Sindroma unicuma. Finalizi (СИ) - Блэки Хол

     В холодильнике негусто, а точнее, шаром покати. Содержимое успели основательно подчистить.

     Меня начали терзать смутные сомнения. При кажущейся скудности улик подозрения витали в воздухе, но взбудораженность мешала сосредоточиться.

     Стукнула дверь, и в проеме появился Мэл. Оперся о косяк.

     - Как тебе?

     - Это... издевательство! Внизу люди жмутся друг к другу, а здесь жируют набобы! - выдала я революционную пламенную речь. - То есть... А причем здесь ты?... Это твое жилье?!

     - С некоторых пор.

     - Но почему? - заглянула в душевую. Простенько, но мило. - Зачем? А квартира?

     - Ну-у... я думал, тебе там не нравится. А в общаге как-то... всё по-другому. Проще. И ты рядом. Не нужно мотаться по городу туда-сюда.

     В слова Мэла верилось с трудом. Столичный принц, брезгливый и привыкший к стерильности, вдруг променял квартиру в приличном районе на задрипанное институтское общежитие. Хотя хоромы на четвертом этаже не назовешь замызганной кладовкой. Слив унитаза работает, вентили исправные, да и вода из крана пахнет водой, а не канализацией.

     - Неужели правда? - обняла я Мэла.

     - Правда. Буду ходить в гости к тебе, а ты - ко мне.

     Я растерялась.

     - Но... мне казалось... Не хочу в гости. Хочу с тобой, - заглянула с мольбой в его глаза. - Можно?

     Мэл хмыкнул:

     - Нужно.

     Мы лежали в кровати, не раздевшись, безо всяких намеков и всего такого. Привыкали друг к другу. И теснота мне нравилась. Мэл близко. Он теплый и родной. Здорово чувствовать его и заново вспоминать.

     - Не поеду без тебя ни в какое Моццо, - заявила, изучая его ладони и нащупывая мозольки.

     - Вопрос решается. Поедем вместе.

     От обилия чувств я прижалась к Мэлу.

     - А как ты заполучил комнату? Наверное, предложил тётке-вехотке обмен на свою квартиру.

     Он рассмеялся.

     - Меркантильная моя... С комендантшей можно найти общий язык. Мы обсудили последние новости из жизни кинозвезд, я пообещал пару автографов - и вуаля. Ты так и не сказала, нравится ли тебе здесь.

     - Ага. Очень. Вообще-то Рубля велел компенсировать аренду за любое помещение, пока ко мне не вернутся волны, - хихикнула я и расписала Мэлу содержание указа премьер-министра. - Мы можем выбирать что угодно.

     - Нет, - сказал Мэл, сжав губы. - Мы останемся здесь.

     Как скажешь, - обвилась вокруг него удавом. И ведь ни одна извилина не удосужилась проанализировать причину резкого ответа и поискать глубинный смысл в словах Егора. В голове помутилось от счастья.

     Он тихо ойкнул.

     - Ой, пожалуйста, прости! - всполошилась я. - Очень больно?

     - Терпимо.

     Оказалось, после операции Мэл начал принимать болеутоляющие средства, правда, в сниженной дозировке. Как сказал его лечащий врач, боль - хороший диагностик, и не стоило полностью избавляться от неё.

     - Мы продвигаемся вперед. Теперь пью гораздо меньше лекарств и реже, - пояснил Мэл.

     Я потребовала показать шрам от аппендицита и порезы на руках, но Мэл отказался. Сказал, нужно смотреть во время перевязок, потому что, развязав сейчас, мы не сумеем туго забинтовать. Мне пришло на ум, что он увиливает и скрывает правду, а на самом деле раны не заживают, и как Мэл ни убеждал, что дело давно пошло на лад ("Эва, я хожу на своих двоих, вожу машину, учусь в институте. Разве это не доказательства?"), я не верила и собралась плакать.

     - Кстати, а как ты приехала в город? - спросил он, прищурившись.

     Понятно, что перевел разговор в другую сторону, но от неожиданности я забыла, что хотела пореветь. Пришлось доложить ему о Пете и об использованном долге. Услышав, что чемпион встречается с дочкой замминистра финансов, Мэл фыркнул.

     - Ты уверена?

     - А что? - встревожилась я. Петя в опасности? Столичная хищница готова растерзать скромного домашнего мальчика?

     - Ничего. Просто интересно. Она... э-э-э... своеобразная деваха... девушка, - поправился Мэл и посмотрел на меня искоса. Наверное, подумал, брошусь ли спасать Петрушу из когтей светской стервы.

     Не брошусь. Не до спортсмена мне. Устраиваю личную жизнь. Кроме того, у него своя голова на плечах.

     Тут начались звонки, один за другим, на которые Мэл отвечал односложно и скучно.

     - Да... Нет... Понятно... Нет... - взглянул на меня. - Да... Да... Нет...

     Что за разговор? Ни подслушать, ни догадаться, о чем речь.

     - Хорошо, - сказал Мэл, высвобождая руку, на которой я пристроила голову, и рассоединил вызов. - Вставай. Мы едем в Моццо.

     Уррррррраааааа!

     Путь до курорта в точности повторил путешествие, проделанное в компании Эр, но теперь рядом со мной сидел Мэл, а его сумка заняла место в багажнике. Сердце пело, и хмурый день расцветился красками счастья.

     Я намертво прилепилась к Мэлу. Прижималась, ластилась. Если замечала, что он случайно отпускал меня, тут же опоясывала его руку вокруг своей талии. Боялась потерять. Боялась, что это сон.

     И за ушком целовала, и в щеку, и губы порывалась попробовать на вкус, но Мэл отвечал неохотно из-за охранников, сидящих впереди. Время от времени я ловила взгляды водителя в зеркале заднего вида.

     В какой-то момент Мэл устал сдерживаться и нажал кнопку на боковой панели в дверце. Из спинок передних кресел поднялось матовое стекло, и, перегородив салон, отделило наше сиденье.

     - Врачи... сказали... повременить... с нагрузками...

     - А кто... сказал... что ты... будешь... нагружаться?

     Трудно одновременно говорить и целоваться. За время разлуки bilitere subsensibila* обострилась до предела, и близость Мэла начисто лишила меня соображения, как если бы после годичного трезвенного образа жизни мне предложили отменного коньяка. Частое горячее дыхание опаляло щеку, обжигало шею. Стекла не успевали запотевать, их тут же обдувало струей воздуха из системы климат-контроля. Соску-училась, - слизнула я капельку пота с виска, опьяненная зелеными ободками в глазах Мэла и его приглушенным стоном. Он тоже скучал. Его руки сказали об этом, помогая мне двигаться быстрее. Его губы сказали об этом, прикусив кожу у ключицы. Сладкая боль нетерпения...

     За тонированным колпаком мелькали перелески. Скоростной поезд мчался в направлении Моццо, а я обессиленно привалилась к Мэлу - вспотевшая, растрепанная, с расстегнутой кофточкой. Боднула его в подбородок и потерлась щекой о небритость. О, прямо дрожь по телу! Хоть начинай заново.

     - Знал, что тебе понравится, - сказал Мэл, погладив зачаточную бородку.

     - Очень нравится. Болит? - показала на пластырь, выглядывающий из-за рубахи.

     - Нет. Я получил приличную порцию анестезии, - ухмыльнулся Мэл, переведя взгляд на мои губы, и я зарделась.

     Надеюсь, машина не сильно раскачивалась. Ведь не спишешь же ритмичную тряску на колыхание поезда, который едет так, будто стоит на месте.

     Так мы и прообнимались полураздетые, до приезда в Моццо, и я рассказывала Мэлу, как протекали дни в стационаре. После слов Царицы пребывание в институтском медпункте виделось в другом свете, и мои обиды на невнимание и равнодушие Егора казались теперь мелочными капризами.

     - Что это? - Мэл взял прядь моих волос. - Я еще в общежитии заметил, но решил, что показалось. Ты пестрая, как Мак. Не пойму, покрасила волосы?

     - Ну да, - поспешила признаться, побоявшись сказать правду.

     Хорошо, что к отрастающим волосам вернулся их прежний цвет, но о подкрашивании седины я забыла, понадеявшись на стойкость краски, купленной у Вивы. Никто не заметил, а Мэл умудрился разглядеть три белых волосинки.