Повестка дня — Икар - Роберт Ладлэм
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он знал по именам абсолютно всех, кого только стоило знать на Багамах. И они знали его. Хотя и не говорили об этом.
Эван и Калехла, скрытые стеной полицейских, сели в правительственную машину. Шеф отделения ЦРУ уже ждал их на переднем сиденьи. Кендрик был не в состоянии поддерживать беседу. Калехла лишь молча сжимала его руку, она слишком хорошо понимала, что он сейчас чувствовал. Он не мог рассуждать, жгучее горе и яростный гнев владели им. При мысли о гибели Каши и Сабри Хасана на глазах у него закипали слезы. Ему не нужно было рассказывать о том, как их изуродовали, он и так слишком зримо мог представить, что с ними сделали. Выступившие было слезы он поспешно, порывисто смахнул стиснутым кулаком. Наступила реакция — она тоже отразилась в его глазах, затаилась где-то в глубине зрачков. Ярость.
— Как вы понимаете, конгрессмен, — говорил начальник отделения, полуобернувшись назад на своем сиденьи возле водителя, — я не знаю, что происходит, но могу сказать вам, что с базы ВВС в Хоумстеде, во Флориде, поднялся самолет, который летит сюда, чтобы забрать вас в Вашингтон. Он должен прибыть через пять-десять минут после нашего приезда в аэропорт.
— Нам это известно, — мягко заметила Калехла.
— Самолет уже должен был быть здесь, но они передали, что в районе Майами отвратительная погода и, кроме того, по тому же маршруту проходят рейсы нескольких коммерческих авиалиний. Должно быть, это означает, что они хотели наилучшим образом обеспечить перелет для вас, сэр… я имею в виду, для вас обоих, конечно.
— Это чрезвычайно любезно с их стороны, — сказала тайный агент из Каира, сжимая руку Эвана, чтобы дать ему понять, что она избавит его от необходимости поддерживать беседу.
— Если вы беспокоитесь, не оставили ли вы что-нибудь в отеле, мы с удовольствием позаботимся…
— Ничего мы не оставили, — произнес Кендрик хриплым шепотом.
— Он хочет сказать, что мы сами обо всем уже позаботились, спасибо, — проговорила Калехла, еще сильнее стискивая руку Эвана и прижимая ее к своему бедру. — Вне всякого сомнения, положение критическое, и конгрессмен сильно озабочен. Можно надеяться, что нас освободят от таможенного досмотра?
— Эта кавалькада направляется к грузовым воротам, — ответил чиновник, быстрым пристальным взглядом окинув Кендрика и отворачиваясь, словно ненамеренно подсмотрел чьи-то личные секреты. Остаток пути они проделали в молчании вплоть до того момента, когда высокие стальные ворота грузового аэропорта распахнулись и вся процессия проследовала по шероховатому покрытию к концу первой взлетно-посадочной полосы. — Ф-106 из Хоумстеда должен быть здесь с минуты на минуту, — сообщил начальник спецслужбы.
— Я выхожу, — Эван потянулся к дверце, но она была заперта.
— Я бы предпочел, чтобы вы остались в машине, конгрессмен Кендрик.
— Дайте мне выйти из этой машины.
— Эван, это его работа, — Калехла мягко, но решительно удерживала руку Кендрика. — Он должен следовать предписаниям.
— Они что, хотят, чтобы я отдал концы от удушья?
— Мне здесь дышится совершенно легко…
— Ты — не я!
— Я знаю, милый. Никто сейчас не может чувствовать то, что чувствуешь ты. — Калехла повернула голову, чтобы взглянуть через заднее стекло, обвела взглядом территорию аэропорта. — Мы абсолютно чисты, — сказала она, поворачиваясь к агенту ЦРУ. — Пусть пройдется. Я буду с ним рядом, да и ваши люди тоже.
— «Чисты»? Так вы наша?
— Да, но вы уже об этом забыли… Этот полет в Вашингтон и без того будет не из приятных.
— Ладно. За нами дело не станет. Того парня, который придумал все эти инструкции, здесь все равно нет. А он сказал всего-навсего: «Не выпускайте его из машины», правда, сказал он это очень громко.
— Эм Джи умеет быть жестким.
— Эм Джи?.. Пошли глотнем свежего воздуха. Водитель, откройте, пожалуйста, дверь.
— Спасибо, — тихо сказал Калехле Эван. — И прости, что…
— Тебе, черт возьми, не за что извиняться. Только смотри не подведи меня и не дай себя застрелить. Мне это испортит весь день… Ох, извини. Сейчас совсем не время для дурацких шуток.
— Постой, — Кендрик начал было открывать дверцу машины, но затем помедлил. Его лицо в полумраке заднего сиденья было всего в нескольких дюймах от ее лица. — Несколько минут назад ты сказала, что никто сейчас не может чувствовать того, что чувствую я. Я согласен. Только при всем при этом я страшно рад, что ты — это ты.
Они шли, неторопливо беседуя, под припустившим вдруг мелким багамским дождиком, обещавшим кончиться так же быстро, как он начался. Агент ЦРУ тактично следовал на некотором расстоянии за ними, по бокам шла охрана, поблескивая пистолетами, вынутыми из кобуры. Неожиданно откуда-то со стороны багажного отделения выскочил маленький черный седан и, взвизгнув мощным мотором, помчался к ним через поле. Охранники кучей навалились на Эвана и Калехлу, толкая их на землю. Агент ЦРУ бросился на Кендрика, прикрывая его собой и одновременно притягивая к себе Рашад.
Паника улеглась так же быстро, как и началась. Послышались быстрые гудки сирены — автомобиль оказался машиной аэропорта. Командир мотоциклистов сунул оружие в кобуру и подошел к человеку в форме, выбравшемуся из маленького седана. Они о чем-то тихо переговорили, и полицейский вернулся к ошеломленным американцам, поднимавшимся с земли.
— Вашего друга срочно требуют к телефону, сэр, — сказал он начальнику отделения ЦРУ.
— Переключите их сюда.
— У нас нет таких технических возможностей.
— Мне нужна причина поубедительней.
— Мне было приказано передать вам буквы: Эм Джи.
— Это другое дело, — отозвалась Калехла. — Я пойду с ним.
— Эй-эй, погодите, — остановил ее агент ЦРУ. — Вы же знаете правила не хуже меня. Одного охранять гораздо легче, чем двоих. Пойду я и возьму с собой четырех людей. Вы останетесь здесь с остальными и прикроете наши тылы, идет?
Телефон
