Как мы делали реформы. Записки первого министра экономики новой России - Андрей Алексеевич Нечаев

связям с международными организациями для достижения целей устойчивого развития. Какие реально задачи ставил президент перед Чубайсом на этом посту, осталось неясным. В публичном пространстве Анатолий занимался в основном альтернативной энергетикой.

Чубайс много сил отдает благотворительности, в чем ему активно помогает последняя жена Авдотья Смирнова.

В марте 2022 года Чубайс покинул Россию. В личном разговоре он так объяснил мне свое решение: «Поддержать войну я не могу, а без этого силовики меня быстро съедят».

С середины 90-х по инициативе Геннадия Бурбулиса мы каждый год в ноябре (в этом месяце началось формирование правительства реформ) проводим встречу нашего правительства. Последние – в 2022-м и в 2023 году – после ухода Бурбулиса выпало организовать мне. Помимо ностальгических воспоминаний и скупой радости видеть сподвижников, на этих встречах всегда присутствовал и элемент оценки происходящего в стране. Правда, в силу разной последующей судьбы реформаторов с годами расхождения в оценках стали усиливаться. На государственных постах, кроме Эллы Памфиловой и Сергея Шойгу, сегодня не осталось никого. Но кто-то сохранил добрые отношения с властью, а кто-то (как я) ушел в оппозицию. Несколько человек вообще покинули Россию. Большинство просто ушли в тень и занимаются собственными делами, в том числе на преподавательском поприще или в бизнесе. Но мы по-прежнему рады видеть друг друга. Ведь для всех работа в реформаторском правительстве осталась самым ярким событием в жизни.

Увы, с каждым годом на встречах появлялось все больше пустых кресел. Из 27 членов первого правительства, включая Ельцина, уже 12 покинули грешную землю. Некоторые ушли совсем молодыми по нынешним меркам: Александр Титкин – в 51 год, Алексей Головков – в 52, Егор Гайдар – в 53, Павел Грачев – в 64, Владимир Машиц – в 66, Владимир Лопухин – в 68. Да и сам Борис Николаевич не стал долгожителем, уйдя в 76 лет. Светлая память всем…

20. Как и почему демократы проиграли[4]

Почему конец демократической революции стал в итоге именно таким? Этот вопрос в последние годы возникает все чаще.

Да, мы смогли пройти путь от коммунистической идеологической диктатуры и административного хозяйства к демократическому государству с рыночной экономикой. Но теперь все яснее, что эти изменения не стали необратимыми.

Первой фазой демократической революции (преимущественно «сверху») стала перестройка Горбачева. В ее рамках произошла отмена цензуры и допуск свободы слова, отказ от политических репрессий, изменение системы власти, включая введение института президентства и относительно свободные выборы съезда народных депутатов и президента РСФСР, нормализация отношений с Западом, переход к мирной внешней политике. Вершиной этих преобразований стал официальный отказ от ведущей роли КПСС в жизни страны.

Второй этап после провала попытки государственного переворота ГКЧП в августе 1991 года состоял в роспуске СССР и ликвидации базовых основ коммунистического режима – КПСС, КГБ в его прежнем виде, переходе от административно-плановой к рыночной экономике (о чем в основном написана эта книга), создании основ федеративного правового государства, утверждении новой роли уже суверенной России в мировом сообществе. Созданное государство и его система управления были далеки от идеала, но их демократический характер не вызывает сомнений. Это был пик демократических преобразований.

Увы, они продлились недолго и не стали необратимыми. Попробуем разобраться почему.

Затянувшееся пике экономики и тяжелое наследие империи

Демократические преобразования начались на фоне углубляющегося кризиса экономики, завершившегося практически ее коллапсом к концу 1991 года. Крах советской экономики затронул все ее сферы – бюджет, потребительский рынок, денежное обращение – и привел Россию зимой 1992-го к реальной угрозе хаоса, голода, остановки материальных потоков, полного развала потребительского рынка. Именно крах экономики обусловил невозможность плавных постепенных преобразований и сделал безальтернативной «шоковую терапию» по Гайдару. А еще низкие мировые цены на нефть, от экспорта которой критически зависела советская экономика. Они подрезали сначала коммунистов, а вслед за ними и демократов. Подъем нефтяных цен начался лишь вскоре после тяжелейшего кризиса 1998 года. Воспользоваться им довелось уже власти Путина. За время правления Ельцина (1992–1999) суммарная выручка от вывоза нефти и нефтепродуктов составила 587 миллиардов долларов. При правлении Путина только в 2000–2014 годах суммарная выручка – 4762 миллиарда долларов. Ныне эта цифра заметно выше.

Ошибки, отступления, фактический отказ Запада в серьезной помощи, противостояние исполнительной и законодательной власти, отсутствие консенсуса элит сделали экономический спад более долгим, чем он мог бы быть. Его вершиной стал кризис 1998 года. Неизбежно тяжелые последствия реформ в разрушенной экономике, объективные трудности переходного периода стали в глазах большей части народа ассоциироваться с демократами. И лишь незначительное меньшинство понимало тогда и помнит сейчас, что России досталось не великое советское наследство, а развалившиеся экономика и государственная машина с реальным риском краха и дальнейшего распада России с угрозой гражданской войны.

Став официальной правопреемницей и наследницей СССР, Россия неизбежно взяла на себя новые серьезные обязательства. Во-первых, это касалось содержания армии, границ, обслуживания внешнего долга, финансирования космической программы и многого другого, что раньше лежало на союзном центре. Во-вторых, сыграл свою роль синдром «старшего брата». Россия долго не урегулировала к своей выгоде отношения с бывшими советскими республиками, особенно со странами СНГ.

После роспуска СССР сохранялось единое денежное пространство на базе советского рубля. Постепенно новые государства ввели свои национальные валюты. При этом освобождавшаяся денежная наличность в виде советских рублей хлынула на и так испытывавший дисбаланс российский рынок. Поэтапное распутывание этой проблемы – разделение безналичного оборота и налично-денежного оборота – затянулось на несколько лет. Как я уже писал, очень трудно дался и переход на рыночные принципы и мировые цены в торговле с бывшими союзными республиками. Это решение встречало сильное сопротивление с их стороны, поскольку было выгодным для России и часто очень невыгодным для них. Например, в ценах на энергоресурсы для большинства стран еще длительное время сохранялись существенные скидки с мировой цены, так как в противном случае эти государства были бы поставлены на грань банкротства. Полностью рационального объяснения этого синдрома не существует. Возможно, Ельцин и его окружение, испытывая вину за ликвидацию СССР, в душе верили в возможность его воссоздания в урезанном виде и на новой основе. Похоже, эта вера вселилась и в нынешних руководителей страны. Правда, была еще необходимость заботиться о судьбе русскоязычного населения в этих республиках, которое иногда оказывалось в положении заложников.

Как я отмечал выше, непросто далось и упорядочение финансово-экономических взаимоотношений федерального центра с автономными республиками и областями России. Большинство национальных республик в ее составе и даже отдельные области стали ставить вопрос о своей экономической самостоятельности вплоть до выхода из состава России. В экономическом плане претензии в первую очередь сводились к самостоятельному распоряжению доходами от экспорта. В ходе