Искры - Михаил Соколов

— Поздновато ты вспомнила обо мне, дорогая, — проговорил он, обдумывая, как лучше поступить: то ли в письме выместить злобу, то ли поехать в Новочеркасск.

Утром он вызвал Андрея, дал ему указания по хозяйству на время своего отсутствия и велел закладывать лошадей. Час спустя пара рысаков мчала его на станцию.

6

Оксана приехала по вызову Игната Сысоича. Навестив Алену, она заверила ее в том, что Леон будет освобожден, и поехала к Чургину посоветоваться, как быть. Однако ее план Чургин отверг, заявив, что в помощи Яшки и полковника Суховерова не нуждается. Оксана и Варя пытались убедить его в том, что он не прав, что для освобождения Леона надо использовать все возможности, однако Чургин настаивал на своем.

— Но это глупо — отказываться от помощи в таких случаях, тем более, что ты не располагаешь связями! — говорила Оксана.

— Яшка ничего зря не делает, милая, и с ним связываться нельзя. Я запрещаю тебе, если уж на то пошло, унижаться перед ним. Или ты будешь раскаиваться, — жестко сказал Чургин.

Они поссорились. Оксана дала телеграмму Яшке и поехала в Новочеркасск. Дома она обо всем рассказала Ульяне Владимировне, и та вполне одобрила ее план, добавив, что и сама готова переговорить с Суховеровым, как только он вернется в город из лагерей.

Оксана успокоилась и стала ждать Яшку. Она знала, что ей нелегко будет разговаривать с ним после того, как она больше года не отвечала на его письма, однако надеялась, что сумеет уговорить его сделать все, что нужно. Одно лишь ее беспокоило: а если он не приедет?

Но Яшка приехал и вошел в дом смело, как будто вчера тут был. Оксана взглянула на его загорелое холеное лицо, на элегантный костюм и лакированные туфли и подумала: «Однако он выглядит, как настоящий помещик». Подавив в себе смущение, она поднялась от пианино и пошла ему навстречу.

Он поцеловал руку ей и вышедшей к нему Ульяне Владимировне и, улыбаясь, как бы шутя, сказал Оксане:

— Наконец-то вы объявились. А я уж хотел обращаться в министерство народного просвещения с просьбой сообщить, в какой медвежий угол России перевели Бестужевские курсы.

— А вы в какое место перевели свою экономию? Стыдитесь, Яков Нефедович, целый год глаз не показывали, — попеняла ему Ульяна Владимировна.

Яшка развел руками и опять мило улыбнулся:

— Виноват, Ульяна Владимировна.

Видя, с каким исключительным вниманием и сердечностью его принимает Ульяна Владимировна, Яшка подумал: «Вместе действуют. Ну, ну, посмотрим, что из этого выйдет, сударыни».

Оксана стала расспрашивать о новостях, но Яшка делал вид, что о Леоне ничего не знает. Ульяна Владимировна оставила их наедине, и Яшка тотчас спросил:

— Оксана, почему вы мне не отвечали?

— Потом об этом, Яков. Не ищите здесь ничего плохого, — сказала Оксана и села рядом с ним на диван. Подняв на него свои красивые зеленоватые глаза, она негромко заговорила:

— Яков, ты не был злопамятен… Скажи, можешь ты помочь Леону? Он арестован.

«„Ты“… Комедию разыгрывает, или действительно в ее молчании нет ничего преднамеренного?» — подумал Яшка и неторопливо ответил:

— Я знаю об этом, Оксана, но чем я могу быть полезен? Ведь Леон арестован за политические дела.

Оксана опустила глаза и некоторое время молчала.

— И это говорит человек, клявшийся мне, что разворотит горы ради меня?.. — разочарованно проговорила она и встала с дивана. — Быстро же ты меняешься, Яков!

— По-моему, это ты изменилась, Оксана, а мне ничего не оставалось, как подражать тебе. Думаю, что теперь ты опять «изменилась» и только потому, что с твоим братом стряслась беда, — язвительно ответил он.

Оксана резко обернулась к нему, с негодованием бросила:

— Это ложь!.. Ты говоришь так, чтобы отомстить мне… Боже мой, какое у него сердце! И я любила этого человека!

Яшку точно подбросило с дивана, и он в одно мгновение стоял уже рядом с Оксаной.

— Оксана, повтори, что ты сказала, — задыхаясь, проговорил он, хватая ее за тонкую белую руку. — Я действительно был зол на тебя, думал, что между нами все кончено. Прости, я ошибся… Прости, Оксана, но не требуй от меня невозможного. Я люблю тебя попрежнему, но бессилен помочь Леону. Он с теми, кто ставит себе целью свержение государя.

Оксана высвободила руку и отошла к окну.

Яшка метнул на нее горящий взгляд, торопливо достал бумажник.

Хорошо… Вот тысяча рублей. Возьми их, если деньги могут помочь освободить Леона. Это все, что я могу сделать.

— Деньги у меня есть, Яков, — не оборачиваясь, сказала Оксана. — Я надеялась, что ты сам возьмешься за это дело.

Яшка возбужденно прошелся по комнате, задумчиво постоял у двери, опять прошелся взад и вперед и подошел к Оксане.

— Хорошо, я согласен, — решительно сказал он. — Я согласен даже взять Леона на поруки, но при одном условии: ты посоветуешь брату впредь такими делами не заниматься.

— Этого нельзя обещать, Яков. У Леона своя голова на плечах…

На другой день Яшка побывал у видных адвокатов, договорился с ними и дал крупный аванс. Но странное самочувствие было у него, когда он сделал эти первые шаги. Ему и радостно было, что Оксана опять изменилась к нему, но вместе с тем он непрестанно думал: а не провела ли его Оксана? Почему она все-таки ничего вразумительного не сказала о причинах столь долгого молчания?

Эти мысли продолжали беспокоить его, когда он вернулся к Задонсковым. Он провел у них весь вечер и остался ночевать. Но сомнения за этот вечер не только не улеглись, а стали одолевать его еще сильнее. Не верил он Оксане, — тому, что она любит его, а уличить ее в неискренности не мог. «Что нужно сделать, чтобы уж никогда больше не сомневаться и быть уверенным в ней, как в самом себе? — спрашивал он себя, ворочаясь в постели, и ругался: — А-а, дьявольщина! Эта Оксана полжизни будет стоить мне и несметных денег, а наградой мне будут… воспоминания о глупых днях молодости».

Под утро он пришел к Оксане. Она проснулась, в испуге отшатнулась от него к стенке, увидев в глазах его страшные огоньки.

— Яков, вы с ума сошли?.. Ты же любишь меня, Яшка!.. — испуганно заговорила она.

Он смотрел на нее — в белоснежной сорочке, с распущенными волосами, бледную и еще более красивую, и справиться с собой уже не мог…

…Утром, выйдя в гостиную, Оксана застала Яшку весело болтавшим с Ульяной Владимировной. Яшка хотел поцеловать ей руку, но она указала ему на дверь:

— Уходите.

Яшка вопросительно посмотрел на нее, на Ульяну Владимировну и поправил воротничок, словно ему стало душно.

— Я… я не понимаю тебя, Оксана, — растерянно проговорил он.

— Уходите вон! — внятно сказала Оксана.

Яшка встал и, гордо выпрямившись, быстро вышел.

— Господи, Ксани, что случилось? — воскликнула Ульяна Владимировна.

Оксана упала в кресло и тихо зарыдала.

Глухо, неторопливо пробили часы. Башенный звон их разлился по комнатам, долго стоял в доме, все затихая, и замер.

Несколькими часами позже курьерский поезд мчал Якова на север.

За окном вагона сверкала молния. Над зелеными полями пшеницы шел дождь, и серая мгла все больше заволакивала степь, далекие курганы.

Вот гром ударил, казалось, прямо над вагоном, — резко, оглушительно, будто в небе что-то разломилось и с неистовым треском и грохотом низвергнулось на землю, и в воздухе замелькали косые линии дождя. По стеклу окна дорожками покатились крупные капли, а немного спустя и хлеба, и далекие курганы скрылись за белесой пеленой ливня.

Яшка сидел в купе первого класса и читал «Приазовский край». Глянув на окно, он встал, потер стекло рукой, но за окном ничего не было видно. Он опять сел, придвинул к себе стоявший на столике полуостывший стакан чаю с плавающим в нем кружочком лимона, отпил несколько глотков. «Урожай, хороший урожай идет. Эх, мало я засеял озимых, засыпался бы теперь хлебом! Да-а… А Оксана теперь будет моя. Все другие пути ей отрезаны», — подумал он и, взяв «Биржевые ведомости», впился глазами в колонку курсовых бюллетеней.

Глава семнадцатая

1

На старинном письменном столе, под голубым абажуром, на мраморной ножке стояла электрическая лампа. Яркий свет ее падал на лежавший перед инженером Рюминым чистый лист бумаги, и он отсвечивал на потолке светлым пятном.

Окна квартиры были снаружи закрыты створчатыми ставнями, изнутри завешены плотной темной материей.

По кабинету, мягко ступая по ковру, задумчиво, с трубкой в зубах ходил Лука Матвеич.

От завода доносился тяжелый шум цехов, пронзительные свистки паровозов-кукушек.

Лука Матвеич думал о том, что теперь делать. Массовка прошла хорошо, и демонстрация почти удалась. Демонстранты с красными знаменами уже двинулись было в город, но на окраине были встречены казаками и разогнаны. Несколько десятков человек были арестованы. Потом начались обыски и аресты по квартирам, и хуже всего было то, что арестованы четыре из пяти членов Югоринского комитета. Сам Лука Матвеич избежал ареста только потому, что заблаговременно ушел, с Рюминым на его квартиру.