Флот обреченных - Аллан Коул

В последующие десятилетия он стаи лучшим в империи специалистом по десантным операциям с целью захвата планет и получал повышения со стремительностью, невиданной для офицера службы тыла и обеспечения. Ко времени Муэллеровских войн Лидо был уже адмиралом.

Надо сказать, что Муэллеровские войны относились к группе самых сложных военных конфликтов из всех пережитых империей, потому что бои шли одновременно в дюжине удаленных друг от друга звездных миров. Во время этой серии войн, отмеченных бездарностью военачальников и особой кровопролитностью, Лидо довелось командовать высадкой десанта в звездной системе Крайс. Он ухитрился завладеть системой с минимальными потерями — минимальными относительно других битв злополучных Муэллеровских войн, где убитыми и ранеными теряли от пятидесяти до семидесяти процентов личного состава.

После подписания мирного договора Лидо на несколько лет ушел в отставку, затем переселился на Прайм-Уорлд. Когда тогдашний обер-гофмейстер скоропостижно скончался, объевшись копченым угрем, Лидо стал его естественным преемником — вследствие своих боевых заслуг и, что существенно более важно, большого организационного опыта в службе тыла и обеспечения. Для Стэна было полнейшей загадкой, как Лидо умудряется удовлетворять бесчисленные разнообразные официальные и неофициальные взаимопротиворечивые потребности императорского двора с населением среднего города — и при этом остается в добрых отношениях со всеми. Стэн благодарил судьбу, что ему самому приходится беспокоиться всего лишь о личной безопасности императора и благосостоянии ста пятидесяти гурков.

Войдя в кабинет Лидо, Стэн молча остановился у двери.

Лидо был не один — вместе с командиром преторианцев полковником Фоли и казначеем императорского двора Арбогастом рассматривал какие-то схемы на настенном экране.

— Полковник, — говорил Арбогаст, — у меня и в мыслях нет вмешиваться в дела военных. Я лишь ищу ответ на запрос его величества, который обеспокоен, цитирую, необычайно высоким уровнем дезертирства в вашем подразделении.

— А чего еще может ждать император, если мы поселяем молодых солдат прямо в сердце Прайма? Тут и самый невинный соблазнится.

— Увы, я не специалист по соблазнам, — огрызнулся Арбогаст. Они с Фоли люто ненавидели друг друга. Лидо постарался выступить в роли посредника между ними.

— Четыре дезертира только за последний месяц, — сказал он. — Полковник, отчего бы вам не проверить методы отбора в части преторианцев?

Фоли повернулся к Лидо.

— Что ж тут проверять, адмирал? Окончательно кандидатов отбираю лично я. Или мой заместитель.

Опередив ответ Лидо, Арбогаст сказал:

— Полковник, сейчас мы не ищем, на кого бы взвалить вину. Однако, согласно документам, на протяжении последнего земного года из вашего подразделения пропали без вести почти четыре десятка парней. Ни один дезертир не вернулся добровольно. Ни один не был найден и арестован! У императора складывается впечатление, что здесь что-то не так.

— Мне это известно, — сказал Фоли. — И мои люди со всей тщательностью изучают этот вопрос.

— Как знать, — промолвил Лидо, — наверное, мы действительно требуем от юношей невозможной стойкости перед соблазнами…

— Возможно, — примирительно кивнул Фоли. — И тем не менее я сам займусь данной проблемой.

— Спасибо, полковник. Я доложу императору, что отныне вы приняли на себя всю ответственность по данному вопросу.

С этими словами Арбогаст забрал свои документы, кивнул Лидо и Стэну и удалился в помещение архива, который бесчисленными коридорами и коридорчиками напоминал кроличью нору.

— Чертовы чинуши, — проворчал ему вслед Фоли, повернулся и, заметив Стэна, приветствовал его: — Здравствуйте, капитан.

— Добрый день, полковник.

— Я разыскивал вас на протяжении почти целого дня.

— Простите, полковник, — сказал Стэн. — Я выполнял особое поручение.

Фоли фыркнул.

— Не сомневаюсь, не сомневаюсь… Я приглядываюсь к вашему подразделению, капитан. Не в моей привычке учить уму-разуму других командиров, но сдается мне, ваши солдаты относятся к своему внешнему виду без должного внимания.

— Гурки не большие любители чиститься и мыться, — согласился Стэн.

— Я командовал солдатами всех рас и могу сказать, исходя из личного опыта: ни одну расу, кроме нашей, невозможно обучить должной военной выправке.

Даром что Стэн ни в малейшей степени не зависел от Фоли, ибо тот не входил в его порядок подчиненности, но от пикировки со старшим офицером никто и никогда не выигрывал. Поэтому Стэн сказал подчеркнуто официальным тоном:

— Спасибо, что привлекли мое внимание к непорядку. Я прослежу, чтобы нарушений больше не было.

Фоли кивнул чисто армейским кивком: ать — подбородок резко вниз, два — подбородок резко вверх. Собрав свои документы в папку, он на мгновение принял положение «смирно», отсалютовал Лидо и быстро шмыгнул мимо Стэна.

Когда стук полковничьих ботинок с металлическими набойками стих в конце коридора, Лидо расплылся в улыбке.

— Вольно-вольно, молодой человек. С чем пришли?

Стэн все еще смотрел исподлобья в сторону двери.

— Не дразните полковника, мой мальчик. Он так и ищет, на ком бы поточить свои резцы.

— Оно и видно. Но если его солдаты дают деру, я-то тут при чем?

— Ревнует.

— Простите?

— Полковник Фоли всерьез озабочен тем, что вечный император — по крайней мере, по мнению Фоли — так мало доверяет преторианцам, что предпочитает гурков в качестве личной охраны.

Стэн удивленно заморгал.

— Не хочу никого обижать, сэр, но это чертовски глупо с его стороны.

— Молодой человек, надо прощать военным некоторую ограниченность ума в мирное время. Итак, что вас привело ко мне?

— Дело личного характера. Сугубо неофициальное.

— Ох-хо-хо. — Лидо коснулся клавиши на своем столе, и створки дверей за спиной Стэна плотно сомкнулись, при этом над входом в кабинет зажглась надпись «Идет совещание». — Который у нас час?

Стэн покосился на свой перстень-часы.

— Семнадцать сорок пять.

Лидо удовлетворенно хмыкнул и, вынув из ящика стола фляжку и два оловянных стаканчика, приглашающе повел рукой:

— Присоединяйтесь. Разопьем жидкость, которую наш вечный самогонщик именует шотландским виски.

— Э-э, я не совсем уверен, что я не при исполнении…

— Своей обер-гофмейстерской властью предоставляю вам увольнительную.

Стэн с ухмылкой наблюдал, как Лидо наполняет стаканчики.

— Ума не приложу, — ворчливым тоном проговорил старый адмирал, — отчего его величество упорно дарит мне это пагубное пойло. Ну, за все хорошее.

Оба выпили.

— А теперь к делу, молодой человек.

Стэн показал полученное по почте приглашение.

— О, великая империя! А вы таки попали в правильную обойму, юноша. Растете! Даже я не удостоен приглашения атаковать праздничный стол в сей компании.

Стэн протянул ему записку от Софи.

— Ага. Теперь ясно. Что за Софи?

— Ну-у… словом, молодая женщина, с которой я… ну, дружил.

— Теперь мне все ясно как день. Налей себе еще стаканчик, сынок.

Стэн подчинился приказу.

— Во-первых, местные сплетники говорят, что этот банкет — сборище номер один в наступившем сезоне.

Стэну не хотелось показаться невежей, но он все-таки спросил:

— А кто такой Хаконе?

— Фу-у! Молодым офицерам следует хоть иногда держать в руках книгу. Хаконе — писатель, неоднозначная натура и все такое. Пишет в основном о военных — и, скажем так, с весьма неординарной точки зрения. Не будь у вечного императора такого мягкого сердца, писания этого Хаконе давно бы признали государственной изменой — они того заслуживают.

— Стало быть, я не иду.

— Тут вы попали пальцем в небо, молодой человек. Император поощряет свободомыслие — хотя желающих мыслить свободно что-то мало. И вы, вероятно, имели случай убедиться после Дня империи, что ему нравится, когда его сановники мыслят независимо.

— Стало быть, я иду?

— Идите. Для вашей карьеры полезно показаться там. Но тут остается загвоздочка. Эта молодая особа… Софи.

— Да-а… — согласился Стэн.

— Скажите прямо, молодой человек, какие чувства вы к ней питаете в данный момент?

— Сам не знаю.

— Стало быть, это настоящая беда, причем я имею в виду не наши пустые стаканы. Спасибо, вы меня правильно поняли… Так вот, ваша беда состоит в том, что Марр и Сенн свято верят, скажем так, в постоянство чувств и пожизненную привязанность. И обожают протежировать особам, желающим вступить в крепкий брак. Они, собственно говоря, самые настырные свахи во всей империи.