Повестка дня — Икар - Роберт Ладлэм

связь с этой Ванфландерен; меня-то это не волнует, но это волнует его.

— А с какой стати? По-моему, у него весьма странные представления о морали. Это же все было сто лет назад.

— Ты не понял, Эм Джи. Секс не мораль. Его обвели вокруг пальца, соблазнили, чуть-чуть не сделали мошенником в международном масштабе — и он не может забыть этого и, вероятно, простить себя.

— В таком случае, я могу снять с тебя это бремя. На данном этапе Кендрик ничего не должен знать о Сан-Диего. В его-то состоянии один Бог знает, что он натворит, если у него проскользнет хоть одна мысль о возможности подобной связи, а нам еще только шальной пальбы не хватало. Придумай что-нибудь о срочной командировке, только будь убедительной. Я хочу, чтобы ты прощупала эту весьма загадочную даму, изобразив из себя радикала. К утру я приготовлю тебе сценарий.

— Я займусь этим.

— Надеюсь, ты привезла из Каира эти твои дутые удостоверения.

— Конечно.

— Они могут тебе понадобиться. Мы ходим по очень тонкому льду. Между прочим, оказалось, никто из наших людей не знает тебя и ты их не знаешь. Если я что-нибудь раскопаю, то как-нибудь передам это через Уэйнграсса в Колорадо… Запомни — по очень тонкому льду.

— Даже Эван это понимает.

— Можно спросить, как складываются ваши с ним отношения? Предупреждаю тебя, я почему-то очень привязан к этому парню.

— Скажем, так: на Кейбл-Бич у нас был прелестный номер с двумя отдельными спальнями, и прошлой ночью я слышала, как он слонялся взад-вперед по гостиной перед дверью моей спальни почти до самого утра. Я уж, черт возьми, была сама готова выйти и приказать ему зайти.

— А что же ты не вышла?

— Потому что все у нас и без того настолько запутано, он живет среди всего этого, как в бесконечном тяжелом сне, и погружается в него все глубже. А теперь, этой ночью, все стало просто ужасным. Я думаю, ни одному из нас не справиться еще и с личными осложнениями.

— Слава Богу, мы на зашифрованной волне. Поступайте, как подсказывает вам сердце, секретный агент Рашад… Я позвоню тебе утром, чтобы дать инструкции. Доброй охоты, дорогая племянница.

Калехла вернулась к своему креслу и тревожному взгляду Эвана.

— Звонил начальник отделения из Каира. Двое наших контактеров исчезли в районе Сиди Баррани — это в связи с Ливией, — сказала она, застегивая пояс. — Я объяснила ему, что и кого искать… Как ты?

— Нормально, — отозвался Эван, изучая ее лицо.

— Досточтимые наши пассажиры и не слишком завалящая команда, — донесся из переговорного устройства громовой бас генерала. — Похоже, нам суждено повторяться, доктор Аксельрод. Вы помните «южный остров»? — Летчик продолжал говорить и объяснил, что во избежание волнений и огласки, неизбежных, если птичка ВВС заглянет в такие аэропорты, как Дуранго или Кортес, они получили указания следовать прямо в Меса Верде. — Официально посадочная полоса там была признана удовлетворительной, — проворчал генерал, — но наше соприкосновение с ней может быть весьма жестким, поэтому, по моей команде, пристегнитесь потуже. Мы начинаем спуск с заоблачных высей, прибытие примерно через сорок пять минут — если только я вовремя разгляжу эту чертову дыру… Вы запомнили, доктор?

Как и предсказывал генерал (правда, его предсказание оказалось довольно мягким по сравнению с действительностью), при посадке самолет сильно встряхнуло. Фюзеляж вибрировал. Оказавшись на твердой земле, они обменялись благодарностями, и бригадный генерал доставил свой специальный груз в объятия офицера Центрального разведывательного управления. Калехла и Эван были тут же приглашены в пуленепробиваемый седан, приехавший за ними из Денвера. Эскорт мотоциклистов состоял из шести вооруженных полицейских. Создавалось впечатление, что все вдруг забыли, зачем из начальственного кабинета поступило указание отправиться в затерянный в глуши возле национального парка Меса Верде «аэропорт для миллионеров».

— Позвольте ввести вас в курс дела, конгрессмен, — сказал агент, сидевший, как и его коллега с Багам, на переднем сиденьи рядом с водителем. — Здесь пятеро наших людей, но двое полетят обратно в Виргинию с задержанным и телами троих убитых… Я говорю так открыто, поскольку мне сообщили, что можно не стесняться присутствия леди, так как вы представитель правительства, мисс.

— Спасибо за доверие, — откликнулась агент для спецзаданий.

— Не за что, мэм… Мы собрали полдюжины лесных патрулей из парка на эту ночь (досье каждого изучено — все ветераны), чтобы охранять ваш дом и окрестности. Завтра прибудет подразделение из Лэнгли, они сменят лесников.

— Господи, а что если случится еще один Фейрфакс? — прошептал Эван.

Калехла, закашлявшись, ткнула Кендрика локтем в бок.

— Простите, что вы сказали?

— Ничего, ничего. Извините. Продолжайте.

— Еще несколько моментов… Скажу вам честно: этот старикашка-еврей достоин занять место в чьей-нибудь галерее славы, если только его не засадят за решетку… Однако вы оба должны знать факты, расклад. Уэйнграсс расправился с ними прежде, чем мы успели туда добраться. Ну, скажу я вам, он и стрелок!

— Да уж, — хмыкнул Кендрик. — Так каковы же факты?

— Медсестры толком ничего не знают; они думают, что там был только один террорист, и к тому же — накурившийся фанатик. Три тела лежали в лесу, пока не уехала полиция, а потом ваш мексиканский друг Гонсалес перетащил их назад в гараж и ухитрился это сделать так, что медсестры ничего не заметили. Они были с другой стороны дома, на веранде, с Менни… Господи Иисусе, как это он довел меня до того, чтобы я называл его Менни? Ладно, в общем, Гонсалес запер дверь гаража и уехал в свой ресторан. Мистер Уэйнграсс заверил нас, что он будет молчать.

— Мистер Уэйнграсс умеет держать свое слово, — сказал Эван.

— Мне не очень нравится такая ситуация, но, полагаю, вы трое знаете друг друга достаточно давно.

— Достаточно давно, — подтвердил Кендрик.

— И, стало быть, конгрессмену не стоит ни с кем обсуждать нанесенный ущерб, — вмешалась Калехла. — Вы это хотите сказать?

— Именно это я и хочу сказать. Никто не должен узнать об этом, мистер Кендрик, таков приказ вышестоящих из Лэнгли. Что касается нашего пребывания здесь, то все мы просто государственные чиновники, никаких ЦРУ, никаких ФБР, мы не предъявляем никаких удостоверений, никто у нас их и не спрашивает. Они все слишком боятся всяких осложнений, почти неизбежных в таких случаях. Самолет отправится сегодня примерно через три часа. Арестованного и его мертвых приятелей отвезут в Виргинию. Живой отправится в тюремную клинику, мертвые — в прозекторскую. Менни сказал — извините, — мистер Уэйнграсс сказал, что я должен все это вам объяснить.

— Вы объяснили.

— Благодарю вас, сэр. Черт, ну и Менни! А знаете, он пнул меня