вы двое можете понять. Вы увидите, своими глазами увидите, почему мы с Сенном построили наше жилище именно здесь.

Неожиданно коридор влился в большой зал, и Стэн ощутил, что их легко овевает душистый ветерок.

— Смотрите! — воскликнул Марр. — Смотрите!

Своей короткой лохматой лапкой он сделал широкий круговой жест.

Место, где они находились, проще всего описать как сад на крыше под высоким куполом. Причудливые, невиданные растения тянулись к ним, норовили обнять, нежно коснуться своими листьями… Что за невидаль? Лайза, слегка напуганная, жалась к Стэну.

— Сюда, пожалуйста, — произнес Марр.

И они последовали за ним — уже медленно — по извилистой темной тропке. Казалось, они бредут сквозь ряд воздушных пузырей. Аромат периодически густел, свечение воздуха неуловимо усиливалось… усиливалось… напряжение достигало пика, разряжалось взрывом удовольствия, после чего начиналась новая область душистого света: аромат густел, свечение неуловимо усиливалось… Еще был и звук — возможно, как-то синхронизированный со свечением, потому что у гостей шумело в ушах. Стэн ощущал, что Лайза разомлела от всего этого.

И тут двойной изгиб тропы вывел их в тупик. Какое-то мгновение Стэн не чувствовал ничего, кроме округлой выпуклости Лайзиного бедра, прижатого к его бедру. Марр снова заговорил — и, пока он говорил, Стэн поймал себя на том, что неотрывно смотрит вверх.

— Это случается трижды в год. Произведение искусства, которым можно любоваться, но которое нельзя продать.

Марр указал на дрожащее марево, отделявшее сад на крыше от реального мира. Стэн увидел облитые лунным светом горы, которые жались друг к другу и выгибали высоченные хребты к небесному куполу. Он шагнул чуть в сторону, почувствовал под ногой раздавленный цветок, который с легким шипением обдал его густым ароматом, после чего каждое прикосновение Лайзы к любому месту его тела начало необычайно воспламенять Стэна.

— Впитывайте это зрелище! — произнес Марр.

И они упоенно впитывали глазами расстилавшийся перед ними пейзаж. Внезапно то, что казалось еще одной огромной скалой у самой луны, недалеко от горизонта, стало медленно темнеть. Скала в небе наливалась чернотой — больше, больше, пока не превратилась в пульсирующий огромный черный шар.

— Погодите, сейчас… — певучим голосом произнес Марр. — Сейчас, сейчас…

И черный шар вдруг взорвался. Бесшумное стадо разъяренных грозовых туч покатилось к луне, затоптало ее и неслось дальше. Было столько оттенков черного, что тучи казались разноцветными. Минутой позже тучи уже не казались стадом — они сошлись в черную воронку, которая опустилась к самому дну ущелий и побежала меж гор по долинам и теснинам, далеко-далеко от башни, на вершине которой стояли зрители.

Мгновение — и Стэн с Лайзой могли видеть лишь верхний широкий конец воронки, мчащейся по небу в ярком свете освобожденной луны.

И одновременно было так тихо вокруг, так умиротворенно… Стэн обнаружил, что держит Лайзу в своих объятиях. Под куполом царил мрак, рядом были расплывчатые тени едва освещенного сада. Голова Лайзы оказалась в ореоле мерцающего света.

— Я… — начал он.

— Тсс, — прошептала она, прикладывая палец к губам.

Он привлек ее еще ближе к себе и шестым чувством ощутил, как растения вокруг них притихли.

Марр и Сенн наблюдали на экране, как двое влюбленных целуются под куполом. Они невольно теснее прижались друг к другу, когда Лайза тихо и чувственно произнесла: «Тсс».

Сенн повернулся к Марру и обнял его.

— В мире лишь одно лучше новой любви…

Марр нажал кнопку, и экран целомудренно погас.

Улыбнувшись любимому, Марр докончил его мысль:

— В мире лишь одно лучше новой любви — это старая любовь. Очень и очень старая любовь.

Когда Стэн еще сильнее сжал ее в своих объятиях, Лайза покраснела — совсем не по-лейтенантски. Рука, лежащая на груди капитана, ласково отстранила его. Белое платье медленно соскользнуло вниз. Остались только Стэн и Лайза, и ничего между ними.

Глава 15

— Эх ты, дилетант поганый, — процедила Лайза, обращаясь к трупу.

Стэну показалось, что, не будь рядом его и криминалистов-спиндарцев, она бы непременно пнула мертвое тело ногой.

Бывший шеф спецназа Крегер зловеще улыбался — стервятники выклевали почерневшие губы и заголили зубы. Одна его рука была оторвана и, наполовину объеденная, валялась метрах в пяти от тела, у самого края скалы.

— У вас, людей, занятные представления о спорте, — ворчал Спилсбери, пока пальчики его пятой лапы оживленно бегали по клавиатуре крошечного компьютера. — Что за удовольствие можно получать от выслеживания и убийства других живых существ? Это выше моего понимания. Да-да, я этого абсолютно не понимаю.