Избранные труды о ценности, проценте и капитале (Капитал и процент т. 1, Основы теории ценности хозяйственных благ) - Ойген Бём-Баверк

X. Трудовые теории

Под этим названием я объединяю ряд теорий, которые сходятся в том, что считают процент на капитал вознаграждением за труд, затраченный капиталистом.

Что касается природы «труда», который, на взгляд теоретиков рассматриваемого нами направления, обосновывает права капиталиста на вознаграждение, то мнения по поводу таковой в значительной степени расходятся. Поэтому в области трудовых теорий я должен различать три самостоятельные группы, которые я — ввиду того, что сонмы приверженцев этих теорий — так уж вышло — довольно резко распределяются по нациям, — буду называть английской, французской и немецкой группой.

Первая группа сводит объяснение процента к тому труду, при помощи которого был произведен сам капитал. Главными представителями этой группы являются Джеймс Милль и Мак-Куллох.

Джеймс Милль554 наталкивается на проблему процента в учении о цене благ. Он высказал положение, что издержки производства регулируют меновую ценность благ (p. 93). На первый взгляд составными частями издержек производства являются капитал и труд. Но так как — Милль это развивает подробнее — самый капитал произведен трудом, то все издержки производства сводятся исключительно к труду: следовательно, труд является единственным регулятором ценности благ (с. 97).

Но с этим положением, на мой взгляд, не гармонирует тот известный, уже Рикардо рассмотренный факт, что и отсрочка времени оказывает влияние на цены благ. Если, например, в одно и то же время бочка вина и 20 кулей муки производятся при помощи одного и того же количества труда, то к концу этого времени они будут обладать одной и той же меновой ценностью. Но если собственник вина спрячет его в погреб, где оно и будет отстаиваться в течение нескольких лет, то, по истечении этого времени, бочонок вина будет обладать большей ценностью, чем 20 кулей муки, а именно большею на величину прибыли на капитал, соответствующей двум годам.

И вот Джеймс Милль устраняет это нарушение своего положения тем, что считает самую прибыль на капитал вознаграждением за труд, а именно вознаграждением за опосредованный труд. «Почему должна существовать прибыль на капитал»? спрашивает он. «Здесь может быть только один ответ: прибыль — это вознаграждение за труд, не за тот труд, который затрачивается на данное благо непосредственно, а за тот, который затрачивается на таковое опосредованно, при помощи других благ, являющихся плодом труда». Эта мысль поясняется затем определеннее при помощи следующего рассуждения:

«У человека есть машина — продукт стодневного труда. Затрачивая машину, собственник, без сомнения, затрачивает труд, хотя и во вторичном смысле (secondary sense), — он ведь затрачивает то, что можно было приобрести только при помощи труда. Допустим, что продолжительность существования машины равняется ровно 10 годам. Тогда в течение одного года затрачивается десятая часть продукта стодневного труда; по отношению к издержкам и ценности это то же, что и затрата 10 дней труда. За 100 дней труда, которых стоит собственнику машина, последний должен быть вознагражден по обычной норме в столько-то процентов в год, т. е. десятилетним годовым доходом, который по своей ценности равняется первоначальной ценности машины555. Из этого вытекает (!), что прибыль является простым вознаграждением за труд. Ее можно, не коверкая языка (?), даже почти не употребляя метафоры, называть заработной платой, заработной платой за тот труд, который выполняется не непосредственно человеческими руками, а опосредованно при помощи орудий, которые изготовила человеческая рука. И если величина непосредственного труда измеряется на основании величины заработной платы, то величину того другого, опосредованного труда можно измерять на основании величины того вознаграждения, которое получает капиталист».

Джеймс Милль уверен, что этим он вполне удовлетворительно объяснил процент на капитал, не нарушив при этом цельности своего закона, что ценность благ определяется исключительно трудом. А между тем ясно, что ему не удалось ни то ни другое.

Я могу еще понять, что он считает капитал накопленным трудом, применение капитала — применением опосредованного труда, а порчу машины постепенным израсходованием накопленного труда, — но я никак не могу понять, почему каждая доля накопленного труда оплачивается ежегодным доходом, превышающим первоначальную ценность того же труда, доходом, содержащим в себе именно первоначальную ценность труда плюс обычную процентную ставку? Я могу еще понять, что вознаграждение за капитал представляет собою вознаграждение за опосредованный труд, — но я никак не могу понять, почему опосредованный труд вознаграждается по высшей норме, чем непосредственный, так как этот последний вознаграждается ведь только заработной платой, между тем как первый — доходом, превышающим заработную плату на величину процентной ставки. Милль не решает этого вопроса, а рассматривает как факт то, что ценность капитала, в зависимости от рыночной конкуренции, равна ценности ряда аннуитетов, уже заключающих в себе процент, как будто он не взялся объяснить прибыль, а следовательно, и ту долю прибыли, которая заключается в доходе.

Правда, он говорит в виде объяснения: прибыль является вознаграждением за труд. Но он сильно заблуждается относительно убедительности этого объяснения. Оно могло бы считаться более или менее удовлетворительным, если бы Милль мог доказать, что существует труд, который еще не получил нормального вознаграждения и который должен получить таковое только в виде прибыли; но оно ни в коем случае не удовлетворительно для объяснения роста вознаграждения за труд, который уже получил нормальное вознаграждение в виде амортизационных сумм, заключенных в аннуитетах. Здесь все же остается открытым вопрос, почему опосредованный труд должен вознаграждаться выше, чем непосредственный, вопрос, для решения которого Милль не дал ни малейших указаний.

К тому же его искусственное построение не гармонирует даже с его теорией ценности: очевидно, закон, что цена всех благ определяется на основании количества затраченного труда, грубо нарушается тем, что часть цены определяется не на основании количества затраченного труда, а на основании роста вознаграждения за таковой. Таким образом, теория Милля во всех отношениях далеко не достигла того, чего должна была достигнуть.

Теорию, очень близкую к теории Милля, дал Мак-Куллох в первом издании своих «Principles of Political Economy» (1825), но в позднейших изданиях этого произведения он отказался от нее. Я уже раньше, при случае, изложил его теорию и в настоящее время ничего не могу прибавить к уже сказанному556. Наконец, более бегло излагают ту же точку зрения еще англичанин Рид и немец Герстнер, о которых мне придется еще говорить впоследствии, между эклектиками.

Вторая группа последователей трудовой теории считает прибыль на капитал вознаграждением за труд, заключающийся в сбережении капитала (travail d’épargne). Эта теория подробнее всего изложена Курсель-Сенёйлем557. По Курсель-Сенёйлю, существует два рода труда: «труд мускулов» и «труд сбережения» (p. 85). Это последнее понятие он поясняет следующим образом: «Для сохранения уже созданного капитала требуются постоянные усилия предусмотрительности и бережливости, вызванные соображениями о будущих потребностях; для того же, чтобы быть в состоянии удовлетворить таковые при помощи сбереженных капиталов, следует воздержаться от немедленного их потребления. В этом «труде» заключается умственный акт, «prévoir», и акт воли — сбережение, воздержание в течение известного времени от потребления».

Конечно, на первый взгляд может показаться странным называть сбережение «трудом». Это, по мнению автора, объясняется тем, что люди обыкновенно приписывают преувеличенное значение явлениям физического мира. Между тем минутного размышления достаточно, чтобы убедиться в том, что человеку так же трудно (pénible) воздерживаться от потребления созданного блага, как и работать мускулами и головой для приобретения желанного блага, и что для сохранения капиталов в действительности требуется особенное, произвольное напряжение ума и воли, требуется сознательный акт, противодействующий врожденной наклонности человека к лени и влечению к наслаждениям. Автор старается сделать этот ход мыслей еще более убедительным ссылкой на привычки диких народов и кончает его следующим формальным заявлением: «Итак, мы по справедливости, а не в метафорическом только смысле смотрим на сбережение, как на вид промышленного труда, а следовательно, и как на производительную силу. Оно требует усилия, правда, чисто нравственного, но тем не менее тягостного, а потому оно, естественно, такой же труд, как и усилие мускулов».