Sindroma unicuma. Finalizi (СИ) - Блэки Хол

    Мэл улыбнулся. Надо же, Эва умудрилась проскользнуть мышкой мимо асов слежки и не побоялась вернуться в институт, чтобы потрясти его, Мэла, за шкирку. Она не перестает удивлять и доводить его до нервного заикания.

    Черт возьми, наверное, Мэл пребывал в каком-то летаргическом сне, додумавшись до того, чтобы своими руками изнахратить всё, чего добивался правдами и неправдами. Должно быть, он спятил. Еще миг, и бесповоротно испортил бы будущее - своё и Эвы.

    Но об этом ей не нужно знать, как и о многом другом. Она не должна сомневаться в своем мужчине.

    Эва прижимается к нему и дрожит телом. Он вдыхает запах ее волос. Клубника со сливками.

    - Мэл... Егор... - поднимает голову, а в глазах стоят слезы. - Я слепая... Для всех...

    - Это неважно, - говорит он мягко.

    - Я с побережья...

    - Не имеет значения.

    - И не очень хорошо соображаю. Голова работает с трудом. Но я вылечусь! - заверяет с жаром, цепляясь за рукава джемпера.

    - Знаю...

    - Помнишь, я сказала, что нет причины, из-за которой можно снять...

    Еще бы не помнить. Её слова и уничижительный взгляд он запомнил на всю жизнь.

    Эва оттягивает ворот кофточки и снимает с натугой браслет с предплечья, вручая ему дефенсор*.

    - Вот... Мэл. Я... люблю тебя! - выпаливает и зажмуривается. - Люблю! - повторяет с отчаянием.

    В ладони Мэла оказывается непримечательный черный пластмассовый браслет с серебристыми прослойками металла и с выбитым номером на торце.

    Искушение на грани. Биография Эвы, её прошлое и настоящее открыты ему. Ее детство и юность, друзья и недруги, родственники... Запутанная история с символистиком... Тот, кто стал первым... Мэл может прочитать каждый её день и каждый шаг, если пожелает.

    Должно быть, Эва сошла с ума, предлагая ему этот дар.

    - Надень немедленно! - оглядывается он по сторонам. Нет ли поблизости посторонних?

    Коридор пуст. Через две минуты - звонок.

    Некоторое время они борются. Мэл пытается вернуть дефенсор обратно, а Эва сопротивляется.

    - Надень, пожалуйста! - взмолился Мэл. - Ты доконаешь меня, Эва.

    Она не обижается и позволяет надеть браслет, а потом снова прилепляется к нему крепче самого стойкого клея. Морщинки собираются на лбу, когда Эва вспоминает нечто важное и серьезное.

    - Если когда-нибудь надоем тебе, скажи. Я отпущу, - говорит она тихо.

    - Сдашься? - сощуривается Мэл. Вопрос звучит насмешливо.

    У Эвы дрожат губы:

    - Я люблю тебя...

    Кажется, она готова разреветься. Еще чего не хватало.

    Самое время для поцелуя, от которого у нее отнимаются ноги, и кружится голова.

    Как в сказке.

    ___________________________________________________________

     guli*, гули (перевод с новолат.) - подавишься

     defensor * , дефенсор (перевод с новолат.) - защитник

     ДП, дэпы (разг., жарг.) - Департамент правопорядка

    Ашшавара аба - поцелуй смерти

     26. Медовое счастье

     Удивительно, на что способна женщина в стремлении добиться своего. Если она что-то замыслила, то не нытьем, так катаньем получит желаемое, используя самые изощренные методы. Не найти существа хитрее и прозорливее, чем особа слабого пола.

     До меня быстро дошло, что пугает окружающих. Мои слезы.

     Пережидая звонок в приемной деканата, я вцепилась в Мэла железной хваткой. Не отпущу, - отрицательно мотала головой на его уговоры и убеждения о том, что нужно вернуться в Моццо.

     - Буду приезжать. И звонить буду, - пообещал Мэл.

     Не будешь. Мне по уши хватило пары скучных и коротких звонков в стационаре. Без тебя никуда не поеду, и увлажнившиеся глаза - тому подтверждение.

     Мэл потер озадаченно лоб.

     - Эва, нужно ехать. Если не вернешься, то охранников накажут, - попробовал надавить на жалость и сознательность.

     - Вернусь, но с тобой.

     - Нельзя, Эва. Ты лечишься там, я - здесь.

     - Ну и что? - заявила упрямо. - Будешь лечиться вместе со мной. Какая разница?

     - Это не так просто организовать. Нужно увязать с департаментом образования, с институтом, с врачами...

     - Позвоню отцу, и он уладит, - не отступала я. Не представляю, каким будет разговор с родителем, но если Мэл не проникнется пониманием, наберу заветные девять цифр. Дочурка, не пожелавшая видеть папу в стационаре, позвонит и потребует, чтобы её... кто? ...жених? мужчина?... поехал в Моццо. - А если не захочет уладить, то в моем состоянии начнется регресс.

     Сказала и всхлипнула. Знаю, некрасивый шантаж, но нехорошесть поступка меркла перед фактом одинокого возвращения на курорт. Месяц вдали от Мэла и встречи урывками категорически меня не устраивали.

     - Ну, хорошо, - вздохнул он. - Пошли.

     Безлюдными коридорами мы спустились в холл, и я млела, когда Егор помогал мне надеть шубку и открыл парадную дверь. На крыльце дожидалось пятеро рослых мужчин в черных костюмах, а за воротами пыхтели выхлопами большие тонированные машины дэпов*, замершие на низком старте. О, нет, не поеду без Мэла, - вцепилась в него, тормозя ногами. Однако он повел меня не по аллее, а к общежитию, и молчаливые чернокостюмники разделились, идя впереди и прикрывая наши спины сзади.

     В общежитии Мэл проводил меня не в швабровку, а на четвертый этаж. На четвертый?! Туда, где живет институтская элита, не считая столичных принцев и принцесс?! Если уж место обитания Вивы казалось чудесной сказкой, то при виде убранства последнего этажа у меня округлились от удивления глаза. Стены, выкрашенные в нежный кремовый цвет вместо вездесущей голубой краски, набившей оскомину, ковры, живые растения в горшках и кадках, крепкие двери, плафоны, ни одной разбитой или выкрученной лампочки.

     Дяденьки, сопровождавшие нас, проверили коридор на наличие опасных подозрительностей, и Мэл распахнул передо мной дверь с табличкой "аз есмь".

     - Последний жилец любил пошутить. Проходи, - улыбнулся, приглашая. - Осваивайся, я скоро вернусь.

     О-бал-деть. Разве в общежитии можно так жить? Несправедливо. Почему некоторые прозябают в швабровках, пусть и единолично, а избранным счастливчикам выделяют по непонятной причине две огромных комнаты, санузел и кухню?

     Окна выходят на парк, и через голые ветви видны крыши квартала невидящих. Наверное, летом снаружи бушует зеленое море. И вообще, в комнатах светло, несмотря на хмурящееся небо, и чистенько. Обои в желтый цветочек, безупречно белые и ровные потолки, нескрипучие паркетные полы. И еще пусто. В углу - раскрытая спортивная сумка. Из мебели - полуторная панцирная кровать, выставленная как роскошное ложе, на середину дальней комнаты. На точно такой же кровати в ночь перед фуршетом я не сомкнула глаз. При воспоминании о том, что мы... что я вытворяла, мне стало жарко.

     И всё. Ни стола, ни шкафа, ни крючков, куда вешают одежду, поэтому шубка брошена на спинку кровати. О, пардон, на кухне бесшумно работает знакомый двухдверный холодильник, а на подоконнике кружка с недопитым кофе и знакомая кофеварка. Шнур от неё тянется через помещение к розетке. Кстати, хорошие здесь подоконники: широкие, и из окон не дует.

     В холодильнике негусто, а точнее, шаром покати. Содержимое успели основательно подчистить.

     Меня начали терзать смутные сомнения. При кажущейся скудности улик подозрения витали в воздухе, но взбудораженность мешала сосредоточиться.

     Стукнула дверь, и в проеме появился Мэл. Оперся о косяк.